Мне её жалко до слёз и я поддерживаю её всеми методами, от иголок и массажей до воздействия специальной физиотерапевтической аппаратурой, которая есть у меня в распоряжении.

Но какая отдача! Бабуля постоянно говорит всем, что только благодаря моим знаниям и моему профессионализму она продолжает жить на этом свете. Это ли не благодарность врачу от пациента? Это ли не работа по специальности? Тут и кардиология, и терапия, и геронтология, и полная отдача себя любимому делу!

– Да, – откликнулся я, – вы правы. Что надо человеку, чтобы он был доволен своей профессией? Удовлетворённость работой, а в вашем случае, и откликом больных людей, которым вы помогаете держаться на этом свете. Вы меня убедили. Ведь, по сути, вы используете все возможности, которые даёт вам медицина – и классическая, и альтернативная! Может быть, такой подход – самый правильный, как ты думаешь, Света?

Жена тоже внимательно слушала Лизу.

Мне показалось, что она заинтересовалась этой идеей не на шутку.

– А следующая старушка? – спросила она, – тоже израильтянка?

– Нет. Эта как раз из Союза, из Молдавии. Вот с этой я потеряла больше здоровья, чем с двумя прежними. Ей тоже немного за восемьдесят, но такой дремучести я в жизни не видела! Во-первых, она мне всё время повторяет одно и то же – склероз у бабули ещё тот! Во-вторых, она всё время толкует мне про войну. Про Великую Отечественную. Она не участвовала в войне, их эвакуировали сразу, но, видимо, бабке за жизнь не довелось испытать ничего более запоминающегося, и она меня долбит военными темами! У неё куча книг о войне и она, похоже, на этой теме сдвинулась.

Я ей доказываю, что моих родителей война не просто коснулась, а они были её участниками, они меня родили в позднем возрасте. Отец прошёл войну и вернулся майором с орденами и медалями, а маму немцы уже поставили к стенке, и только чудом она осталась жива, но они оба почти не говорили об этом, и вообще, о войне. А бабку заклинило! Временами она меня с ума сводит своей трескотнёй!

– Да, – включился я в разговор женщин, – это ужасно – бабский понос слов, бессмысленный и беспощадный! Вынести это дано не каждому. Слава богу, что избавил меня от этого проклятья!

– Не могу не присоединиться к вам! – Алекс засмеялся, – похоже, нам с вами повезло. Наши дамы не несут пустую околесицу, а выступают только по делу!

– Дорогой, ты мне сделал сейчас замечание? – вспыхнула Лиза, – тогда я умолкаю.

– Ну, что ты, что ты, Лизонька, я просто вставился в разговор. Продолжай, продолжай!

– Так я, собственно, всё рассказала. Я же этим сейчас живу. И не жалею, что занимаюсь такой работой. Жалко мне своих бабуль и дедуль. Жизнь-то у них прошла. У каждого по-своему. И каждому я стараюсь помочь полегче идти к своему концу…

– Скажите, пожалуйста, Лиза, – спросила Света, – вот вы сказали про то, что учили биоэнергетику. Нельзя ли чуть поподробнее?

Лицо Лизы помрачнело.

– Я бы не хотела сейчас говорить об этом подробно. Это сложно всё… Ладно. Только два слова. Не обижайтесь, вы поймёте, почему я не хочу распространяться…

Не каждому дано работать с биоэнергетикой, будь он хоть трижды врач. Самое тяжёлое в этом то, что ты переносишь на себя проблемы больного человека. Перетягиваешь. Впитываешь. И если нет у тебя внутренней защиты, может быть беда! Это, конечно, не всё о биоэнергетике. Это сложная наука.

Я отошла от этой методы в последнее время. Тяжко. И опасно.

Расскажу только о двух случаях, ладно?

Не так давно я помогла двум людям. Одному в России, расстояние между нами около пяти тысяч километров. А второму, точнее, второй, в Германии. Тоже с тысячу километров. У первого была проблема с ринитом и головными болями. Я назначила ему время – в десять вечера и стала работать с его фотографией. Назавтра позвонила. Больному настолько стало легче, что он просто кричал от радости в трубку! Головные боли практически прекратились через несколько минут, ну а с ринитом не так просто справиться, но он утверждал, что тоже полегчало и я дала несколько профессиональных советов. Больше распространяться об этом не хочу.

А второй…

Лиза стала медленно массировать левую руку.

– Незадолго до круиза, буквально за день, ко мне обратилась знакомая молодая женщина из Мюнхена. У неё буквально отнималась кисть левой руки. Ни лекарства, ни примочки, ни массаж не помогали.

Я назначила время и стала, как я уже говорила, перетягивать эту боль на себя. Просто я очень хорошо отношусь к этому человеку. Это раз. И я просто не подготовила самозащиту…

Ей стало легче. У меня есть небольшие проблемы.

Это всё. Забудем об этом. Нам пора возвращаться, я думаю.

Потянуло прохладой, если это выражение применимо к августовскому Средиземноморью.

Ветерок крепчал, как бы напоминая нам, что пора и честь знать.

Погостили – и по домам!

По кораблям!

Назад идти было легче.

Дорога показалась и проще и короче.

На главную улочку Фиры мы вышли отдохнувшие и, по-моему, даже изменившиеся.

Рассказ Лизы произвёл впечатление не только на меня, но и на Свету.

Она долго молчала, а потом попросила Лизу дать номер телефона.

Что-то она задумала…

Мы шли по направлению к фуникулёру, который должен был опустить нас с небесной высоты городка Фира, а это, по официальным данным, двести шестьдесят метров над уровнем моря, на грешную землю!

Чтобы немного отойти от напряжения, вызванного рассказом Лизы, я взял на себя роль гида и стал излагать всю информацию, которую знал об этом удивительном острове и о нашем корабле, до которого нам придётся сначала спускаться фуникулёром, а потом добираться моторной лодкой, которая челночно курсирует от корабля на рейде до берега и обратно.

– Итак, – начал я, – я расскажу вам о месте, по которому мы сейчас имеем счастье топать!

Санторини входит в архипелаг Кикладских островов – это целый калейдоскоп небольших островков в самом центре Эгейского моря!

Их нельзя назвать очень уж зелеными, но они не уступают, а порой даже превосходят красотой многие места Греции.

Санторини, Миконос, Наксос, Парос, Иос… и еще порядка двух десятков островов – они давно уже стали центром притяжения многих туристов, и нас в том числе.

Санторини – это греческий остров в Эгейском море, созданный в процессе вулканической деятельности.

Ничего, что я рассказываю наверняка известные вам сведения?

Согласно греческой мифологии, Санторини – это ком земли, подаренный аргонавтам морским богом Тритоном, сыном Нептуна и Венеры.

Каллисти – такое имя дали этому острову аргонавты – «Прекраснейшая».

Существует версия, что Санторини – осколок исчезнувшей Атлантиды.

Минойцы колонизовали остров в 3-м тысячелетии до нашей эры, венецианцы, завоевавшие остров в 13-м веке, переименовали его в Санторини, в честь св. Ирины.

Остров стал местом одного из сильнейших вулканических извержений нескольких последних тысячелетий, произошедшего здесь около трёх с половиной тысяч лет назад.

Это извержение оставило после себя огромную впадину, окружённую многометровым слоем вулканического пепла, и стало, возможно, косвенной причиной крушения минойской цивилизации на острове Крит, расположенном в ста десяти километрах к югу отсюда.

Интересен городок Акротири – древнейшее поселение Санторини, которое появилось здесь около трёхтысячного года до новой эры – бывший древний минойский город с прекрасно сохранившимися древними постройками и настенной живописью.

Это коротенько об острове.

Света засмеялась.

– Может быть, тебе стоит переквалифицироваться в экскурсоводы?

– Нет уж, уволь. Я лучше по своей специальности продолжу. Экскурсовод – это интересно, но не для меня. Я привык к сидячей работе. Скоро буду, как орангутанг с геморройным задом ходить!

– Да, кстати, – вмешалась Лиза. – Сейчас лечат эту болячку без хирургического вмешательства. Несколько уколов – и всё в порядке. Так что, если…

– Да Света просто пошутила! – я испугался этого предложения. – Спорт, бег, ходьба – это наверняка спасёт меня от такой перспективы!

Мы посмеялись.

У площадки перед фуникулёром собралась приличная толпа с сумками и сетками.

Народ не терял время зря и отоварился всякой всячиной: безделушками, сувенирами и прочим мелким ширпотребом.

– Ну, поскольку есть время, я коротенько расскажу вам о нашем кораблике, если вы ещё не в курсе, – продолжил я.

Соорудили его в восемьдесят втором году. Длина сто тридцать семь метров. Девятипалубный. Двенадцать тыщ семьсот тонн водоизмещения. Пассажиров шестьсот пятьдесят, да экипаж – сто восемьдесят три человечка!

Экипаж, начиная с капитана Сидорова и кончая матросами, официантами и уборщицами – в основном одесситы с вкраплениями румынов и филлипинок.

Корабль переходил в разные руки вскоре после постройки: поляки, русские, немцы, а в последние годы его прикупил израильтянин, дав ему имя своей дочери Ирис, и приписав к порту Мальта, город Ла Валетта.

Так что мы не зря ходим под мальтийским фглагом (на белом фоне – красный крест с раздвоенными кончиками). Мальта – оффшорная зона без налогообложения, потому и приписан к ней.

Думаю, что не последними были и соображения безопасности.

В ходу на корабле три языка: английский, русский и иврит, ибо 70 % народу, если не больше – это русскоязычные и русские с украинцами, коренных израильтян – процентов около двадцати.

Официантки и уборщицы получают 500 долларов плюс тип в месяц, матросы – 1500 зелёных, но работа – 9 месяцев без выходных по 12 часов ежедневно. Их мечта – попасть на американский корабль, там платят втрое больше.

На палубах – бассейн, джакузи, диско-бар, ресторан, салоны отдыха с хом-театром, стойки баров и т. п. Сервис – на высоком уровне. Каждый вечер дважды (для каждой смены) – шоу-представление. Высокий класс, ей-ей.

Балет (три девочки и мальчик), две певицы и ведущий – румын, виртуоз-музыкант – красивый тенор, бузука, гитара, греческие, итальянские, американские, русские, украинские, израильские песни – на английском языке.

На верхней палубе и в музыкальном салоне – израильские песни и танцы с израильским певцом и танцовщицами варьете.

– Вот это да! – воскликнул Алекс. – Спасибо, Дока. Я знал только половину из этой информации!

А между тем, подошла и наша очередь, мы сели в кабинку фуникулёра и поплыли вниз.

Вниз ехать пострашнее, чем подниматься наверх, особенно когда под кабиной сразу после отправления со станции не видно земли, а только двухсотметровый обрыв и море!

Кто-то завизжал в соседней кабине, кто-то запел.

Вид с воздуха на обрывистые скалы слева и справа, на корабли и кораблики, лодки и шлюпки, на берег и море был сказочный.

В моторке мы вдруг увидели двух бабуль, которых встретили на вершине Санторини.

Вид у них был жалкий.

Бабки были бледны, с синяками под глазами и смотрелись чуть живыми.

Пожалуй, такие тропки не для них.

Вечером, после отдыха в каютах и ужина, которому позавидовал бы Гаргантюа, мы со Светой отправились в музыкальный салон, где каждый вечер выступала русско-румынско-украинско-израильская труппа артистов, дававшая очередной концерт в дивных костюмах с перьями на головах танцовщиц.

Пели, как всегда, песни народов мира.

В общем, было интересно, красиво и весело.

Вдруг, в углу салона собралась толпа, повскакивавшая с мест.

Шум, суета и крики:

– Врача, врача!

Света вскочила и ринулась туда.

Я за ней.

На полу лежала одна из бабок – туристок-пешеходок, любительниц восходить в горку!

Бледная, с закрытыми глазами.

В полной отключке.

Столпившийся народ нёс чепуху, суетился, подкладывал что-то под голову и вливал воду в стиснутые вставные бабкины челюсти.

Всё, как обычно, в таких случаях.

Балерины и певицы застыли на сцене.

Музыка кончилась.

Уже пошёл ропот:

– Ах, ох, умерла, да как же так…

Рядом со Светой оказалась и доктор Лиза.

Вдвоём они стали щупать, слушать и просить толпу дать воздуха бабуле, которая, вроде, действительно вознамерилась отдать богу душу.

Лиза быстрым шагом ушла куда-то и вернулась буквально через три минуты, запыхавшись.

Я с ужасом смотрел на лицо бабули, не подававшее признаков жизни.

– Sic transit Gloria mundi – почему-то подумалось по латыни. Хотя латынь я никогда не знал. И Глория тут вообще была не при чём!

Я придвинулся поближе и увидел, что Лиза стала что-то делать с лицом полу-покойницы и с руками. Света тоже внимательно следила за её манипуляциями.

Алекс что-то подавал жене.

Я увидел, что это иглы, которые она принесла из своей каюты.

Разных размеров.

Вот она лёгким движением ввинтила иголку под нос.

Вот стала вставлять небольшие иглы в подушечки пальцев обеих рук.

Народ притих.

Кто-то побежал за судовым врачом.

Пришёл здоровенный мужик в белом халате, стал руками раздвигать любопытных, приблизился к Лизе и… кивнул ей головой.

Он её знал, выходит.

Мешать ей не стал, хотя взмахом руки подозвал медсестру с какой-то аппаратурой.

Прошло буквально несколько минут, и бабка зашевелилась!

Открыла глаза и долго смотрела на Лизу, манипулирующую иголками.

Наверное, подумала, что она уже там, наверху, и её держит в своих руках ангел.

Через некоторое время Лиза посмотрела на врача и кивнула ему.

Бабку водрузили на коляску и повезли из музыкального салона.

Концерт был смят лишь на некоторое время.

А потом снова запели и заголосили на разных языках.

Тут и греческий, и иврит, и английский.

Только мы ушли оттуда вместе с Лизой и Алексом.

Те пошли за бабкой в медсанчасть, а мы вышли на верхнюю палубу.

Вокруг было бесконечное море.

Тишь и гладь.

Только пенные буруны от корабельных винтов оставляли километровый след вплоть до самого горизонта.

Света молчала.

Вечером мы снова встретились с приятелями.

– Лиза, вы можете рассказать мне поподробнее об этом удивительном воскрешении, – попросила жена. – Что вы делали с иголками?

– Я применила сразу две методики.

Первая – это обычный укол в точку жэнь-чжун, которая находится под носовой перегородкой, в верхней трети вертикальной борозды верхней губы.

Вы врач и поймёте меня. По топографической анатомии это круговая мышца рта, артерия верхней губы, щёчная ветвь лицевого нерва. А показания следующие: шок, коллапс, обморок, тепловой удар. Думаю, на больную бабушку всё это навалилось сразу!

А вторая метода из су-джока.

Вы ведь слышали, что это за штука? По су-джоку, на подушечки пальцев обеих рук спроецирована голова человека. Иголки в подушечки – это предохранение от инсульта.

Вот так, если коротко.

А теперь уже можно применить и конвенциональную медицину. Чем, собственно, и занимается судовой доктор.

Вы идёте сегодня в диско-бар?

Там будет выступать тенор из трио «Меланхолия».

Богатый голос.

Идёмте с нами!