Зевака и парикмахер

Этот рассказ основан на старом-старом анекдоте.

Однако события удивительным образом переплелись с историей из жизни двух реальных людей, которую я слышал неоднократно от многих. Со временем всё приобрело цельную форму, в которой мне самому трудно отделить вымысел от реальности.

Действие происходило в одном из древних районов Тбилиси – Мтацминда, где я вырос. Мтацминда в переводе – Святая гора, на склоне которой находится храм Святого Давида Гареджийского. При храме – пантеон выдающихся деятелей Грузии. Там же похоронен и Александр Грибоедов вместе с супругой Нино Чавчавадзе.

И вот в этом районе жили два героя моего рассказа: грузин Гия и армянин Самвел. Начнём с Гии. Раньше я его никогда не называл по имени. Он типичный представитель того поколения, о котором снял, на мой взгляд, один из лучших своих фильмов Отар Иоселиани – «Жил певчий дрозд». Мой герой – точная копия главного персонажа этого фильма, которого тоже зовут Гия (я вас предупреждал о мистических переплетениях): молодой человек лет 27, любимец всех соседей, готовый всегда прийти на помощь, бесцельно гуляющий по улицам, пропадая на постоянных, никогда не меняющихся местах встречи ребят района, которые назывались «биржами». (Главная биржа нашего района находилась недалеко от моего дома, что позволяло постоянно наблюдать за её жизнью. Меня поражало постоянство трёх братьев (не буду называть фамилию), которые присутствовали на бирже с утра до вечера, в любую погоду и в любое время года. Братья даже обедать и ужинать ходили по очереди, как будто боялись пропустить очень важное событие или дорогого гостя. А «гостей» в течение дня было много: кто-то приходил просто постоять и поболтать, другие – посоветоваться по разным жизненным ситуациям, разобрать футбольные матчи, попросить помощи в решении проблем…)

Среди всего прочего у моего героя была одна постоянная привычка, правильнее сказать – ритуал, которого он свято придерживался: обязательно, что бы ни происходило, уже много лет он через день заходил побриться, а один раз в месяц – постричься в маленькую местную парикмахерскую, где с помощью нехитрых приспособлений творил его давний знакомый, парикмахер, армянин Самвел.

А вот и мой второй герой, который жил в типичном для Тбилиси «итальянском» дворике вместе с грузинами, русскими, греками, езидами, евреями, прямо рядом с парикмахерской.

В течение дня к Самвелу заходили люди просто так, без намерения подстричься или побриться, а чтобы повидаться со знакомыми, поиграть в шахматы или в нарды, узнать новости…

Тут никак не обойтись без упоминания гениального фильма «Мимино» для описания духа и стилистики общения этих двух героев: постоянное соперничество и готовность друг друга поддеть, посмеяться, продемонстрировать преимущество (помните диалог о воде, которая течёт из крана в Дилижане и второе место в мире занимает?), никогда не переходящие в озлобленность, носящие исключительно добродушный, но принципиальный характер.

И вот однажды Гия собрался в очередной раз побриться. Он выходит из дома, по привычке покупает газету и направляется в сторону парикмахерской. Но, уже подходя, вдруг останавливается в нерешительности. Он вспоминает, что вчера был футбольный матч «Арарат» (Ереван) – «Динамо» (Тбилиси) и «Арарат» выиграл с разгромным счётом 4:0!

Визит к Самвелу в такой ситуации равносилен сдаче в плен! Но нарушить давнюю традицию он тоже не может себе позволить и решается: будь что будет!

Самвел, увидев своего давнего знакомого, сразу преобразился: на лице появилось выражение подчёркнутой уважительности и доброжелательности. «Это не к добру», – напрягся Гия и молча сел в кресло.

«Как я рад тебя видеть, дорогой!» – продолжил Самвел линию подчёркнутого миролюбия. «Неужели он не смотрел вчерашний матч? – на секундочку понадеялся Гия. – Но такого не может быть!» – сразу вернулся он в реальность. Самвел достал самую лучшую, белоснежную простыню, обернул вокруг шеи Гии, закрыв всё туловище, и начал помазком наносить тщательно взбитую из куска мыла пену на лицо. «Всё, – подумал Гия, – подготовка завершена, мне уже некуда деться. Сейчас он, смакуя, начнет восхвалять „Динамо“ Тбилиси, отдельных футболистов, вспомнит богатую историю грузинского футбола, и каждое слово как кинжал в сердце!..»

«Надо срочно перехватывать инициативу», – решил Гия и, не откладывая, обратился к Самвелу:

– Знаешь, я на прошлой неделе на два дня уезжал в Ереван…

– Ну и что? – напрягшись, спросил Самвел, понимая, что расслабляться ни в коем случае нельзя.

– Потрясающий город, я даже не представлял, что он такой красивый, – продолжал Гия. – Особенно впечатляют здания из армянского розового туфа.

Самвелу было очень приятно слышать такие лестные слова о Ереване, но он продолжал ждать подвоха и поэтому решил промолчать.

– …А потом нас повезли в Эчмиадзин^[3], и по счастливой случайности мы попали на вечернюю службу. Более того, службу проводил не кто иной, как сам Католикос Вазген! Можешь себе представить?

И тут Самвела отпустило: Гия говорит о таких святых вещах, что никакого подвоха, конечно же, быть не может! И он превратился в заинтересованного, восторженного слушателя, всё больше и больше радуясь услышанному

– Ну рассказывай, что было дальше? – с нетерпением спросил он.

– А дальше, ближе к концу службы, Католикос обратился к пастве с просьбой преклонить колени, и все присутствующие послушно встали на колени…

– Продолжай, продолжай, – подгонял Самвел. – А ты что сделал?

– А я не стал опускаться на колени, так как, сам понимаешь, я всё-таки не принадлежу к Григорианской церкви, и потому остался на ногах.

– Ну, и что дальше?!

– Католикос увидел меня и обратился прямо ко мне.

– Что ты говоришь, – удивился Самвел, – прямо к тебе?

– Да, он сказал: «Я вижу, что ты другой веры и поэтому не становишься на колени, но склони хотя бы голову, чужестранец». И конечно же, я склонил голову.

– Поразительно, – эмоциональный накал Самвела достиг максимума. – И что было дальше?

– Католикос посмотрел на мою голову и возмущённо произнёс: «Передай твоему профану-парикмахеру, что так безобразно стричь и уродовать людей абсолютно недопустимо!»

Рассказывают, что, когда через много лет скончался Самвел, Гия перестал бриться и сам поправлял бороду, когда она становилась слишком длинной. Никто не знал истинной причины, но выглядело это как память о друге, по которому он бесконечно скучал…

Совсем не смешная история

Когда я думаю о сюжете данной истории, меня всегда удивляет и даже изумляет, как можно было ухитриться в одной десятидневной поездке попасть в такое количество проблемных, а порою просто опасных ситуаций. Но давайте по порядку.

За поступление в Тбилисский медицинский институт (тогда самый престижный институт в Грузии с максимальным количеством претендентов на место) меня и двух моих друзей, Отара и Гию, родители наградили десятидневной поездкой в Ленинград! Ни о чём большем мы не могли и мечтать: втроём, одни, в самом европейском (после прибалтийских столиц) городе.

Если к этому прибавить, что в северной столице жил и учился мой лучший друг Лаша (настоящее имя – Георгий), который к тому моменту досконально изучил все злачные места и сгорал от нетерпения нам их продемонстрировать, можно представить степень нашего восторга.

Хочу признаться: мы совсем не думали об изучении архитектурных достопримечательностей великого города. Извините великодушно! Нам было по 16–17 лет, и нас манил запах неизведанного: необычные бары с настоящими барменами, взбивающими коктейли, современная западная музыка, знаменитая русская кухня… и, конечно же, перспектива знакомства с русскими красавицами (возможно, с этого надо было начинать), в чём мы абсолютно не сомневались, как и все самоуверенные кавказцы, приезжающие в Россию.

Мой отец забронировал нам ведомственную гостиницу «Нева» прямо на Невском проспекте. Возможно, из-за того, что ведомством являлось Министерство внутренних дел, гостиницу практически невозможно было обнаружить: зайдя в арку с Невского проспекта, вы оказывались в типичном ленинградском дворике с несколькими одинаковыми дверями, ведущими в жилые дома. Только подойдя совсем близко к одной из них, можно было обнаружить незаметную надпись «ГОСТИНИЦА „НЕВА“» и рядом звонок.

Вместо швейцара дверь открывал хмурый дежурный, правда, без служебной формы. Нам предоставили одну большую комнату с тремя кроватями и со всеми удобствами. Пока мы раскладывали вещи, нас посетила женщина-администратор средних лет и строгим голосом объяснила, что нам следует соблюдать правила пребывания в гостинице, суть которых сводилась к тому, что нельзя шуметь и тем самым беспокоить других постояльцев, а также возвращаться из города позднее двенадцати часов вечера. И, конечно же, никаких ночных гостей – они обязаны покинуть номер не позднее полуночи! С нарушением правил всё очень серьёзно – моментальное выселение. В ответ мы в один голос поспешили успокоить администраторшу, сообщив, что более спокойных и законопослушных гостей трудно себе представить. На этом этап обмена верительными грамотами завершился.

Последующие несколько дней мы непроизвольно посвятили изучению основных достопримечательностей города: в страстном желании познакомиться с девушками мы побывали везде – исколесили проспекты и площади, посетили музеи и соборы, поплавали на лодках по каналам, покатались на экскурсионных автобусах… (Этот эпизод – ещё одно подтверждение важности стимула в человеческой жизни: никогда мы не смогли бы посетить такое количество, как оказалось, совершенно незабываемых мест, которые произвели на нас неизгладимое впечатление.)

К нашему удивлению, оказалось, что красавицы нас совершенно не ждали и проводить время со столь привлекательными молодыми людьми абсолютно не входило в их планы. Ближе к вечеру, уставшие после длительных скитаний, мы, как правило, ужинали в ресторане русской кухни с тем же названием, что и гостиница, – «Нева». Помню удивлённые лица ужинающих за соседними столами посетителей, которые наблюдали, как каждый из нас заказывает двойные порции бефстроганова или котлет по-киевски и расправляется с ними, запивая советским шампанским!

Надо отметить, что в те времена в Грузии было модно быть «шампанистом». Для понимания этого феномена привожу классическую рекомендацию «Как выпивать игристые вина»: «Не глотайте игристое вино, как сок или чай, – сначала вдохните аромат, затем отпейте маленький глоток, посмакуйте на языке, проглотите и насладитесь послевкусием».

Так вот, у «шампанистов» всё наоборот: они без всякого вдыхания аромата глотают залпом весь бокал, пропуская момент смакования на языке, и наслаждаются проглоченным, а не послевкусием. Более того, чтобы выполнению описанного ритуала (быстрому проглатыванию) не мешали пузырьки, из проволочной сетки, которая традиционно надевается на пробку, отработанными движениями изготовлялся «трезубец Посейдона», и с его помощью взбалтывалось шампанское до полного удаления пузырьков газа. Некоторые ленивые товарищи ту же процедуру осуществляли с помощью обычного пучка зелени. В результате за вечер шампанское выпивалось не бокалами, а бутылками. Представляю лицо увидевшего эту картину утончённого винодела, для которого перляж^[4] не менее важен, чем вкус самого вина.

Нас каждый день обслуживали одни и те же симпатичные официантки, с которыми мы уже были на короткой ноге, но считали, что попытка их куда-нибудь пригласить не имеет перспектив в связи с большим количеством надоевших им претендентов, проходящих через ресторан ежедневно.

Только по причине сложившейся безнадёжной ситуации я решился попробовать, и, к нашему общему удивлению, одна из девушек согласилась встретиться со мной на следующий день, так как у неё был выходной.

Местом встречи я предложил торец здания Гостиного двора, ближе к Казанскому собору. Именно в этом месте находилась вторая по значимости (после Львовской) толкучка Советского Союза. Здесь можно было найти оригинальные западные товары: тонкие носки, кожаные ремни, «баттеновые» (с пуговицами на воротнике) рубашки… и, конечно же, настоящие джинсы Wrangler, LEE, Super Rifle… У перекупщиков брюки лежали в фирменных пакетах, и когда они их открывали для показа, заранее отойдя в незаметное для хранителей порядка место, вокруг распространялся характерный запах, с которым не мог соперничать даже самый изысканный парфюм.

Наступил момент, к которому я заранее подготовился: для такого торжественного случая я с собой привёз костюм из чёрного бархата! Мне его сшили на заказ в ателье для выпускного вечера. До этого момента я его надевал только один раз и вот готовился ко второй попытке.

Именно попытке, так как костюм был неимоверно тяжёлым: маме не удалось достать ткань из тонкого бархата, и костюм сшили из портьеры, которая раньше служила занавесом в одном из театров. Помимо того, что долго стоять в костюме из-за его тяжести было чрезвычайно сложно (не говоря уже о ходьбе), в нём было ещё и очень жарко: костюм был предназначен для носки в холодную погоду и не требовал дополнительно никакой верхней одежды.

Но меня ничто не могло остановить – я был уверен в своей неотразимости в белой рубашке, чёрном костюме, с белым платком в нагрудном кармане.

И вот я уже на месте, расхаживаю с серьёзным лицом, с маленьким букетом, еле держась на ногах и весь обливаясь потом. После пятнадцати минут опоздания я занервничал и стал пристальнее всматриваться в силуэты, допуская, что девушка могла неправильно понять место встречи.

И вдруг я увидел знакомое, как мне показалось, лицо на противоположной стороне Невского проспекта. Нас разделял только подземный переход, удачно оказавшийся в нужном месте, прямо передо мной. Недолго думая, я стал спускаться в переход. И вдруг понял, что происходит нечто странное: под землёй нет ни души! Час пик, Невский проспект, лето, уйма людей на улице, одно из самых оживлённых мест… Я всё-таки продолжил свой путь, и, когда дошёл до середины, вдруг с противоположной стороны почти бегом начали спускаться пятеро мужчин в чёрной одежде, почему-то громко крича угрожающие, агрессивные слова. Мне совсем не понравилось подобное поведение незнакомых мне людей, и я повернулся, чтобы идти в обратную сторону.

Удивительным образом картина повторилась: опять пятеро агрессивных мужчин, уже с пистолетами в руках, громко приказывающих лечь на землю!

Ничего не оставалось, кроме как подчиниться явно превосходящей силе и, несмотря на промелькнувшее сожаление по поводу неизбежно испачканного костюма, лечь на асфальт. А дальше всё было как во сне! Несмотря на то, что я не оказывал никакого сопротивления, набросившись на меня, мужчины громко кричали, больно заламывали мне руки, прижимали к земле коленом…

Создавалось такое ощущение, что им грозит большая опасность и от их решительных действий зависит, выживут они или нет. Затем меня потащили в сторону одного из выходов, где погрузили в милицейскую машину, и мы поехали.