Мы вкратце пересказали утренние события и показали фотографии с места происшествия.

– Нам кажется целесообразным посмотреть записи с дронов, – резюмировал я, поправив очки, – чтобы найти девушку, которая к нему ходила.

Аноре внимательно выслушал и невозмутимо сказал:

– Нет, я так не думаю. Начните с бара. Выйдете на поставщика. Так убьёте двух зайцев одним выстрелом. Как, говорите, эта забегаловка называется…

– «Гуарана», – напомнил я.

– Именно. Поезжайте туда. Опросите персонал. Уверен, что-нибудь нароете.

– Так точно, – сказал Макс.

Но я был не в восторге. Поэтому спросил:

– Шеф, могу я с вами поговорить?

Макс бросил на меня короткий многозначительный взгляд и вновь посмотрел на Аноре.

– О чём?

– Меня интересует пропажа детей. Кто этим занимается? Возможно, имеет смысл бросить все силы на расследование этого дела?

Вуд даже бровью не повёл.

– Миллер, сходите на третий этаж, получите два ордера на допрос. Нам нужно с Гарьером кое-что обсудить.

От голоса Аноре внутренности каждый раз холодели. Как только Макс закрыл дверь, шеф продолжил:

– Присядь, Филипп, – он указал на кресло напротив него. Не такое роскошное, но тоже дорогое.

Я сел, поправил очки и посмотрел Вуду в глаза. Признаться, это было нелегко. Тяжелый взгляд шефа, казалось, при желании мог и насквозь прожечь.

– Скажи мне, Филипп, – начал шеф, слегка подавшись вперёд и облокотившись на стол, – считаешь ли ты самоуверенность недостатком?

Мне отчаянно захотелось отвести взгляд.

– Нет, шеф. Не считаю.

– А следовало бы. Я поручил тебе убийство. Не обычное мошенничество, которых в городе сотни. Ты и правда считаешь, что убитый человек не достоин твоего внимания?

Я сцепил зубы и сжал кулаки. Аноре продолжал говорить:

– Филипп, ты должен очень стараться. И я никак не могу понять, – он отвёл взгляд в окно и, глядя на вулкан, спросил: – Тебе кажется особой привилегией брак с моей дочерью?

Это была спичка, брошенная в канистру с бензином. Я подскочил и воскликнул:

– При чём тут Герда! Мы, вроде, на работе! Ничего не путаю? – изобразил удивление. – А на службе мы семейные дела не обсуждаем. Это ваше правило, не моё.

Аноре повернул на меня голову и скривил губы в неприятной ухмылке.

– Возьми себя в руки, Гарьер. Это был невинный вопрос. Вернёмся к твоей просьбе. Конечно же, не представляется возможным доверить тебе поиск пропавших детей. Ведь вы с Миллером даже убийцу обычного алкоголика отыскать не можете.

Несмотря на спокойный тон, во взгляде шефа читалось пренебрежение. У меня задергался глаз. Нужно было успокоиться. Я выдохнул и отчеканил:

– Спасибо за аудиенцию. Вечером мы с Максом доложим о прогрессе.

И, хлопнув дорогущей дубовой дверью, вышел из кабинета.

– Ублюдок, – вырвалось у меня.

На первом этаже уже ждал Макс. Его наглая ухмылка тут же стёрлась, как только он увидел моё перекошенное от злости лицо.

– Что он тебе сказал?

Я потёр виски и ответил:

– Как всегда. Я бездарен и даже убийцу того мужика найти не могу.

Друг хлопнул меня по плечу и поддержал:

– Ну, мы ведь оба знаем, что Аноре не прав. Поехали в «Гуарану». Докажем ему обратное.

Я не ответил. Мы снова обошли толпу, издалека увидели Темзу, скандирующую вместе со всеми, и направились к парковке. Макс хохотнул и сказал:

– Знаешь, друг. Только Бетонного квартала для полного счастья нам сегодня с тобой и не хватало.

Я натянуто улыбнулся и кивнул. Да уж. Даже полицейским неуютно в такой дыре как Бетонный квартал. Удивительно, как там вообще люди живут.

Через полчаса мы достигли места назначения. На дверях забегаловки крупными буквами было написано «Закрыто». Макс чертыхнулся и процедил:

– Ну, этого следовало ожидать. Пойдём, попытаем счастья.

К удивлению, дверь оказалась открытой. Внутри это местечко выглядело также паршиво, как и снаружи. Стойкий запах дешевого алкоголя смешивался с резким ароматом отвратительного мужского одеколона. И вместе это была адская смесь. Макс морщился и совсем этого не скрывал. За баром стоял типичный стереотипный бармен, как из старых фильмов: высокий лысый шкаф с пушистой бородой. Рядом с усердием, достойной похвалы, намывала полы девушка. У нее в носу было такое огромное кольцо, что почти доставало ей до губ. В самом углу сидел мужчина с бутылкой. Видимо, пьяный вдрызг, так как ладонь, подпиравшая лицо, постоянно соскакивала. И он, пошатываясь, неустанно возвращал её на место.

– Мы ещё закрыты, джентльмены, – басовито сказал бармен

Я поднял брови и бросил недвусмысленный взгляд на пьяницу. Бородач уловил это и прокомментировал:

– Это постоянный клиент. У него привилегии.

Я достал из нагрудного кармана рубашки тонкую прозрачную пластиковую карточку с моей физиономией. Маленькое электронное удостоверение полицейского открывало любые заведения. Макс сделал то же самое.

– Извините, ждать мы не можем. Полицейский департамент. Детектив Макс Миллер.

– И Филипп Гарьер, – добавил я.

Бармен хохотнул, облокотился на стойку и посмотрел на меня:

– Француз, значит?

Я поднял брови:

– Что?

– Фамилия у тебя французская.

Я немного растерялся от такой наглости. И поправив очки, сказал:

– Во-первых, мы на «ты» не переходили. Во-вторых, делений на нации давно не существует.

Мужчина расхохотался, а потом серьёзно сказал:

– Ну да, ну да… Эх, господа полицейские, видимо, мы с вами в разных городах живём. Вы бы чаще за пределы участка выезжали, тогда бы иначе запели, – он тяжело вздохнул и представился: – Барри.

Макс с хлопком положил ладонь на барную стойку и грубо сказал:

– Мы пришли не расизм и сепаратизм обсуждать. Есть сведения, что в «Гуаране» продают оружие. Что-нибудь слышали об этом?

Бородач даже бровью не повёл.

– Понятия не имею, о чём вы говорите.

Мы быстро переглянулись, и я сказал:

– Нам нужны записи с камер наблюдения за последнюю неделю.

– Для вас что угодно, детективы, – фальшиво улыбнулся бармен. – Прошу пройти со мной.

– Ты иди, а я осмотрюсь, – бросил я Максу.

Друг кивнул. Девушка делала вид, что нас нет, и упорно надраивала пол.

– Простите…– обратился к ней я.

– Что надо? – грубо спросила та, не отрываясь от дела.

Я немного опешил от такой дерзости. Кашлянул и, поправив очки, сказал:

– Хотел узнать, может быть, вы видели что-то подозрительное.

Девушка поднялась, поправила растрепавшуюся коротенькую чёлку и сложила руки на груди.

– Это «Гуарана». Тут каждую минуту что-то подозрительное происходит. Вот сейчас, к примеру, мне задаёт вопросы странный тип, похожий больше на офисного клерка, чем на полицейского. Разве не подозрительно?

Я поджал губы. Девчонка выводила меня из себя.

– Что ж. Это прекрасно информация. Потому что в случае препятствий следствию, мы точно найдём здесь повод задержаться и покопаться в подозрительных делах.

Девушка фыркнула и закатила глаза. Я демонстративно стал расхаживать там, где она только что помыла.

– Так вот, что касается нашего дела. Мы расследуем убийство, сделанное выстрелом из самодельного оружия. Что-нибудь слышали о либерганах?

Девушка на секунду подняла на меня недовольную мордашку и коротко ответила:

– Слышала.

– Похоже, прямо в вашем замечательном баре и продаются эти пистолетики. Поэтому я повторяю вопрос: владеете ли вы какой-нибудь информацией?

Официантка цокнула, бросила швабру и подошла ко мне.

– Послушай, детектив. Думаешь, мне хочется с тобой в игры играть? Здесь творится всякое, но мы к этому отношения не имеем. Не наша ответственность, чем там занимаются посетители.

В этот момент вернулся Макс с маленькой флешкой в руках.

– Рады были вас видеть, детективы, – соврал бармен. – Можем быть ещё чем-то полезны?

Макс натянуто улыбнулся и сквозь зубы процедил:

– Нет, спасибо.

Я же изображать веселье не стал.

– Если что-нибудь вспомните, непременно звоните.

Мужчина уважительно кивнул, а девушка убежала куда-то в подсобку. Мы попрощались и вышли. Я снял очки и потёр переносицу.

– Чёрт возьми, Макс, это пустая трата времени. Нужный нам экземпляр либергана могли продавать вообще не здесь. А если даже и тут. Когда это было? Месяц назад? Год? Два?

Напарник пожал плечами и ответил:

– Согласен. Однако, отсмотрим сначала записи.

– Только на это уйдет уйма времени.

И мы поплелись к снегоходу. В голове не унималась мысль, что несмотря на всю свою дерзость, персонал «Гуараны» вряд ли хоть в чём-то замешан. Да, карамелью явно не гнушаются. Но продажа либерганов – это гораздо серьёзнее.

Не успел Макс завести автомобиль, как в окно ему постучал мужчина с уродливым шрамом через всё лицо. Друг бросил на меня быстрый взгляд и опустил стекло. В нос ударил резкий запах перегара. Мужчина глупо улыбался и еле стоял на ногах.

– Мужик, ты, видно, что-то перепутал, – снисходительно сказал Макс.

Пьяница сфокусировал взгляд на напарнике и елейным голосом заговорил:

– Господа детективы, я слышал ваш разговор в баре… И, кажется, могу быть вам полезным.

– Мы – само внимание, – съязвил я.

Мужчина покачал головой и поднял указательный палец.

– Но у меня есть условие. Угостите пачкой сигарет – будут вам сведения.

Я не сдержался и хохотнул в кулак. Затем сказал:

– Ну, давай, выкладывай. А там поглядим, стоит ли информация хоть одной сигареты.

Пьяница деловито поджал губы, скрестил руки на груди и сказал:

– Я знаю всех, кто торгует в баре. Наркотики, оружие, сделки. Вижу всё. А меня, как раз-таки, никто не замечает.

Макс посмотрел на меня и тихо сказал:

– Чем чёрт не шутит?.. Садись назад. Пару кварталов проедем.

– Нет-нет, ни в коем случае! – испуганно воскликнул мужчина. – В полицейский снегоход не сяду. Если нужна информация, буду говорить прямо тут.

Макс закатил глаза и согласился:

– Будь по-твоему.

Мы вышли на улицу. Напарник облокотился спиной об автомобиль, а я стал рядом и сунул руки в карманы, поёжившись.

Пьяница с трудом сфокусировал взгляд на мне и сказал:

– Это девчонка. Молодая, но жутко стервозная. Короткие тёмные волосы, вот досюда! – он ткнул дрожащим пальцем на ключицу. – Неопрятная, одежда на несколько размеров больше.

– Это всё? – скептично спросил я.

Глаза мужичонки забегали, и он поспешил добавить:

– Н-нет. Ещё кое-что.

Макс нетерпеливо вздохнул и всем видом показал, что мы теряем время.

– Её зовут…ммм…как–то на Ю…

Я поправил очки и спросил:

– Если мы тебе покажем запись, опознаешь её?

Тот горячо закивал:

– Ещё бы не опознать! Только… Это ведь нужно в Департамент ехать?

– Тебе ничего не угрожает. Опознаешь девчонку и получишь свои сигареты.

Он поджал губы, а на лице отобразился мыслительный процесс.

– Если нужно моё присутствие, я хочу, чтобы мне заплатили.

Я почувствовал, как волна злости расползается по телу. Это отребье ещё смеет права качать! Максу ситуация, кажется, тоже была не по душе. Только его умению держать себя в руках можно было только позавидовать. Я сделал шаг к мужчине, сжав ладони в кулаки. Тот попятился, потерял равновесие и грузно упал на дорогу.

– Не бейте! – воскликнул он и закрыл лицо руками.

Я сложил руки и процедил:

– Никто тебя бить не собирался. Вставай. И поехали. Как тебя зовут?

Пьяница несколько секунд соображал, затем неуклюже поднялся и тихо ответил:

– Эрик…Эрик Трульс.

– Садись в снегоход, Эрик.

И мы поехали в Департамент. По дороге свидетель не проронил ни слова. Макс постоянно морщился и закрывал нос. Да и я старался не принюхиваться. Эрик Трульс, должно быть, совершенно не признавал элементарных правил гигиены. Но потерпеть неудобства стоило. Признаться, дела пошли гораздо лучше, чем я ожидал. Да и Макс, несмотря на недовольство от немытого гостя, явно был удовлетворён положением вещей.

На площади всё было по-прежнему. Протестующего народа стеклось куда больше, чем утром. Но дроны неустанно контролировали. Поэтому мы быстро проскочили через них и направились в наш кабинет, который был и на толику не таким роскошным, как у шефа.

Маленькое сырое помещение с плесенью по углам и серыми унылыми стенами. Из нашего окна можно было разглядеть разве что соседское здание, а не вулкан.

Я включил старенький ноутбук, воткнул флешку с записями и пригласил гостя сесть рядом.

– Когда в последний раз ты видел эту девушку?

– Да вот прямо вчера. Сигаретой меня не угостила, стерва …

– Поэтому ты решил её сдать?

Эрик вскинул руки и гордо сказал:

– Нет! Я законопослушный гражданин. И портить отношения с властями мне ни к чему. Уж я-то чую, какие настроения ходят в последнее время. Я не из этих!

Макс скептично сказал:

– Что ж ты тогда бескорыстно нам не помогаешь?

Мужчина изобразил грустный взгляд и ответил:

– Жить как-то надо. С работой не очень…Вот и кручусь.

Я спросил:

– В котором часу дело было?

– Не поздно. Около восьми вечера.

Я кивнул и нашёл нужный файл. Несколько минут мы сидели, уткнувшись в монитор и наблюдая за попойкой. Как вдруг Трульс вскинул дрожащий палец и ткнул им в экран.

– Вот она! Как пить дать, точно эта девчонка!

Лица было практически не видно. Но когда она поворачивалась, можно и разглядеть. Действительно, очень молодая. Лет двадцать, не больше.

– По базам пробьётся лицо? – спросил я с надеждой.

– Должно.

Макс быстро сделал скриншот экрана, открыл программу с нейросетью и загрузил туда снимок.

– А я уже свободен?..– тихо полюбопытствовал мужчинка.

Макс полез в карман, достал оттуда пару купюр и брезгливо сунул Эрику.

– Тут хватит на всё.

Свидетель пересчитал и возмущенно сказал:

– Вы знаете, сколько сигареты стоят?! Мне даже на одну не хватит!

Я поднялся, схватил Трульса за воротник и прошипел:

– Если будешь торговаться, отберу и это. Пшёл вон!

Мужчина поджал губы, нахмурился и обиженно глянул на меня. Затем прижал к груди смятые купюры и вышел, не попрощавшись.

– Наконец-то, – выдохнул Макс. – Еще чуть-чуть, и мы бы никогда не выветрили чудесный аромат нашего гостя. А ещё Аноре был прав, – констатировал друг.

Я скривился и ничего не сказал. Увы, так и было. Через несколько секунд программа издала противный писк, и на мониторе высветилось досье.

– Так–так, – потирая руки, сказал Макс, усаживаясь рядом, – приятно познакомиться.

– Юнона Сафи, – вслух прочёл я, – родилась 5 апреля 2110 года. Не слишком ли юна для таких дел?

– Ты почитай дальше, – серьёзно сказал Макс. – Приводы с семнадцати лет за хранение и распространение.

– А ещё мошенничество, – добавил я.

– Вот именно. Место жительства есть?

– Нет.

– Что с родными?

– Сестра и отец. К нему надо бы наведаться.

Макс хлопнул меня по плечу и весело сказал:

– Чувствуешь этот запах?

– Эрика Трульса?

– Нет! Раскрытого дела!

Я закатил глаза.

– Если мы возьмём Юнону, убийство всё равно еще не будет раскрыто. Да и не факт, что вообще получится.

Напарник демонстративно поднял руки к потолку и занудно потянул:

– Ну почему ты вечно такой пессимист? По крайней мере, у нас будет раскрытое дело по незаконному обороту оружия. А это тоже не абы что!

– Ладно, оптимист. Давай работать.

Глава 3. Призраки прошлого и настоящего

Юнона

Я занесла палец над звонком и резко убрала. Вдох-выдох. Ничего страшного. Всего лишь поход в гости.

«Спокойно, Юна, – заговорил внутренний голос, – ты идешь не к папе, а повидаться с Агатой. Выдыхай». Но это не помогло. Правый глаз начал дёргаться. Я изо всех сил зажмурилась и попыталась не проклинать себя за то, что пришла сюда.

Ей-богу, лучше сдохнуть в канаве. Потому что это было не просто «сходить в гости». За дешёвой железной дверью, иногда по кирпичику, а иногда и с размаху кувалдой разрушалось моё детство.

Казалось, что в животе ползали змеи, периодически перемещаясь к горлу. Надо было с этим покончить и просто позвонить в дверь. Я набрала полные лёгкие воздуха, нажала на злосчастную кнопку и почувствовала, что от адреналина сердце вот-вот выпрыгнет из груди.

– Иду! – послышался звонкий голос сестры.

Я быстро выдохнула и попыталась натянуть самую искреннюю улыбку, на какую только была способна. Дверь открылась с таким же жутким скрипом, как и последние лет десять. Папа, естественно, слишком занят, и руки её смазать так и не дошли.

На пороге стояла и во все зубы улыбалась моя дорогая сестра. На ней была надета растянутая кофта ярко-зелёного цвета и джинсовый комбинезон, из которого Агата давно выросла. Она лишь секунду помедлила, а потом бросилась в объятия так, будто мы не виделись сто лет. В нос ударил привычный аромат свежескошенной травы от пушистой рыжей копны сестриных волос.

– Ну, всё-всё, пусти, а то задушишь, – посмеялась я.

Агата отпрянула, взяла меня за руки и широко улыбнулась. Из-за жёлтого освещения казалось, что в светло-карих глазах сестры играют чёртики.

– Я так рада, что ты, наконец, пришла! – светилась от счастья она. – Чего стоять, пойдём домой!

И потянула меня за руку в помещение за уродливой железной дверью. Домой. Хорошее слово. Только вот, кажется, дома у меня не было. Холодную промозглую конуру, в которой я существовала, язык не поворачивался называть домом. А эта деревянная избушка…Когда-то им была. Но эти времена давно канули в лету.

– Папа здесь? – спросила я, стараясь не выдать нервозность в голосе.

– Нет, у него сегодня важное исследование. Сказал, что задержится допоздна

От сердца отлегло, и змеи из живота исчезли. В лицо ударило приятным теплом, а запах еды заставил желудок заурчать.

– Ты должна была подождать и готовить вместе со мной, – заметила я.

– Знаю. Только папе не говори. Я хотела, чтобы мы провели больше времени вдвоём и не тратили его на готовку.

Укол совести не заставил себя ждать, и я ничего не ответила. Быть вторым отцом для Агаты мне не хотелось. Поэтому позволить невинную шалость в виде самостоятельной готовки я вполне могла.

Последний раз мне приходилось находиться в этой прихожей, кажется, года три назад. Как всегда, мамин книжный стеллаж стоял справа, слишком близко к входной двери на мой вкус. Рука сама потянулась к деревянным полкам и, будто не по моей воле, скользнула по аккуратным рядам старинных книг. Бесценный антиквариат. Бумажной литературы не издавали уже более семидесяти лет. И сохранившиеся экземпляры были несметным богатством.

Из всех книг выделялся красный потёртый томик. Я нежно улыбнулась и аккуратно выудила дряхлую книгу из стройного ряда разнообразной литературы.

Агата подхватила мою улыбку и сказала:

– «Легенды Древнего Рима».

Я кивнула и нежно погладила растрепавшийся корешок книги. Аккуратно, будто бумага могла рассыпаться, стала перебирать страницы. Один из листиков был загнут в уголке. Сердце ёкнуло. «Легенда о Юноне». В детстве она была моей любимой. Ещё бы.

– Если хочешь, забирай книгу с собой, – сказала сестра, небрежно указав рукой на томик.

– Нет, – решительно ответила я, захлопнула «Легенды» и поставила обратно. – Во-первых, это папино. Во-вторых…– я запнулась на полуслове, думая, надо ли озвучивать мысль, возникшую у меня в голове.

Агата демонстративно прищурилась и процедила:

– Договаривай.

Секунду промешкавшись, закончила:

– Ты помнишь легенду о Юноне?

Сестра кивнула, а я пожала плечами и небрежно бросила:

– Тогда ты должна меня понять. С чего вдруг маме вздумалось называть меня именем женщины, вышедшей замуж за родного брата, мне не ясно.

Агата горячо возразила:

– Юнона – это не просто женщина! Римляне ведь считали её богиней!

– Ага, покровительницей семьи и материнства, – скривилась я и нарочито театрально сказала: – То ли дело Агата!

Сестра толкнула меня в плечо и обиженно сказала:

– Не дразнись! Мне твоё имя всегда больше нравилось. Мне богини не досталось!