– Мы проверим его, – постаралась убедить девушка Эмили, видя, как её напарник записывает всё в заметках мобильного. – Мисс Уотсон, помимо номера телефона родителей Мэри, есть ли у вас их адрес?

Записав всю информацию, которую они узнали от подруги жертвы, и сказав позвонить им, когда Мэри Джонсон придёт в себя, детективы покинули палату.

– Предлагаю отправиться прямиком к родителям Мэри. – Проговорила Эмили, когда они уже сели в машину, поворачиваясь к Джейку, на что тот ответил согласием.

***

Был уже полдень, когда полицейская машина подъехала к кирпичному двухэтажному дому, который, хоть и стоял здесь порядка нескольких десятков лет, но по-прежнему выглядел хорошо и крепко. В окнах первого этажа горел свет, и были видны тёмные силуэты людей, расположившихся на кухне за столом. Возможно, они сейчас мирно пили горячий чай, разговаривая о том, чем собираются заняться. В саду росли красивые цветы, бутоны которых давно раскрылись, а в глубине двора стояли качели, что медленно качались от теплого ветра.

Детективы прошли внутрь, понимая, что приехали за тем, чтобы разрушить эту мирную обстановку своим внезапным визитом. И, хоть дочь этих людей и осталась жива, им всё-таки было некомфортно рассказывать о том, что с ней произошло и в каком состоянии она находится. Это было нормально и так было всегда. Общение с семьями жертв – одна из основных частей работы детективом, и она является одной из самых сложных в эмоциональном плане. Никогда не знаешь, как родители отреагируют на внезапную новость о смерти или похищении их ребенка, и часто между схваткой с серийным маньяком и общением с родными жертвы, многие выбирали бы первое, считая, что лучше пусть они получат физическую боль и пару новых царапин и переломов, чем вновь увидят эти опустошенные глаза людей, которые, казалось, в этот самый момент потеряли смысл своего существования. Но ничего не поделаешь, эта часть работы слишком важна для расследования, чтобы её игнорировать.

Сейчас Эмили в который раз думала об этом, но, выдохнув, нажала на кнопку звонка, и внутри тут же послышалось шуршание, а через несколько секунд входная дверь отворилась.

– Добрый день. – Произнесла женщина лет пяти десяти, выглядывая на улицу и осматривая гостей. – Я могу вам как-то помочь?

– Здравствуйте. Полагаю, вы миссис Джонсон? – спросила девушка. – Мы бы хотели расспросить вас о вашей дочери. – Начала она, видя явное непонимание в глазах, которое постепенно перерастало в некий испуг.

– С ней всё хорошо? – Перебив, спросила женщина и, увидев слабый кивок, немного успокоилась. – Прошу вас, проходите.

Спустя несколько минут детективы были в гостиной, глядя на пожилую пару, которая сидела в обнимку на диване напротив. Они оба смотрели перед собой, держась за руки и не веря тому, через что прошла их дочь.

– Извините, мы правда не знакомы ни с кем, кому могла насолить наша дочка или кто мог бы обидеть её. – Произнёс мистер Джонсон, сжимая в своей руке ладонь супруги. – Но, насколько я помню, один из учеников, с кем она училась, был сильно заинтересован в ней.

– Сейчас. Секундочку. – Вдруг оживилась женщина, выпрямляясь и поднимаясь со своего места. Она прошла в другую комнату, что-то шепча себе под нос, будто бы боясь забыть свою мысль.

Через две минуты миссис Джонсон вновь вернулась в комнату, держа в руках альбом наподобие тех, что заказывают в выпускных классах и в которых обычно пишут имена и оставляют фотографии учеников, которые учились вместе.

– Однажды Мэри рассказывала нам о нём, когда мы встретили их вместе около общежития. Этот юноша показался нам странным, и она сказала, что нравится ему. Я запомнила его лицо. Вот он. – Женщина указала на одну из фотографий в альбоме. – Когда я перебирала старые вещи, наткнулась на этот альбом и увидела этого мальчика в нем. Он почти не изменился. Видимо, они учились вместе… Просто, знаете, мы никогда не лезли в учёбу Мэри. Она умная девочка и всегда справлялась со всем сама, поэтому, кроме некоторых её подруг, мы толком ничего и не знали.

– Вы думаете, что он может быть виноват в том, что случилось с Мэри? – спросил мужчина, поднимая взгляд с альбома на Эмили, а она тем временем заметила, как его рука постепенно сжалась в кулак.

– Мы сейчас не можем ничего утверждать, – спокойно проговорила детектив, – но мы должны проверить все зацепки. – В разговор тут же включился Коулман, прощаясь с родителями Мэри Джонсон, после чего детективы оставили пару, а уже за дверью слыша тихое всхлипывание и мужской голос, пытающийся успокоить супругу, говоря о том, что их девочка сейчас в безопасности.

– Добрый день. Мне нужна информация о студенте Чарльзе Вуде, ранее учившемся в пятой школе нашего города. – Произнесла Эмили в трубку. – Вы сможете прислать мне её на почтовый адрес. Да, правильно. Спасибо, буду ждать.

– Ты даже номер школы увидела? – Улыбнулся Джейк. – А ты внимательна.

– А ты будто со мной впервые работаешь. – Усмехнулась девушка, чувствуя вибрацию телефона в кармане – Да? Да, капитан, детектив Хилл на связи. Что? Да, мы скоро будем на месте.

– Нельсон?

– Да, говорит, Мэри проснулась и хочет с нами встретиться.

Ничего не говоря, Коулман кивнул, заводя машину и отъезжая от дома мистера и миссис Джонсон

Глава 3

Девушка медленно открывает глаза, всё еще не отошедшая от удара чем-то тупым в голову. Она вновь видит перед собой этот старый, потрёпанный жизнью ковёр в непримечательную серо-красную клетку. Осознание того, что она вновь сидит на этом чёртовом стуле приходит также неожиданно, как и удар плетью по спине. Боль пронизывает всё тело, от которой оно непроизвольно выгибается, издавая стон, а на нежной коже тут же появляются кровавые подтёки. Второй удар, третий. Они все приходятся на одно и то же место. Девушка закрывает глаза, шипя от боли и чувствуя, как алая кровь стекает вниз по аккуратной линии спины.

Следующий удар приходится по животу, заставляя жертву выгнуться в спине в попытках уйти от этой боли. Но это бесполезно. Он не желает её щадить, вновь нанося удар по спине, а после по груди. Девушка не знает, как повернуться, чтобы боль утихла или хотя бы стала меньше. Веревки, которыми она привязана к стулу, не позволяют ей большего, чем шевелить плечами или же слабо выгибаться в спине. Она мечется из стороны в сторону, внезапно слыша довольный тихий смех. Он удовлетворён. Он желал увидеть, как она страдает, и сейчас он на время оставит её. Девушка знала, что он не притронется к ней руками, не начнёт унижать. Он не говорил об этом, но она и без того чувствовала, что её невинность не пострадает. Ему этого не надо. Не понятно, чего он вообще добивается и желает. Убить? Он мог сделать это еще несколько дней назад. Помучить? Но не будет же он вечно этим удовлетворяться. Она не знала, чего от него ожидать.

Девушка смотрела вперёд, тяжело дыша и не слыша ничего, что происходило рядом. Внезапно всё потемнело, но нет, это не обморок и не смерть. Это плотная повязка на глаза, которую он надевал каждый раз, собираясь делать что-либо в этой комнате. Она никогда не видела его лица. Да и теперь не желала этого.

Когда она только попала сюда, девушка практически тут же решила, что ни за что не сдастся. Она решила, что будет упорно бороться, терпеть боль и надеяться, что ей выпадет шанс освободиться и сбежать. Но перед этим она должна была узнать, где находится и как выглядит её мучитель, чтобы дойти до полиции и всё рассказать. Она мечтала о том, чтобы Он сидел в тюрьме. В первые пару дней, когда на неё надевали повязку, она поняла, что в это время он находится рядом. Она поняла, что это её единственный шанс рассмотреть и запомнить его лицо. Девушка старалась понемногу сдвигать маску, незаметно для него, но так необходимо для себя. Единственное, в чём она была свободна – мимика лица, и постоянная смена его выражения помогала освободиться от маски. Но он заметил это. Заметил, быстро подошёл и ударил её кнутом по лицу. Боль была хуже, чем от ударов по рукам или спине. Она была невыносимой и, пока девушка приходила в себя, он также быстро вновь перевязал маску, на этот раз сделав её туже. Это был единственный раз за те несколько дней когда он разозлился. Даже тогда, когда она попыталась бежать, решив, что его нет дома, он лишь расслабленно посмеялся.

Сейчас же, сидя всё на том же стуле, девушка обдумывала его поведение, его поступки, его характер, мотивы. Она впервые задумалась о том, кем он является и почему всё это делает, что его заставило делать это. Ей больше нечего было делать, чем занимать себя вот такими мыслями. Да, она боялась первые пару дней, но при этом упорно рассматривала всевозможные планы побега, но сейчас она понимала, что не сможет распутать самостоятельно эти верёвки. Она была счастлива лишь от того, что он кормил её, хоть и не знала – чтобы жила или чтобы потом пустить на корм собакам, лай которых она редко, но слышала. Собаки и одиночество – единственное, в чём она была уверена. Она никогда не слышала, чтобы здесь проезжали машины или проходили другие люди. Возможно, он жил где-то на отшибе, в горах или же наоборот в низине, около реки. Окон в этой комнате не было и девушка не могла ничего узнать о внешнем мире, который окружает этот дом со всех сторон.