Глава 2

Придя в себя, я не стала сразу открывать глаза. Попыталась вспомнить, что произошло, и вспомнила жгучую боль в груди. Решила, что нахожусь в больнице. Но при этом чувствовала на своей коже свежий ветерок, было прохладно. Показалось или я действительно слышу пение птиц? Пришлось открыть глаза, чтобы убедиться, что я не умерла.

Над собой я увидела небо. Обычное, наше, земное небо. Голубое, с облаками. Очень красивое. Такое небо, по которому я скучала, глазея из окна офиса в то низкое и серое, что висело над городом.

Были видны верхушки сосен. Осторожно, опасаясь снова почувствовать боль в сердце, я села. Оказалось, что лежу на траве, на опушке среди деревьев. Нагую кожу холодил прохладный воздух. На краю опушки – домик. Он будто бы приветливо светился, хотя и так было достаточно светло. Так и манил подойти к нему. Здесь можно было попросить о помощи и где, может быть, объяснят, как я тут оказалась. При условии, что обитатели этого домика не похитили меня из дома, и не выбросили голую в лесу на съедение диким зверям. Эти мысли неприятно отозвались в груди. Стараясь не обращать на тугой узелок внутри, который спускался куда-то в живот, я пошла к домику.

Тело как будто затекло от долгого лежания на земле, да и после перенесенного сердечного приступа, хотелось обращаться с собой как можно бережней. Доковыляв до двери, я постучала. Тишина. Потянула дверь, и она открылась (как в сказке). Позвала, мне никто не ответил (я точно в сказке). Передо мной была небольшая комнатка, очень напоминающая гостиную в шале. Да, внутри все выглядело так, как в дорогущем отеле горнолыжного курорта, как на фотографиях в журналах. Диван перед камином, медвежья шкура на полу, оленьи рога. Похоже, кто бы здесь не жил, этот человек выставит мне счет на кругленькую сумму или даже засудит, если я сейчас же отсюда не уберусь. Продолжая звать хозяев, я прошла вглубь дома по коридору, идущему из комнаты. Дальше кухня, ванная комната (о, боже!) и спальня с огромной кроватью и письменным столом. Чудесный дом, полностью пригодный для жизни. И никаких личных вещей, ничего такого, что могло бы мне сообщить хоть что-то о владельце.

Я пошарила взглядом по стенам и столикам: нигде нет часов! Хотелось бы знать хотя бы, сколько сейчас времени. Мне пришло в голову поискать телефон – где-то он должен быть, особенно, если этот домик принадлежит отелю. Неприятная догадка: а ведь этот домик, должно быть, подготовили к чьему-то приезду, поэтому он открыт и все в нем в порядке. И моему появлению здесь, конечно, никто не обрадуется. Значит, нужно найти кого-то из сотрудников или попытаться пройти к административному корпусу. Но я порядком замерзла, да и не хотелось, чтобы кто-то пришел сюда и обнаружил меня без одежды. Придется позаимствовать один из чудеснейших мягких белых халатов, что висят в ванной комнате. Завернувшись в пахнущий свежестью халат, я стала искать телефон.

На миг мне даже показалось, что здесь ждали именно меня. Жаль только, что я не помню, как здесь оказалась. Еще и в таком виде. Последнее, о чем помню – это сердечный приступ в моей ванной. Что такого могло произойти после, чтобы я могла себе позволить отпуск в шикарном лесном отеле? Остается только поздравить себя с амнезией. Какому заболеванию она может сопутствовать? Наверняка, меня преследует что-то серьезное. Приходилось только радоваться тому, что я проснулась здесь, а не в какой-нибудь канаве.

На поверхностях – столиках и тумбочках – телефона не было, поэтому я решила поискать во всех шкафчиках. Заглянула заодно в холодильник на кухне – полный свежих овощей и фруктов, йогуртов и готовой замороженной еды. В ванной, помимо халатов, были еще тапочки и полный набор гигиенических принадлежностей, которого хватило бы на несколько дней. В спальне, в ящике письменного стола – несколько пачек бумаги, ручки и карандаши. При виде письменных принадлежностей во мне шевельнулось какое-то чувство вроде узнавания. Но тогда было не до того, чтобы слушать себя, и я совершенно не обратила на это внимания. К тому же, происходящее казалось настолько нереальным, что невозможно было допустить мысли о том, что все идет именно так, как должно.

Телефон нашелся в гостиной – комнате с камином. Когда я обыскивала комнату уже второй раз, то обнаружила потайной шкафчик вроде бара. Собственно, это и был бар – несколько бутылок вина (наверное, дорогого и хорошего, все равно не разбираюсь), бокалы и телефон. На нем были наклеены номера для внутреннего использования: аварийно-ремонтная служба, ресторан и ресепшн. Набрав короткий номер стойки, через пару гудков услышала приятный женский голос, который назвал меня по имени. Я так удивилась, что не смогла сформулировать ответ.

– Могу Вам чем-нибудь помочь? – любезно поинтересовалась невидимая администратор, – может быть, Вы хотели что-то заказать?

– Спасибо, – и я положила трубку.

Какова вероятность того, что в этом доме живет моя тезка? Но как я сама сюда попала, если совсем этого не помню? И что должна была спросить у администратора? «Как я к вам попала»? Я никак не ожидала, что меня назовут по имени – это означает, что на их телефоне высветился номер домика, из которого поступил звонок. И в этом домике живу я. Или кто-то с моим именем. Я хотела просить о помощи, а не делать заказ в свой номер! Заказ, который даже не смогу оплатить! Голова закружилась и я снова испугалась приступа. Да какая, впрочем, разница, что я здесь делаю. Если этот домик не для меня – меня попросят уйти. А пока я немного отдохну. Добрела до кровати и упала на нее: будь что будет.

Снова проснулась, когда уже стемнело. В темноте я не сразу поняла, где вообще нахожусь. Нашарила рукой выключатель на прикроватной тумбочке, включила неяркую настольную лампу с тканевым абажуром. Почувствовала себя отдохнувшей и бодрой, готовой хоть сейчас отправляться в бой. Или в путь. Наверное, нужно выбираться и возвращаться домой. Я прошлась по домику, везде включая свет и задергивая шторы. На улице – непроглядная темень. Ночью совсем не хочется выходить из теплого и уютного домика и идти в темный лес. Внезапная мысль: а что, если остаться здесь до утра? Да, в любой момент могут прийти настоящие хозяева домика, но я же могу объяснить, что заблудилась и оказалась здесь случайно. Я выспалась и прекрасно себя чувствовала. Здесь есть еда – совсем не мешает перекусить! Тепло и уютно. И, кажется, безопасно. Нужно только сообщить сестре, где я. Я почувствовала себя увереннее и решила снова позвонить на стойку. Ответила другая девушка, но тоже назвала меня по имени.

– Простите, который час? – спросила я. Да, вопрос прозвучал не слишком странно с учетом того, что часов здесь не было, но дальнейшие вопросы могли вызвать большее недоумение.

– Одиннадцать вечера, – любезно ответила девушка.

– А теперь подскажите, когда я приехала?

Девушка замялась, и когда отвечала, в ее голосе слышалось удивление:

– Вы приехали сегодня утром.

– Спасибо, – ответ администратора не прояснил для меня ситуацию. – А я могу по этому телефону позвонить на внешние номера?

– Да, конечно, – ответила девушка и мы завершили разговор.

Я приехала сегодня утром – то есть, очнулась на поляне. Вдруг я поняла, что вообще не хочу размышлять об этом. Иначе просто сойду с ума. Я здесь, в этом месте, и понятия не имею, каким образом сюда попала и что бы это значило. Будем решать проблемы по мере их появления. Я решила позвонить сестре и даже вспомнила ее номер телефона. Но никто не ответил. Если она не отвечает на мои звонки, значит, наверное, не очень беспокоится. И кажется, меня вовсе не украли. И вообще, мне здесь хорошо!

И раз уж я здесь, можно немного перекусить. Со вчерашнего вечера (если это было вчера) во рту у меня не было ни крошки. А потом уже сяду подумать о том, что делать дальше.

Я решила затопить камин – в домике с наступлением ночи становилось холоднее. Очаг не сразу поддался, наверное, почувствовал во мне новичка. Но огонь разгорелся, дрова защелкали, и приятное живое тепло потихоньку растекалось по комнате. Аккуратно сложенных в поленницу дров было достаточно. Затем мне пришло в голову принять горячий душ – все равно здесь придется провести как минимум всю ночь. Глядя на огонь, я чуствовала себя все спокойней – как будто действительно планировала провести здесь выходные и вот, наконец, этот момент настал. Здесь все настолько идеально – точь-в-точь, как я воображала.

Водонагреватель в чудесном домике работал исправно, и из душа я вышла обновленной. Снова закутавшись в махровый халат, который тепло обнял меня, вышла в гостиную, где от камина пахло теплом, уютом и немного дымом – приятным древесным дымом. Устроившись на диване, подумала, как бы мне скоротать время. Спать не хотелось, а шкафчики в домике, не считая бара, были пустыми – ни книг, ни телевизора, ни компьютера. Я не представляла, что делать дальше. Наверное, стоит оставаться здесь, пока не вспомню, как здесь оказалась.

Мысленные блуждания привели меня к бумаге, которая, как уже удалось выяснить, хранилась в письменном столе. А почему бы и нет? Можно порисовать, сложить оригами.

Или написать что-нибудь. Эта мысль почти обожгла меня.

Казалось, что не остается ничего другого. Я выспалась, поела, чувствую себя хорошо – и у меня целая ночь впереди. Нет смысла изводить себя мыслями. Тем более сейчас так хорошо, и совсем не хотелось возвращаться домой. Я в приятном одиночестве.

Меня как током пронзило – вот оно! Это не может быть правдой, но я же писала об этом: об этом месте, о тишине, об одиночестве, где у меня нет ничего иного, кроме как возможности писать.

Вскочила с места и кинулась в спальню. Однако, открывала ящик, где, как я помнила, хранились бумага и разные ручки, уже без первоначальной решимости. А о чем писать? Да, хорошо знакомый многим людям страх чистого листа. Он не позволяет начать, пока не почувствуешь, что готов, что накопил достаточно опыта, что стал профессионалом в чем-то. Вот только этот момент может так и не настать. Поэтому я строго одернула себя и задала в пустоту вопрос:

– Кому ты будешь писать?

Мне казалось важным писать не просто так, а для кого-то. Проходными вещами я испортила уже не один лист бумаги – на работе, между делом, между прочим, просто будто бы от нечего делать. Сейчас – другое дело. У меня есть специальное место и время, чтобы начать. Так кому? Да, я буду писать сама себе. Я здесь одна, и никто не прочитает этого, никто меня не осудит. Поэтому нет смысла бояться, и стоит начать.

Когда я выплеснула из себя на бумагу основные мысли, которые могла обвить нитями яркого повествования, небо за окнами порозовело. Я прилегла на диван и провалилась в сон.Я разместилась у кофейного столика в гостиной и описала комнату. Это было моей привычной разминкой: напиши о том, что видишь прямо сейчас. Затем фантазия унесла меня в лес, который окружал домик. Мне казалось, что я слышу, как в темноте шумят деревья, как кричат неизвестные мне животные, очертания которых обретают ясность только в словах, которые ложатся на бумагу. Рука онемела, пришлось сделать перерыв. Пока пила кофе в кухоньке, мои спутанные мысли складывались в канву сюжета. Настоящего сюжета. Я не знала, сколько у меня времени, не хотела думать о том, как и когда попаду домой, поэтому бросила себе вызов и принялась за реализацию. По крайней мере, смогу набросать основу.

В следующий раз я проснулась от страха. Приснился какой-то очень страшный сон. За окном снова темно. Умиротворение, которое владело мной до того, как я уснула, испарилось. Меня накрыла паника: выходные заканчиваются, завтра на работу, ко мне сюда так никто и не пришел.

Снова позвонила администратору:

– Прошу прощения, я немного дезориентирована. Как мне найти административный корпус?

– Идите прямо по дорожке, ведущей из вашего домика. Затем свернете направо, и за банным комплексом будет административный дом. Может, вам что-нибудь принести в номер?

Я повесила трубку, не ответив. Прошлась по домику, везде включая свет, заодно разыскивая фонарик – вдруг, здесь предусмотрена даже такая деталь. Не нашла. Но свет из окон осветит хотя бы опушку – может, найду какую-нибудь тропинку, уходящую в лес.

Было страшно, сердце колотилось, и очень не хотелось выходить, но я шагнула за порог, не закрывая за собой двери.

Вокруг опушки, дальше небольшого круга света, стояла непроглядная тьма. Видно было начало дорожки, но никаких поворотов дальше, ни банного комплекса, я не видела. Изо всех сил усмиряя воображение, шагнула в темноту.

Я специально описываю события очень подробно. Хочется, чтобы были понятны мои чувства, а также то, что сложно объяснить себе самой. После первого раза, уже по возвращении домой, было нелегко себе признать, что произошло, – только потому, что это нереально в нашем здравомыслящем мире. Но, оказывается, в нем могут происходить такие вещи, которые нам не дано даже понять, не говоря уже о том, чтобы объяснить. Но все равно они имеют место, вне зависимости от нашего понимания. О таком никто не рассказывает по телевизору или подружке за чашкой чая. Но в нашем подсознании сокрыты такие силы, которые неподвластны разуму в полной мере.

И вот шаг в темноту с порога. Я была готова к тому, что меня разорвут волки, в большей степени, чем к тому, что на самом деле произошло. Была надежда, что я хоть куда-нибудь выйду. Но стоило выйти за круг света, как грудь пронзила знакомая боль, и я упала.

Очнувшись, я снова увидела очень голубое небо. Белые облака. Верхушки сосен. Да, я знала, что немного дальше на поляне – домик. Я не выбралась. Упала и всю ночь проспала на поляне (или пролежала без сознания), не чувствуя холода. Затем просто поднялась на ноги и вернулась в домик. В нем все было так, как я оставила: на полу валялись листки бумаги, камин уже потух, и в нем лежала лишь кучка серой золы. Я чувствовала, что не сошла с ума, но все еще пыталась слушать голос разума, поэтому начала убеждать себя в сумасшествии.

Начиная ненавидеть это тихое, милое место, я села на диван. Было ощущение, что надо мной проводят опыт или я участница дурацкого телешоу.

– Эй! – закричала я. – Хватит, сдаюсь! Я хочу домой!

Да, я мечтала о тишине, одиночестве и спокойствии, но хотелось быть предупрежденной о том, что это настанет. Рассудок приказывал встать и побежать, пока светло, искать тропу, дорогу домой, но я не стала его слушать. Впервые за долгое время заглушила свой разум и стала слушать голос, который был гораздо глубже, и к нему нужно было прислушиваться, чтобы разобрать хоть что-нибудь. Обычно мой внутренний голос очень тих и дремлет, свернувшись клубочком, уступив бразды правления более рациональным ребятам. Сейчас я понимала, что нужно слушать лишь его.

Думаю, стоит объяснить некоторые мои действия – или, если угодно, бездействия. Больше я никогда не пыталась вырваться из этого. Не пыталась отыскать дом и вернуться другими путями, кроме того, что узнала. Не звонила администратору, не пыталась сбежать. Ведь с первого раза часть меня знала, что барахтаться – это бессмысленно. Нужно только взять бумагу и ручку. Это убежище, которое я выдумала сама для себя и только я знаю, как сюда попасть – и как отсюда вырваться.

Поэтому я взяла бумагу, ручку и, успокоившись, начала писать – что-то вроде обращения за помощью и письма к самой себе. Схватив стопку чистых листов, я стала описывать свою жизнь от рождения.