было весело и страшно, а границы частного и публичного размывались алкоголем и дедлайнами. С девочками мы часто превращались в одно функциональное многорукое и многоногое существо, ликующее, всесильное и сокрушительное, – в такие моменты я переставала ощущать собственную немощь и слабость в ногах.
Но при этом, изучая девочек, наблюдая за ними из своего паучьего угла, я много раз ловила себя на автоматизме собственного взгляда – слегка высокомерного, ироничного, уменьшительно-ласкательного, мифологизирующего женскую коллективность как таковую.