3
Ислам и война в Северной Африке и на Ближнем Востоке

УТРОМ 11 февраля 1941 года немецкие войска высадились на побережье около Триполи в управляемой итальянцами Ливии. В течение нескольких месяцев они успешно наступали в направлении Каира и Суэцкого канала. Одновременно Берлин начал в регионе мощную и насыщенную религиозной тематикой пропагандистскую кампанию, изображающую Германию в качестве защитника правоверных.

Население большей части Северной Африки и Ближнего Востока в то время находилось под прямым или косвенным управлением колониальных империй. В XIX веке, когда Османская империя распадалась, европейские державы взяли под свой контроль Северную Африку и после окончательного краха государства османов стали управлять огромными ближневосточными территориями. Накануне Второй мировой войны фашистская Италия держала Ливию в тисках жестокого колониального режима. Франция управляла Алжиром и двумя протекторатами, Тунисом и Марокко (за исключением северной прибрежной полосы испанского Марокко). Она же контролировала подмандатную Сирию и Ливан. Великобритания владела Египтом, Палестиной, Трансиорданией, Ираком и другими территориями, создав обширную, хотя и неофициальную, империю на Ближнем Востоке³⁷². В то же время организованная сионистами массовая миграция евреев в находившуюся под британским контролем Палестину рассматривалась местными жителями как проявление европейской колонизации, что оборачивалось бунтами и беспорядками. Самым заметным в этом ряду стало Арабское восстание 1936–1939 годов.

С первых же дней власти европейских империй сталкивались с различными формами сопротивления. Антиколониальный национализм укреплялся, особенно среди городских элит. Одной из наиболее устойчивых и популярных сил антиимперской мобилизации выступала религия. Антиколониализм и ислам тесно переплетались друг с другом: религиозные лидеры возглавляли движения против европейских империй и использовали мусульманскую риторику, чтобы объединить верующих. Ярче всего этот феномен проявлял себя в Северной Африке, где почти каждое крупное антиколониальное восстание с XIX века сопровождалось призывом к вооруженному джихаду³⁷³. Британской империи часто приходилось подавлять выступления мусульман; самым знаменитым из них стало движение махдистов в Судане. За французскими завоеваниями в Северной Африке последовало множество подобных бунтов, в том числе восстание эмира Абд аль-Кадира и ордена кадирия. На рубеже XIX–XX веков французы оказались втянутыми в колониальную войну против воинов Мухаммеда ибн Али ас-Сенуси и его исламского ордена в Южной Сахаре. Позже те же сенуситы начнут священную войну против завоевания Италией ливийской Киренаики. Итальянцы подавляли сопротивление ордена с большой жестокостью, отметив окончательный разгром сенуситов публичным повешением их престарелого шейха Умара аль-Мухтара в 1931 году³⁷⁴.

Гитлер изначально не планировал вторгаться в Северную Африку или ввязываться в ближневосточные дела; он всегда считал, что власть колониальных империй над этими землями – правильна и справедлива. В течение 1930‐х годов Берлин мало интересовался союзом с мусульманами региона. Ярким примером отсутствия интереса к арабским вопросам было соглашение Хаавара (соглашение о трансфере), которое Берлин подписал с Еврейским агентством летом 1933 года. Договор определял условия выезда немецких евреев в Палестину и вызвал серьезные подозрения среди мусульман региона и за его пределами³⁷⁵. В целом Берлин относил Ближний Восток к итальянской, испанской, французской и британской сферам интересов. После разгрома Франции Гитлер даже позволил режиму Виши сохранить французские владения в Магрибе и Машрике³⁷⁶, вместе с остальными частями ее колониальной империи. Знаменитая «Арабская прокламация» (Arabienerklärung) 1940 года лишь говорила о немецких «дружеских чувствах к арабам», не более того³⁷⁷.

Именно ситуация на фронтах втянула Германию в ближневосточные дела³⁷⁸. В конце 1940 года итальянские войска под командованием генерала Родольфо Грациани, сражавшиеся в Северной Африке с англичанами, были вынуждены перейти к обороне. Чтобы предотвратить военную катастрофу и разгром итальянцев, Гитлер направил в начале 1941 года в Ливию Африканский корпус Роммеля. В течение следующих двух лет немецкие войска воевали в Тунисе, Ливийской пустыне и на западной окраине Египта. В Египте они наступали до июля 1942 года, пока не дошли до Эль-Аламейна, небольшой железнодорожной станции в пустыне, находившейся всего в 150 милях от Каира. После поражения, нанесенного им там Восьмой армией Бернарда Монтгомери в начале ноября 1942 года, немцы быстро отступили. В том же месяце англо-американские войска высадились в Алжире и Марокко (операция «Факел»), чтобы поддержать Монтгомери и добить остатки танковой армии Роммеля. В январе 1943 года немцы отступили в Тунис, а 13 мая 1943 года генерал-полковник Ханс-Юрген фон Арним, который за несколько месяцев до того сменил Роммеля на посту главнокомандующего сил Оси в Северной Африке, капитулировал в Тунисе.

Участие в боевых действиях в Магрибе изменило стратегическое мышление рейха и взгляды Берлина на ближневосточный регион³⁷⁹. После вторжения в Советский Союз летом 1941 года германское командование разработало планы наступления из Северной Африки на Ближний Восток, чтобы там объединиться с войсками, идущими с Кавказа. Практически сразу в сферу военных интересов немцев попал Иран³⁸⁰. Уже летом 1941 года Берлин был втянут в закончившийся позже неудачей государственный переворот Рашида Али аль-Гайлани в Ираке, отправив в Багдад специальную миссию под командованием генерала Гельмута Фельми³⁸¹. Аль-Хусейни, в то время находившийся в Ираке, в передачах на государственном радио призывал к «священной войне» против Великобритании³⁸². Англичане использовали свои военные ресурсы по максимуму и сорвали переворот. В те же месяцы подразделения Великобритании и «Свободной Франции» оккупировали Сирию и Ливан, находившиеся под управлением режима Виши, а англо-американские и советские войска вторглись в Иран. Они считали регион важным не только из-за его нефтяных месторождений, но и из-за геополитического положения.

Когда Германия проявила интерес к ближневосточному региону, местное население, особенно проживавшее в тылу союзников, стало восприниматься ею как стратегически значимое. В Магрибе, где армия зависела от растянутых линий снабжения, Берлин не мог позволить себе вступать в конфликты с местными мусульманами, проживающими вдоль прибрежных дорог. Но еще более важным казалось то, что прогермански настроенное население за линией фронта союзников могло ослабить позиции противника.

Пытаясь перетянуть на свою сторону последователей ислама, Берлин развернул массовую пропагандистскую кампанию в Северной Африке и на Ближнем Востоке. Памфлеты и радиопередачи должны были обеспечить поддержку мусульман в тылу немецких войск, усилить пораженческие настроения и побудить людей поднимать восстания в тылу союзников в Египте и других местах. Чиновники Уайтхолла³⁸³ «испытывают огромный страх перед мусульманами – этот факт является исключительно важным для нас, и мы будем постоянно использовать его в нашей пропаганде, направленной на Аравию»,– отметил Геббельс в своем дневнике 8 августа 1942 года³⁸⁴. К тому времени, кстати, нацистская пропаганда, нацеленная на Северную Африку и Ближний Восток, уже стала достаточно интенсивной. Агенты стран Оси раздавали листовки, в которых, как писал автор Foreign Affairs, содержалось «их „евангелие“ для паломников, идущих в святые места и возвращавшихся обратно»³⁸⁵. Берлин распространял истории о якобы имевших место нападках союзников на ислам и их «неправильном поведении, особенно в отношении мечетей и святых мест».

Фактически немецкая пропаганда в регионе продвигала политизированную версию ислама, представляя Германию как друга мусульман, а союзников рисуя их врагами. Берлин использовал исламскую риторику, терминологию и образы, обращаясь к религиозным доктринам и концепциям и интерпретируя их так, чтобы манипулировать мусульманами в политических и военных целях. Священные тексты (Коран) и предписания веры (джихад) политизировались с целью разжигания религиозного насилия против «общих врагов» ислама и нацизма, в первую очередь Британской империи, Соединенных Штатов, большевизма и еврейства. Помимо инвектив в адрес предполагаемых общих врагов, частыми топосами немецкой пропаганды выступали отсылки к ценностям, которые якобы сближали нацизм и ислам – идеалам порядка, лидерства и силы.

Ислам, антиколониализм и битва за Францию

Среди первых мусульман, подвергшихся в годы Второй мировой войны немецкой пропагандистской обработке, оказались солдаты из колоний, сражавшиеся во французской армии в битве за Францию³⁸⁶. Используя брошюры и громкоговорители, немцы призывали мусульманские части перейти на их сторону. Большая часть этой пропаганды основывалась на религиозной риторике, лозунгах и образах. Например, в начале 1940 года армейские пропагандисты сбрасывали за линией фронта листовки, напечатанные зеленой краской (цвет пророка Мухаммада) и написанные на французском и арабском языках. Адресатом этих посланий были «мусульмане» из Северной Африки³⁸⁷. Чтобы «достучаться» до простых солдат, арабский текст листовок печатали не на литературном языке, а на дариже (магрибский диалект арабского). Одна из листовок, выполненная в форме флага и украшенная изображением серебряной сабли, убеждала правоверных не защищать «врагов ислама» и призывала их дезертировать: «Переходите к немцам, они никогда не причиняли вреда мусульманам» (фото 3.1). Другая листовка, примерно с тем же сообщением, гласила: «Настоящий мусульманин никогда не сражается за врагов ислама, которые захватили твои мечети и превратили их в церкви, а сегодня посылают тебя умирать, чтобы спасти жизнь христиан» (фото 3.2). Обе листовки заставляли вспомнить недавнее прошлое антиколониального сопротивления в Северной Африке, отсылая к джихаду Абд аль-Карима в марокканском Рифе, лидеру алжирского сопротивления Халиду ибн Хашиму (Амиру Халиду), внуку Абд аль-Кадира, и антиколониальному движению в Тунисе. В вермахте и министерстве иностранных дел спорадические дискуссии о пропаганде для мусульманских солдат во французских войсках и о продвижении Третьего рейха в качестве «друга магометан» начались в конце 1939 года³⁸⁸. Одним из первых было выдвинуто предложение изготовить небольшие амулеты в форме «руки Фатимы» (хамса)³⁸⁹.

ФОТО 3.1. Немецкая пропагандистская брошюра, 1940 (источник: Федеральный архив Германии во Фрайбурге, BA–MA)

ФОТО 3.2. Немецкая пропагандистская листовка, 1940 (источник: Федеральный архив Германии во Фрайбурге, BA–MA)

К захваченным в плен солдатам-мусульманам – их число во время битвы за Францию выросло почти до 90 000 – власти рейха относились с осторожностью³⁹⁰. После того как в 1941 году немецкие войска вмешались в кампанию в Северной Африке, отношение к таким военнопленным обрело политическое значение. Как и в Первую мировую войну, официальные лица рейха стремились продемонстрировать свое уважение к исламу, предоставляя мусульманам различные привилегии. 12 мая 1941 года руководство вермахта приказало терпимо относиться к религиозным обрядам военнопленных³⁹¹. Директивы о захоронении французских военнопленных в начале 1942 года предписывали ставить на могилы мусульман вместо креста деревянные таблички с изображением фески³⁹². Ссылаясь на «требования исламской политики» (islampolitische Gründe), армейское руководство затем потребовало уважать исламские пищевые нормы и вместо свинины кормить пленных говядиной или бараниной³⁹³. В лагере военнопленных под Берлином была построена мечеть в магрибском стиле³⁹⁴. Небольшие мечети и молитвенные комнаты были организованы также в других лагерях. Имамы (часто в этой роли выступали обычные заключенные, способные читать Коран) привлекались для отправления религиозного культа и ведения пропагандистской работы, обосновывающей коллаборационизм с религиозной точки зрения³⁹⁵. «Обрабатывая» военнопленных, немцы также раздавали им листовки и брошюры³⁹⁶. Цель их мероприятий заключалась не только в том, чтобы привлечь пленных в качестве будущих проводников, информаторов и пропагандистов в Магрибе; руководство вермахта считало нужным создавать позитивный образ Германии, который иностранные солдаты увезут с собой, отправляясь в родные места. И в самом деле – когда немцы начали военные действия в Северной Африке, многих военнопленных-мусульман освободили. Тем не менее в целом узники оказались менее восприимчивыми к немецкой пропаганде, чем надеялись берлинские чиновники. Кроме того, в реальности многие военнопленные-мусульмане подвергались жестокому обращению со стороны немецких охранников³⁹⁷. С особой свирепостью стража относилась к чернокожим мусульманам из тропической Африки; сотни этих солдат были расстреляны в самом начале войны³⁹⁸.

Огромный интерес к судьбе североафриканских военнопленных проявляли религиозные деятели Парижской соборной мечети. Ее построило французское правительство после Первой мировой войны, чтобы выразить свою благодарность за участие мусульман в военных действиях. Мечетью, расположенной на левом берегу Сены, в пятом округе французской столицы, в то время руководил харизматичный алжирский богослов Си Каддур Бенгабрит, сыгравший важную роль во французской пропаганде в 1914–1918 годах³⁹⁹. Вскоре после разгрома Франции Бенгабрит вступил в контакт с немцами (фото 3.3). Беспокоясь о положении мусульман в лагерях военнопленных и добиваясь для них особых условий, в начале 1941 года он обращался к сотрудникам посольства Германии в Париже⁴⁰⁰. Бенгабрит даже советовал отправить в эти лагеря несколько североафриканских имамов, уверяя немцев, что он лично берет на себя ответственность за их лояльность. Он также предложил свои услуги по улаживанию религиозных дел военнопленных и объявил о готовности выступить в пропагандистских радиопередачах службы арабского вещания Германии. Немцы, естественно, не очень хотели открывать свои лагеря неизвестным магрибским имамам⁴⁰¹. Тем не менее они стремились поддерживать хорошие отношения с мечетью. Парижская соборная мечеть была одним из важнейших центров ислама в оккупированной нацистами Западной Европе: она не только обслуживала мусульманскую общину Франции, которая во время войны превысила 100 000 человек, но и обеспечивала тесные связи с Магрибом. Немецкие чиновники в Париже поддержали Си Каддура Бенгабрита и попытались использовать его мечеть для ведения пропаганды⁴⁰². Бенгабрит, со своей стороны, хотел улучшить условия жизни общины и для этого выстраивал дружественные отношения с властями. Однако немецкие официальные лица внимательно следили за мечетью, подозревая, что ее сотрудники предоставляют евреям сертификаты, удостоверяющие их принадлежность к исламской религии⁴⁰³. После войны утверждалось, что мечеть спасла сотни евреев, но до сих пор не было найдено никаких архивных свидетельств, подтверждающих этот факт.

ФОТО 3.3. Си Каддур Бенгабрит, имам Парижской соборной мечети, приветствует представителей вермахта (источник: архив мемориала Шоа, Париж)

В 1940 году Берлин также предпринял первые попытки повлиять на мусульман во французских колониях, используя как радио, так и печатную пропаганду. Памфлет, подготовленный министерством иностранных дел и распространявшийся во французской Северной Африке весной 1940 года, призывал мусульман обратить оружие против своих имперских повелителей, а в его тексте переплеталась антиколониальная и религиозная риторика⁴⁰⁴. Война там изображалась как священная возможность восстать против колониального гнета («Бог дал вам шанс, который вы не должны упускать!»). Далее текст развивался в более радикальном русле: заявлялось, что антиколониальное сопротивление – «долг веры», а тем, кто не выполняет его, грозит «кара божья»⁴⁰⁵. Брошюра изобиловала ссылками на якобы ведущиеся французскими властями репрессии против ислама: Францию обвиняли в подавлении шариата, запрещении коранического образования в школах, нападках на мечети и поощрении миссионерской работы. Соответственно, борьба с колониальным режимом изображалась как долг перед Аллахом. «Бог пошлет вам помощь, если вы будете верны вашей борьбе»,– говорилось в листовке. Тех, кто возьмется за оружие против Франции, обещали признать мучениками: «Врата рая будут открыты для вас, и счастлив тот, кто выберет эту судьбу». Министерство иностранных дел выпустило 10 000 экземпляров брошюры, отправив их через немецкое посольство в Мадриде в Марокко⁴⁰⁶. Эта история хорошо показывает стиль и направление, которым германская пропаганда среди мусульман следовала в дальнейшем. Однако, поскольку общая политическая линия Германии в отношении исламского мира еще не была ясна, ранние попытки работать с французскими мусульманами оставались невнятными и ситуативными. Более организованная кампания по мобилизации ислама началась только после включения немцев в североафриканскую кампанию весной 1941 года.