Такие, как Михаил Петрович, тебе еще не раз встретятся, — сказал он. — В школе, в институте, в профессии, которую ты выберешь, — они везде. Они будут говорить тебе, что хотят только хорошего, что лучше тебя знают, как надо поступать, что таковы законы жизни, и прочую… ерунду.
Дед сел, сбросив с себя одеяло, и обхватил руками колени. Он смотрел на луну.
— Я говорю тебе сейчас: борись с несправедливостью и обманом, но часто так, что эта борьба оказывается не на день, а на пятьдесят лет. Или сто. И те, кто были смелыми, не доживают до справедливости.
Когда он волновался, он начинал говорить по-русски немного неправильно, словно перепрыгивая через какие-то слова, но я его понимал.
— Просто помни, что ты человек, и не бойся, — дед посмотрел на меня. Я поднялся и сел с ним рядом, завернувшись в одеяло. — Тебе очень повезло — у тебя есть друзья. Любовь. У тебя есть то, что для тебя важно. Береги это и не отдавай жестоким, жадным, неблагородным. Сопротивляйся. Будь веселым. Смелым. Открывай рот и говори.
Он улыбнулся и толкнул меня локтем. Луна уходила, опускаясь в море городских крыш, и на полотне неба проступали звезды. Я привалился к плечу деда и закрыл глаза.