David M. Buss — отзывы о творчестве автора и мнения читателей

Автор в прямом смысле считает что люди одомашнили сами себя и сделали свой животный мозг "прирученным". Людьми же нас делает способность самоконтроля, которая реализуется благодаря наличию у нас нейронных механизмов, проходящих через все фронтальные отделы мозга. К тому же мы социальные животные.
Отталкиваясь от этих постулатов, автор на протяжении всей книги рассматривает особенности человеческого поведения: почему нам страшен остракизм, почему мы лицемерим, обманываем, жаждем внимания, признания, помогаем другим, почему предпочитаем конформизм, почему создаём стереотипы, что влияет на развитие интеллекта и личности и т.д.

ключевые утверждения автора

Мозг любого животного сложен ровно настолько, насколько это необходимо для решения мировых проблем, к которым готовила это животное эволюция. Иными словами, чем более гибкое поведение характерно для животного, тем сложнее его мозг.

Я определяю одомашнивание как взаимосвязанные навыки координации, сотрудничества и совместной жизни с другими людьми на основе того, что считается приемлемым поведением. Другие животные тоже обладают некоторыми атрибутами сосуществования, но ни у одного другого животного одомашнивание не зашло так далеко, как у нас. Рудиментами координации, сотрудничества и совместной жизни наш вид, должно быть, обладал с самого начала, когда сотни тысяч лет назад первые гоминиды стали социально зависимы друг от друга. Каждый из этих социальных навыков требовал наличия мозга, способного воспринимать других в плане того, что они собой представляют, чего хотят, что думают и, в частности, что думают обо мне. Координация позволяла многим работать вместе и добиваться большего, чем добился бы каждый индивидуум, работая отдельно. Сотрудничество стимулировало помощь ближнему с пониманием того, что когда-нибудь оказанное добро к тебе вернется. Совместная жизнь обеспечивала достаточный уровень надежности и безопасности и позволяла перейти от кочевой жизни к спокойной и тихой оседлой.

Статус одомашненности предусматривает, в частности, подчинение социальным нормам и правилам поведения в приличном обществе. Может быть, человек — высокоразвитое животное с более гибким поведением, чем у скорпиона, но в нас по-прежнему живут автоматические потребности, способные, если их не укротят, погубить своего носителя. Может быть, скорпионы упрямы и негибки, но человек обладает гораздо большей способностью контролировать свои порывы, потому что в процессе эволюции мы развили у себя в мозгу связи, позволяющие управлять мыслями и действиями. Механизмы самоконтроля, сформированные и усиленные одомашниванием, очень важны для регулирования поведения в социальной среде.

В результате такого эволюционного подхода сложилась точка зрения, согласно которой разум не универсален, а представляет собой набор систем, настроенных на решение конкретных задач. Точно так же, как механизмы для решения постоянно возникающих в ходе эволюции человека задач могли сформироваться путем естественного отбора, культурно-генетический подход к эволюции человека предполагает, что наш вид обладает специфическими механизмами, которые точно настроены на поиск культурных сигналов.

Но зачем эволюционировать? Ответ заключается в том, что эволюции не нужны причины; она просто происходит. Сложность наводит на мысль о цели и задачах, тогда как эволюция – слепой процесс, движимый автоматической селекцией, т.е выбором лучших вариантов из всех, спонтанно возникающих в процессе копирования. Именно поэтому эволюцию называют слепым часовщиком.

Процесс развития человека от простого многоклеточного шарика до животного, состоящего из триллионов клеток, проходит под управлением инструкций, сформированных естественным отбором в ходе эволюции и записанных в наших генах. Однако геном — не чертеж готового организма, а скорее сценарий, который может меняться в зависимости от сопутствующих событий. И это не только события вне матки, но и события, происходящие внутри разворачивающейся последовательности строительных операций;

Другие животные тоже живут группами и демонстрируют немало социальных навыков из области совместного труда и обмена знаниями, но эти способности в основном ограничены ситуациями потенциальной схватки или конфликта. Большинство высших приматов — оппортунисты; они только и ждут возможности обойти других членов группы в конкуренции за пищу или секс или добиться лучшего положения в иерархии группы.

Рассказы об отчаянной тяге человека к общению подчеркивают центральную мысль этой книги: человеческий мозг в результате эволюции настроен на социальное взаимодействие, и для выживания человеку необходимо одомашнивание. Общественные животные плохо переносят изоляцию, а человек — единственный биологический вид, у которого взросление и жизнь в группах занимает так много времени.

Мы должны держать этих внутренних зверей взаперти. Чтобы одомашниться, человек должен научиться контролировать себя и знать, когда и где уместно то или иное поведение. Внешний самоконтроль — это способность регулировать и координировать конкурирующие между собой импульсы и желания. Он развивается в детстве и поддерживается исполнительными управляющими механизмами префронтальной коры, которые реально подавляют и тормозят мысли и действия, потенциально вредные для достижения конечных целей. Наблюдая за окружающими и усваивая, что и в какой ситуации уместно, дети учатся задействовать самоконтроль. Если механизмы контроля повреждены, человек оказывается игрушкой автоматических мыслей и поведенческих схем. Более того, он не в состоянии предвидеть последствия своих действий, он становится импульсивным и попадает в ловушку сиюминутного удовольствия.

Как одомашненный вид, научившийся в процессе эволюции находить общий язык друг с другом, мы должны заботиться о том, чтобы не оскорблять и не обижать членов своей группы. Однако у некоторых из нас есть неправедные мысли и мнения, которые лучше держать при себе.

Вне зависимости от того, можем ли мы подавить в себе нежелательные мысли, такая ситуация поднимает вопрос, какова же наша подлинная природа. В чем она — в тайных мыслях и секретах, которые мы держим в своем сознании под замком, или в той личности, которую показываем миру? Большинство из нас, вероятно, предпочли бы знать чужие секреты, потому что иначе придется подозревать всех и каждого в том, что они скрывают свою подлинную суть. Но даже если человеку удается сдерживать неприятные аспекты своей личности, существует опасность, что когда-нибудь они вырвутся из-под контроля.

Большинство людей верит, что всегда контролирует ситуацию. Даже если мы колеблемся при принятии решений, мы все же уверены, что принимаем их сами и выбор делаем тоже сами. Мы ощущаем себя авторами своих действий и владельцами собственных мыслей. Тем не менее иногда мы сами удивляемся своим поступкам, совершенно для нас нехарактерным. Создается впечатление, что где-то в нас живет некто, твердо решивший делать то, что ему хочется.

Нам нравится думать, что мы сами решаем, что нам делать, но на самом деле биология зачастую вмешивается в процесс и не позволяет выбрать наиболее рациональный путь. Мы — разумные животные; исходя из этого, мы уверены, что в любой жизненной ситуации способны принять взвешенное решение. На самом деле, однако, многие из наших решений определяются процессами, которые мы иногда просто не замечаем, а если и замечаем, все равно происходят они, как правило, помимо нашей воли.

Способность к самоконтролю поддерживается нейронными механизмами, проходящими через все фронтальные отделы мозга. На протяжении всей эволюции человека фронтальные доли мозга увеличивались в объеме и сейчас занимают треть коркового вещества полусфер. Несмотря на то что фронтальные доли человеческого мозга крупнее, чем соответствующие отделы у высших приматов, они не больше, чем можно было бы ожидать от фронтальных долей мозга примата при увеличении его до человеческого размера.

Если посмотреть на срез мозга, можно заметить, что у человека в глубоких бороздах и извилинах скрывается больше поверхностного слоя, где располагаются корковые нейроны, чем у других приматов. Если развернуть мозг, площадь серого вещества во фронтальных долях человека — а значит, и потенциал для возникновения связей — окажется больше. Однако наша непохожесть на ближайших родичей-приматов объясняется не этим, а тем, как меняется с приобретением нами опыта проводимость серого вещества.

Однако повреждение фронтальных долей все же производит в человеке глубокие изменения. Некоторые пациенты при этом теряют мотивацию, у них наблюдается притупление эмоций и более «плоский» аффект. Другие становятся антисоциальными и делают то, что остальные считают неприемлемым, — ведь их больше не волнуют последствия собственного поведения.

Развернуть и полностью расшифровать сложный узор человеческого развития — устрашающая задача, и маловероятно, что ученые когда-либо смогут сделать это хотя бы для одного человека, поскольку взаимодействие биологии и среды не точно определенный, а вероятностный процесс.

Решения, которые мы принимаем в жизни, рождаются в результате совместного действия биологии, среды и случайных событий. Решать, что важнее, — задача общества в лице его законов и полиции, но было бы неверно считать, что на эти вопросы есть простые ответы.

Большинство людей уверены, что главная причина различий между людьми заключается в том, что растут они в разных семьях.

Однако Харрис много лет изучала все нюансы психологии развития и пришла к выводу: там, где речь идет о психологических результатах вроде интеллекта и личности, ни гены, ни домашнее окружение ничего не гарантируют.

Любой родитель знает: как бы вы ни старались относиться к своим детям одинаково, вырастают они очень разными. Если разобраться, двое детей одних родителей, выросшие в одном доме, не намного более похожи друг на друга, чем двое случайно выбранных в той же популяции людей того же возраста. Как бы ни хотелось родителям в это верить и что бы ни писали книги по воспитанию, домашняя среда играет в развитии ребенка относительно скромную роль.
Но если среда здесь почти ни при чем, да и гены не могут отвечать за все, то чем же определяется личность? Харрис утверждает, что главной детерминантой интеллекта и характера ребенка служит влияние сверстников.

свернуть

Подытожить можно следующей авторской цитатой:

Мозг всегда старается отыскать в окружающем мире закономерности и потому постоянно создает стереотипы. Мы строим модели окружающего мира позволяющие нам быстрее и эффективнее интерпретировать его. Мир сложен и запутан и модели которые мы строим помогают в нем разобраться. Все восприятие человека фильтруется через ментальный аппарат создающий категории – он суммирует весь наш опыт и нарезает мир осмысленными ломтями. Процесс категоризации можно наблюдать и в животном мире. Мозг достаточно развит чтобы отыскивать и группировать закономерности.
Мозг это детектор паттернов – настроенный в процессе эволюции на поиск жизненных закономерностей; поэтому ситуация когда он не в состоянии предсказать ближайшие события сильно его расстраивает, сложно переносится психологически.

Иными словами автор воспроизвёл свой паттерн-объяснение, и оформил его в целую книгу. Но насколько его "теория" близка к реальному положению дел? Как нам проверить, установить истинность или ложность его выводов?

Отзывы на книги автора «David M. Buss»