– Верно, Проводник. Мы пойдём на Алмазные Пики, и мы вновь заключим договор. – Нависнув над столом, Олав воткнул иглу в место на карте, где были обозначены горы. – Как бы то ни было, я защищу свой народ.

* * *

После собрания и озвученных приказов я тут же заторопилась к выходу. Феникс! Он не должен был так поступать. Так нельзя!

Это же не он. Он бы так не поступил. Он готов пожертвовать Олавом? Феникс, который всегда жертвовал собой ради других, никогда не дал бы в обиду другого!

– Мира, постой!

Я обернулась, услышав неожиданное обращение от неожиданного человека. Брюнхильда! Она никогда раньше не называла меня по имени.

– Д-да, я нужна? – удивлённо обернулась я. Несмотря на силу, я всё ещё слегка стеснялась её. Наверное, некоторые вещи и впрямь не меняются.

– Что это твой дружок учудил? Нашего конунга на съедение отдать захотел?! – возмутилась она, всплёскивая руками. – Скажи, ты ведь тоже против такого, да?

– Конечно! – кивнула я. – Но я хочу узнать у него.

– Подожди! – Она схватила меня за плечо. – Я тоже, тоже против. Эти так называемые матери нас веками мучают! И мучают нашего конунга. Пора бы это прекратить – раз и навсегда!

Я смотрела в её глаза, не совсем понимая, чего она от меня хочет. Помявшись на месте, я молча опустила глаза, ощущая себя ужасно неловко.

– Ладно, ты хотела пойти за ним – не держу, – вдруг отстранилась Брюнхильда. – Но подойди после этого ко мне. Буду ждать тебя, где всегда. Обсудим это позже, хорошо?

– А. Ага, конечно! – закивала я, и она наконец отпустила моё плечо.

Так сдавила. Даже больно. Видимо, она задумала что-то действительно серьёзное. Надо обязательно узнать, как только расспрошу Феникса. Скорее всего, он пошёл в гостевую. Туда я и направилась в первую очередь.

И там же меня сразу встретила Гили. Она, прекрасно зная, куда я пойду, преградила мне путь.

– Мира… Ты просила ограждать тебя от.

– Гили, я не собираюсь с ним устраивать свидания! – Кажется, я чувствовала, как краснею от ушей до хвоста. – Я хочу узнать, что этот дурак задумал. И что собирается сделать с Олавом!

– Мира, зачем ты это делаешь? Ты ведь только снова всё разрушишь, – взмолилась Гили, положив руку мне на плечо.

– Из последнего к нему уважения – я хочу знать.

– В этом и беда, Мира… В этом и беда.

Наконец она с тяжёлым вздохом отпустила меня.

– Не волнуйся. Я сильная. Он больше не сделает мне больно.

– Мира, ты бы не хотела с ним поговорить, если бы до сих пор не верила в него.

Я посмотрела Гили в глаза. Она в чём-то права… А в чём-то – сильно ошибается.

– Пойдём вместе, – предложила я. – Присмотришь за мной.

– Что ж… Я пыталась тебя отговорить. Пойдём.

Вместе мы вошли внутрь. А там уже обсуждали что-то Феникс и Захария.

Я взглянула на Феникса, на его слегка горящие глаза, и от предвкушения моё сердце заколотилось. Тепло. Может, я и вправду поверила? Ведь поверить так хочется.

– Мира. Давно ты не заходила ко мне. – На его губах появилась почти искренняя улыбка, и мне захотелось растаять. – Я тебя так сильно обидел?

– Нет. То есть. То есть я не об этом пришла поговорить! – опомнилась я, переглянувшись с Гили. Та мне кивнула. – Феникс, что ты удумал? Ты решил отправить Олава на верную смерть?!

Феникс тяжело вздохнул. Так, будто объяснял мне одно и то же раз за разом, но я – естественно, как последняя дурочка – совсем не понимаю, о чём он.

– Он не умрёт, – спокойно сказал он. – Он просто лишится той боли, которую испытывает. Всё хорошо.

Я опешила. Феникс… продумал всё наперёд? И я не поняла его умного плана?

– Мира!.. Он хочет, чтобы Олав отдал им всю душу! Всё хорошее и плохое! – воскликнула Гили. – Захария! Ты знал?!

– Гили, твоей нежной Лошадиной головушке не обязательно об этом беспокоиться, – сказал он насмешливо.

– Да я тебе сейчас копытом заряжу, и твоя головушка станет нежной, как мятая картошка! – грозно топнула ногой она.

А я застыла, глядя на Феникса. Кажется, он колебался между тем, чтобы сказать «Это не то, что ты думаешь» и «Всё так и есть». И я так надеялась.

Нет. Нельзя надеяться. Я знаю. Потому что он ведь скажет: «Это правда. Но лучше жить без эмоций, чем в агонии».

Зря. Как же зря я пришла сюда.

– Феникс. – Мой слабый голос прервал дружескую перепалку Захарии и Гили. – Ты ведь раньше спасал наследников – не губил их. Почему?..

Он потупился, нахмурился. Опустил взгляд в пол, что-то серьёзно обдумывая. Когда он вновь посмотрел на меня, меня обожгло холодом его ледяных глаз.

– Сейчас Олав нужен нам с нимфами. Они – его будущее. Будущее его страны. Если северяне и нимфы будут враждовать, Ледяной Север исчезнет. Даже если он сейчас выиграет время и сослужит службу Создательнице, потом ему попросту нечем будет править.

Я ошеломлённо застыла. Быть не может!

– Феникс. Ты чего, боишься? Они же дети Создательницы! Почему ты не можешь просто поговорить с Ней и попросить не трогать Ледяной Север?

– Мира! – вдруг вспылил он. Вокруг него заплясали языки пламени. – Не смей о Ней так говорить! Она тебе не подружка, чтобы вызывать Её и просить, когда хочется!

– Так, Феникс, не перегибай. Всё намного проще, – разъяснил Захария. – Мы всё должны решать самостоятельно, без помощи божественных сил. Было бы всё так просто, Создательница бы сама всё решила. А так проклятье Олава – наш залог мира. Это единственное, что не позволяет нимфам всё здесь уничтожить. Мы лишь выбираем меньшее из зол.

Захария положил руку на плечо Феникса, когда тот, казалось, растворился в мыслях после собственных слов. А мне оставалось только вновь поразиться.

Предать меня – ладно. Но теперь Феникс предавал себя.

Я обязана узнать, почему он так поступает. Кажется, теперь не я одна завишу от тайны Феникса.

– Принести в жертву Олава или принести в жертву его народ… Не верю, что это последнее, что у нас осталось, – злобно сощурившись, произнесла я, ощущая, как когти с болью впиваются в кожу. – Знаете что? Если приходится выбирать между одним злом и другим, я предпочитаю не выбирать вообще.

На этом я, схватив Гили за руку, развернулась и вышла, захлопнув за собой дверь.

* * *

Пока мы с Гили торопились к учебным полям, мы не обмолвились ни словом. Она была права, мы обе это знали. И озвучивать это нет никакой необходимости.

Лишь когда мы подошли к распахнутым дверям, Гили слегка потянула меня за куртку.

– А. Что мы тут делаем? Мира? – взволнованно спросила Гили, прячась за мной спиной.

– Увидишь, – спокойно ответила я. – Не волнуйся. Просто держись меня и не сболтни лишнего.

На этом я потянула её внутрь. Там, рассевшись по скамьям и стоя у стен, уже расположились Брюнхильда и её отряд. Передовой: не всё войско, а лишь посвящённые. Самые преданные из преданных.

– О, малявочка, ты пришла, – улыбнулась Брюнхильда, вставая в центр. – Проходи, проходи. И садись. Хочу посвятить тебя кое во что, если ты обещаешь, что никому не скажешь об этом. Надеюсь, наша с тобой дружба может это позволить.

Дружба? Она считает меня подругой? Удивительно!

– Конечно! – спохватилась я. – Обещаю: ни одна душа не узнает об этом собрании.

Я заметила, как Гили тихонько дёрнула меня за рукав. Я отмахнулась: ну не сейчас же!

– Итак, мои воины. Мои союзники, – начала она, сцепив в замке руки за спиной. – Мы с вами уже давно самое низкое звено в этой цепи. Простые собаки на цепи – с нами никто давно не считается. Конечно, многие из вас бросятся кидать камни в огород нашего уважаемого конунга, но я бы не стала. Ведь нашему конунгу Олаву всего шестнадцать. И он лишь слушается старших.

Конунг – почти мой ровесник?! По нему и не скажешь! Такой огромный, такой могучий!..

И такой… ребёнок. Как я, как Феникс. Едва ли младше Айминь и Имхотепа. И из всех нас он столкнулся с самой тяжкой ношей. Или мы все столкнулись?

– Конунг Олав слушается того, кто был ближе всех к его отцу, – моего отца, придворного мага Локи, – продолжила Брюнхильда. Остальные закивали. – И, мне кажется, так не должно продолжаться. Слишком долго сохранялись старые порядки, а теперь из-за них наш дорогой конунг может лишиться собственного сердца. И более того – стать пособником тех, кто издревле ненавидел всех нас. Уничтожал. Истреблял. – Она мимолётно посмотрела на меня, и от взгляда её тёмных глаз у меня сжалось сердце. – Стать пособником нимф. Мы не можем этого допустить, – обратилась она ко всем, сжав кулак. – Мы не отдадим нашего конунга и нашу Родину! Больше не позволим нимфам забирать всё, что у нас есть: нашего правителя, наши земли, наших близких! Выступим против них и навсегда их уничтожим!

От её громких призывов кровь стыла в жилах. Нечто настолько невероятное… Разве это возможно? Феникс же сказал: это невозможно силами обычных смертных.

– Кто за?! – вскрикнула Брюнхильда, и воины взорвались криками.

Одобрение, поддержка. Они готовы жизнь отдать за свою воеводу. Что бы она ни приказала.

А я. Я не знала, что ответить.

– Ты с нами, великая княжна Мира? Ведь только с твоим даром мы сможем победить их! – воскликнула вдруг Брюнхильда, подавая мне руку.

– Я? Как же я смогу?.. – неловко потупилась я.

– Всё просто. Возьми меня за руку, и я покажу тебе.

Я покорно взяла её за руку и позволила себя поднять. Гили, кажется, пыталась перехватить меня, но не успела.

Следом за Брюнхильдой мимо её верных воинов я прошла к Молоту Тоура. Он сиял мрачностью, когда я смотрела на него снизу вверх. От моего прикосновения к рукояти он стал светлее – совсем не так страшен, как раньше.

– Мне кажется, твой момент настал, – сказала вдруг Брюнхильда. – Попробуй поднять его.

Я протянула дрожащие руки. Провела пальцами по рукояти – она отдалась нитями, покорно опутавшими ладони, словно перчатки. И схватилась.

Я сняла его. Молот Тоура удивительно лёгкий, словно пушинка. Держа его прямо перед собой, я не верила, что происходящее – правда.

– Н-невероятно! – даже Брюнхильда запнулась. – Это правда! Значит, мы правы! Этот молот был выкован в Алмазных Пиках – там ему и увидеть самую великую свою битву!

Брюнхильда зааплодировала. За ней зааплодировали и воины.

– Ми-ра! Ми-ра! Ми-ра!

Даже на Родине мне так не радовались. Я… Неужели я и впрямь стала сильной? Настолько сильной, что стала достойной Молота Тоура!

И где-то, сквозь ликования и радость, моё чуткое ухо услышало тихий голосок Гили:

– Чувствую, ничем хорошим это не кончится.