XI. Ад – это другие

В преддверие рождения второго ребёнка перед нами встала необходимость покупки большой семейной машины. Потому что перемещаться по стране на поездах вчетвером – разорительно, не говоря уж о том, что сопутствующий двум детям скарб легко может занять целый вагон. Тут удачно выяснилось, что папа Гийома давно хочет избавиться от громоздкого семейного «Рено» и приобрести себе что-нибудь пижонское, желательно немецкого производства, что бы характеризовало его как человека, удачно переборовшего кризис пенсионного возраста. Так мы стали обладателями машины, родившейся задолго до появления экологического стандарта Евро-5, гибридного двигателя и даже креплений детского кресла типа «изофикс».

А папа Гийома стал обладателем не только изумрудного «Мерседеса» с кожаным салоном и функцией подогрева сидений, но и малинового ноутбука (на вызывающий цвет была объявлена скидка). Поскольку родители категорически отказались брать деньги за двенадцатилетнюю машину, мы решили подарить им что-нибудь сопоставимое с ней по стоимости. К тому же мы сами давно искали повода произвести апгрейд родительского компьютера. Этот ветеран ЭВМ-движения жил в отведённой нам на время отпуска комнате, по ночам задумчиво мигал разноцветными лампочками, ухал филином и стрекотал сверчком.

Кроме того, ноутбук должен был стать моим троянским конём. Через него я намеревалась поддерживать скайп-связь с Кьярой и не позволять ей за каникулы забыть русский, с таким трудом завоёванный. Ну и шире – укреплять позитивистское мировоззрение, которое за месяц, я знала, подвергнется массированным атакам…

Беатрис очень переживала из-за предстоящего испытания: последний раз ребёнок такого возраста был под её ответственностью четверть века назад. Вечерами вместо вина она пила настойку валерианы и на большинство вопросов отвечала с досадой человека, оторванного от тяжких мыслей: «Ах, не спрашивайте!»

Обычно я нахожу тревожность Беатрис умилительной, ведь она мама моего любимого мужа. Это она вырастила его таким трепетным и пугливым. Благодаря ей я могу вселять в него уверенность и подхватывать в психологические объятья каждый раз, когда жизнь ставит ему подножки. То есть именно она устроила всё так, чтобы я с моим диктаторским характером стала для Гийома незаменимой. И вообще, это приятно, когда за тебя кто-то тревожится, пусть и не конкретно за тебя, а за тебя как за часть благополучия единственного сына.

Но когда обстоятельства заключают нас в одном пространстве на срок дольше недели, все эти аргументы теряют силу. Рефрен «Нужно быть внимательными!» разъедает слои моей веры в себя и в человечество, словно лимонная кислота – ржавчину. Мир Беатрис полон опасностей и подвохов, на которые она пытается открыть нам глаза. Отвратить от идеи смены работы, переезда в новую квартиру, покупки собаки или рождения третьего ребёнка (так, на всякий случай, ведь мы сами ни собаку, ни третьего ребёнка не планируем). На бытовом уровне – отговорить нас лежать на солнце (вызывает рак кожи), купаться в воде (в бассейне хлорка, а в реке сальмонеллёз), выходить за ворота (ну просто страшно), есть яблоки (самые нитратные фрукты во Франции) и бегать по дорожке (на мелком щебне легко подвернуть ногу). Приходится всё время напоминать себе, что Беатрис таким странным образом нас любит. Она старается удержать нас от резких телодвижений, чтобы они не привлекли к нам внимания злых сил. Но со стороны кажется, что она кувалдой крошит все наши инициативы.

В прошлые каникулы, к примеру, мы предприняли все меры предосторожности, оделись как для многодневного похода по горам, оставили свёкру ЦУ «что делать, если мы не вернёмся в течение трёх часов» – и отправились на послеобеденную прогулку в соседний перелесок. Я, Гийом, Кьяра и Беатрис. Во время прогулки мы обсудили диких кабанов, которые могут затоптать маленьких детей (поэтому ходить надо только по дорожкам). Охотников, которые отстреливают кабанов, но могут ненароком попасть в человека (поэтому не надо копошиться в зарослях). Соседку, которую изнасиловали во Флассане во время утренней пробежки (мораль неочевидна). Сожженный труп, который нашли прошлым летом на этой вот тропинке. Наводнение в Варе (не надо спускаться к речке, а то не все тела ещё найдены). Снежных людей, которые живут возле заброшенной голубятни и оставляют гигантские следы на пороше, когда ходят красть непослушных девочек из окон их спален (просто чтобы добавить прогулке перчику). Волка-оборотня, который рыскает по окрестным холмам и вынюхивает запах свежей заблудившейся человечинки. Фермеров, которые опрыскивают ежевику составом от клопов, от которого человек может умереть за считанные часы (собирательство – это атавизм, плоды и ягоды надо покупать у проверенных садоводов. Со значком «био», естественно).

Гийом легко подхватывал мамины зачины, ведь для него это совершенно ординарная беседа для послеобеденной прогулки.

Когда через сорок минут мы вернулись домой, я глубоко жалела маму с сыном. В каком страшном мире они живут! Как мой мир не похож на их! Ведь я верю, что люди в большинстве своём добрые, что в тёмных чащах живут гостеприимные медведи, что всё неизвестное – это, скорее, интересно, чем опасно, что лучше что-то сделать и пожалеть, чем не сделать и пожалеть. Это мои ценности, и за неимением фамильных брильянтов я хочу именно их оставить в наследство детям.

Стаскивая с Кьяры сапоги, я тогда подумала, что где-то в её ДНК тоже гуляет бабушкин ген повышенной тревожности. Пока он сцепляется с другими генами, образует новые сочетания – восприимчивость к романсам, кожные болезни, склонность к ботанике, почерк с наклоном влево, оттенок волос «мёд с пеплом», развитие артрита после пятидесяти пяти. Но если оставлять девочку под влиянием Беатрис на долгое время, не начнёт ли этот ген верховодить?..

Когда мы уезжали из Прованса в Париж на нашей новой старой машине, дочка рыдала так, что речка Иссоль отыграла июльскую засуху. Я чувствовала себя ужасно. Ведь это из-за дурацкого прищемленного нерва в моей промежности приходится оставлять пятилетнего ребёнка на месяц у бабушки.

– Малыш, я буду звонить тебе каждый вечер, обещаю! – кричала я в окно набирающего скорость «Рено», и ветер сдувал с лица крупные слезы. – Не забывай включать скайп!

Но едва мы уехали, ноутбук встал в позу. Самовольно удалил скайп, расквартировал у себя несколько вирусов и, опьяненный безнаказанностью, потребовал переустановки всего пакета «Виндоуз Оффис». И пришлось звонить по старинке на телефон. За две недели, что Жан приручал своенравную малиновую машину, свёкры выучили мой вечерний репертуар из Колобка, Репки, колыбельной Умке и песни утерянного авторства «Котик серенький». Ведь шушукаться с дочерью приходилось по громкой связи – на этом настояла бабушка после очередного выпуска «Специального расследования». Почему по громкой связи? О, я просто мечтаю, чтобы кто-нибудь спросил почему. Потому что если держать трубку близко к уху, электромагнитное излучение может спровоцировать рак мозга!

***

Гийом где-то прочитал, что перед родами в женщинах просыпается дикая страсть, и они изводят своих мужей всякими непристойными предложениями. Он вообще мало читал литературы по теме беременности и родов, но в том, что читал, вычленял самое главное. Пособие советовало мужчинам с пониманием отнестись к похотливым порывам, списать внезапную разнузданность жён на гормоны и по мере сил помогать в осуществлении капризов… Из Прованса в Париж Гийом гнал машину, совершенно не считаясь с её почтенным возрастом, и то и дело напоминал о наших добрачных опытах авто-секса.

С приближением родов мои сны и правда становились всё разнузданнее, а Гийом казался всё сексуальнее. За отпуск он похудел и отрастил пиратскую щетину. Особенной прелести ему придавало новое увлечение. Он загорелся идеей разбогатеть на коллекционировании картин, в связи с чем погрузился в новый для себя мир искусства. Насколько нов этот мир был для Гийома, можно судить по тому, что ключевое для французской революции полотно Эжена Делакруа «Свобода, ведущая народ на баррикады» он до сих пор называл не иначе как «Голая тётка, убегающая от похотливой толпы».

Теперь же он мог посреди ужина выдать что-нибудь из разряда «А знала ли ты, что существует обнажённая Джоконда, написанная учеником и натурщиком да Винчи? Он сделан в виде автопортрета, только с грудями и женской прической! Неслучайно говорят, что у них были… ну, того… неуставные отношения».