Нельзя сказать, что подростковые самоубийства и телефонные центры доверия – это про неё, но они однозначно ей ближе, чем ресторанные дни, заказные статьи и клиенты, умеющие высасывать мозг через телефонную трубку. И да, она всё ещё журналистка, а не писательница, но кто сказал, что журналисты не могут «начать с себя», как советуют все популярные тренинги.

Варваре плевать на все популярные тренинги, но «начать с себя» сейчас ощущается правильным.

Она переходит с ссылки на ссылку, сохраняет сайты в закладки, записывает телефоны в блокнот. Телефон доверия от МВД. Телефон экстренной помощи от МЧС Экстренная помощь в кризисных ситуациях. Городская служба психологической помощи, в которую каждый может позвонить и проконсультироваться, неважно, стоит ли он на крыше, планируя спрыгнуть, или просто не знает, какое из двух предложенных мест работы следует выбрать.

У Варвары руки чешутся начать писать об этом прямо сейчас, во все доступные СМИ, во все социальные сети. Люди должны знать о том, как получить помощь. Люди имеют право получить помощь.

У Варвары руки чешутся начать писать об этом прямо сейчас, но открыть вордовский документ она не успевает: в офис, после встречи с очередным потенциальным рекламодателем, возвращается Янка – и возвращается она прямо к Варваре.

Глаза у неё сияют.

Остановившись так близко, что полы пальто касаются монитора, она взволнованно барабанит пальцами по столу. Вид у неё совершенно безумный, точнее, безумно счастливый, и что-то подсказывает Варваре, что реклама и клиенты не имеют к этому ни малейшего отношения.

Случилось что-то невероятно важное, важное и прекрасное, и буквально через пару секунд Янка признаётся, что именно:

– Егор, – выдыхает она, и Варвара почти видит, как это имя повисает в воздухе, разбрасывая в разные стороны золотистые конфетти, таким радостным голосом Янка его произносит.

– Егор? – с улыбкой переспрашивает Варвара, подначивая подругу продолжить.

Егор выиграл в лотерею миллион? Получил орден за заслуги перед отечеством?

– Нашёл себе лучшую на свете партнёршу. – Разматывая сиреневый шарф, Янка садится на соседний стул. Её маленькая сумочка глухо падает на пол, но она не обращает внимания. – Не хотела говорить заранее, чтобы не сглазить, но они попробовались неделю назад, и вот теперь собираются подавать заявление в федерацию.

Заявление, как понимает Варвара, необходимо для того, чтобы официально зарегистрировать пару – новую спортивную единицу. Бюрократия повсюду, но какое ей дело до бюрократии, когда Янка вот так вот сияет.

Как можно было целую неделю молчать, скрывая это ослепительное сияние, не позволяя ему прорваться наружу ни светлой улыбкой, ни взглядом, полным надежды, Варвара решительно не понимает. Но разве это важно?

– Поздравляю, – искренне отвечает она. – А можно посмотреть?

Она говорит это прежде, чем успевает поймать себя за язык, а сказав, тут же пугается: не хочется давить, не хочется быть наглой или навязчивой, лезть на хрупкий лёд (какая метафора!) тоже не хочется.

Но Янка улыбается и лезет за телефоном.

– Конечно, что за вопросы?

С монитора на Варвару смотрит красивая темноволосая девушка: аккуратное округлое лицо с чуть заострённым, кошачьим подбородком и открытой улыбкой, восточный разрез глаз, мягкие дуги бровей, россыпь крупных веснушек на носу и щеках. Её густые блестящие волосы на свету отливают золотом и рыжиной.

– Вау, – выдыхает Варвара.

Внезапная вспышка ревности оказывается такой же неожиданной как кукольная, фарфоровая азиатская красота новой партнёрши Егора.

– Вот именно, вау. – Палец Янки скользит по экрану, перелистывая с фото на фото.

Вместе эти двое смотрятся потрясающе. Миниатюрная брюнетка и высокий блондин, они улыбаются друг другу, танцуют друг с другом, дурачатся и держатся за руки, и, честно говоря, Варвара не знает, от кого из них сложнее оторвать взгляд.

– Это бывшая партнёрша того парня, к которому ушла наша Злата, – объясняет Янка. – И по совместительству его сестра.

– Как можно быть таким мудаком и бросить свою собственную сестру?

Мир фигурного катания вместе со своими интригами навсегда останется недоступен для её понимания. Как так можно, серьёзно?

– Мудак мудаком, а мне хочется сказать ему спасибо. Потому что она настоящий бриллиант, чемпионка мира по юниорам, лучшая партнёрша из всех, каких только можно представить…

– Принцесса Мулан, – предлагает Варвара. – Принцесса Мулан и…

– Сверчок? – Янка хохочет, и Варвара тоже не может удержаться от смеха. В мультике про Мулан действительно не подобрать подходящей роли Егору, но и сверчком ему быть вовсе необязательно.

– Нет, – отсмеявшись говорит она. – Просто принц. Принц Егор.

Янка отвечает, не отрывая взгляда от фотографий:

– Ну, в следующем сезоне тема короткого танца – вальс, так что идея с принцем и принцессой им ещё пригодится. Запишу-ка, пожалуй.

Варвара раскачивается на стуле.

– И даже такая, ничего не понимающая в фигурном катании, подруга как я, может тебе пригодиться!

– Ты всегда мне годишься, – совершенно серьёзно отвечает Янка.

Внутри нестерпимо теплеет, и, скрывая подступившее умиление, Варвара говорит:

– Вот видишь. Всё что ни делается, всё к лучшему.

– Да. И я так рада, что мы помирились. – Янка, очевидно, ничего не хочет скрывать.

Как в старые добрые времена:

– Надо выпить по этому поводу.

Так оно, в конечном итоге, и происходит. Вечной фляжки с ромом для мастшабного празднования недостаточно, да и пить на рабочем месте в рабочее время вроде как моветон (трижды ха!), поэтому с трудом дождавшись конца рабочего дня, они уезжают к Варваре. Ехать до её съёмной квартиры не так уж и далеко, а вдвоём не страшны даже пробки: Янка ведёт машину аккуратно, умело, что с её опытом даже неудивительно – за двенадцать лет ни одной аварии, ни одного нарушения… Люди бывают разные, и некоторые из них, научившись чему-то, начинают лихачить, рисоваться перед собой, забывая о правилах и безопасности, но Янка – совершенно другая.

Она никогда не теряет голову, она всегда действует по уму. Её короткие светлые волосы уложены волосок к волоску, одежда строга и опрятна, макияж идеален (в этом смысле они с Варварой составляют забавный контраст, потому что красится Варвара только по большим праздникам, если, конечно, не считать за косметику вечные блёстки на ключицах-запястьях). В ежедневнике у Янки всегда полный порядок, равно как и на рабочем столе (контраст, снова здравствуй), да и в голове, в общем-то, тоже.

Даже продукты в корзинку она складывает так аккуратно, словно на конкурс (и да, поправляет товары на полках, чтобы они стояли красивее, ровнее, изящнее).

Вино Варвара корзинке, впрочем, не доверяет. Обе бутылки держит в руках.

Дома у неё привычный бардак, и когда Варвара говорит «у меня дома бардак», она вовсе не имеет в виду, что где-то на столе забыт пакет с печенюшками, а на вешалке у входа не очень аккуратно разместилась одежда. Когда Варвара говорит, что у неё дома бардак, она имеет в виду реальный бардак (но, что характерно, мало что предпринимает, дабы это исправить).

– По-прежнему хранишь вещи там, куда они упали, – отмечает Янка, оказавшись в квартире.

Как ни странно, её никогда это не раздражало. Аккуратно, деловито, с упорством и рвением выстраивая собственную жизнь, Янка начисто лишена стремления забраться со своим уставом в чужую.

– А кто я такая, чтобы спорить с их желаниями? – Варвара пожимает плечами, стягивая кеды за пятку. – Если что-то упало и хочет лежать здесь, пусть лежит здесь. Мне абсолютно не жалко.

В её квартире нет грязи и пыли, только вещи, желающие лежать там, где хотят. И блёстки, конечно. На каждой горизонтальной поверхности стопками сложены книги, бесконечное количество книг, большую часть из которых она ещё не читала и до которой, скорее всего, нескоро ещё доберётся, потому что с каждой зарплаты покупает всё новые. Другие книги уже начаты – и так и позабыты, с закладкой или раскрытые, перевёрнутые кверху обложкой. Так, конечно, нельзя, но отношения Варвары с книгами в принципе строятся из одних лишь нельзя: нельзя читать несколько одновременно, нельзя любить Тургенева и Роулинг одинаково сильно, нельзя загибать уголки и подчёркивать любимые фразы, нельзя, нельзя, нельзя… Можно.

С друзьями можно не следовать общепринятым правилам, а книги для Варвары – друзья.

Для друзей, конечно, было бы неплохо завести книжный шкаф или хотя бы книжные полки, но с ними постоянно что-то не складывается, и максимум, который Варвара может пообещать, это пристроить под книги старенький холодильник, когда он наконец-то сломается.

В том, что рано или поздно холодильник прикажет долго жить, Варвара не сомневается, но её холодильник – настоящий боец, и не сдаётся.

Никогда не сдавайся, золотистой краской написано на одной из её стен. Не то чтобы в жизни Варвары было много сражений, но зато она любит всё золотистое и записывать мысли. Где угодно – в блокнотах, на салфетках, на стенах. Пришлось пообещать хозяйке, что перед отъездом она переклеит обои, и это говорит о многом, потому что клеить обои (как и в принципе делать ремонт) Варвара всей душой ненавидит, но страсть к настенной каллиграфии оказалась сильнее.

В этом нет никакого стиля, никакой выверенности, ничего преднамеренного. Её жилище невозможно фотографировать для модного журнала или даже интерьерного инстаграма, разве что как какой-нибудь антипример. Здесь повсюду книги, и одежда, для которой тоже нет шкафа – только идущие на уровне груди стальные трубки, за которые крючками цепляются вешалки, серебристо-чёрная с редкими розовыми и золотыми вкраплениями армия шифона и шерсти, а ещё клетчатый отряд рубашек и белые привидения просторных футболок.

Для того, чтобы писать, у Варвары есть рабочий компьютер и домашний ноутбук, но для того, чтобы думать, они непригодны. Для того, чтобы думать, ей нужна бумага, много бумаги, поэтому вперемешку с книгами на узком длинном столе, на пошарпанной поверхности барной стойки и прямо поверх пирамидой стоящих в одном углу книжных коробок, валяются листы разной степени исписанности. Таблицы, и схемы, и списки, и целые абзацы текста: что нужно сделать, над чем нужно подумать, какие вещи из этого следуют и в чём заключается концепция очередного текста, который она никогда не напишет.

Таких текстов у Варвары десятки. Нерождённых, ненаписанных в стол, промелькнувших однажды в голове светлой искоркой – и тут же потухших, стоило только над ними хоть немного подумать. Ничего серьёзного, как будто ни на что серьёзное она не способна.

Способна, говорит себе Варвара. Способна.

– Ого, – это Янка, снимая пальто и выныривая из тёмного коридорчика к свету, натыкается на кое-что, чего раньше не видела.

– Новые. – Варвара, естественно, всё понимает.

Это квартира-студия, и посреди огромной комнаты, которая служит одновременно и спальней, и гостиной, и кухней, валяются два ярких, кислотных кресла-мешка, лаймовое и канараеечное. Их Варвара получила по бартеру, за одну из халтурок: цикл статей для сайта мебельной фабрики. Вы нам – тексты, мы вам – всё, что захотите, в разумных пределах, и Варвара захотела два кресла.