Она стала вдруг физически ощущать оковы на своих ногах, их будто держало что-то черное и вязкое, и противное. Она родилась в семье где на неё всем было плевать. Дыхание спёрло. Эти слова разъедают, подобно кислоте. Разрывают органы, режут нервы словно тупые ножницы, доставляя непреодолимую боль. Она закрывает рот рукой, почувствовав резкий приступ рвоты.

Нет только не это!

Она переползает со стула на кровать и зажавшись в углу, вмиг почувствовала себя такой далёкой, беззащитной и хрупкой, какой не была никогда. Плача до того горько и отчаянно, ругаясь, размазывая слёзы, сопли и гигиеническую помаду, душит себя грузом ответственности и пропитавшим весь их дом разочарованием.

– Как же я ненавижу все! – крупно трясущиеся руки закрывают искажённое болью лицо, в то время как плечи сковывает напряжение.

Помятая рубашка, задравшаяся юбка и блестящие в своём страдании глаза. Она терпеть не может эти чувства. Хочется закрыть уши, отвернуться и не слышать себя. От этого становиться в двойне противнее.

– Ненавижу, – ей противно слышать свои собственные рыдания.

Никому не приносит это счастья. Но они всё ещё вместе. И кто знает, сколько эта пытка ещё будет продолжаться.

Ей очень больно, но как бы она ни кричала о ненависти, она может ненавидеть только себя. Потому что бесхребетная и безвольная. Потому что ничего не может сделать, чтобы изменить эту ситуацию.

По пальцам можно пересчитать, сколько раз за все то время, что они жили вместе, как нормальная семья. Вечные ссоры по поводу и без, оскорбления, крики, драки и скандалы.

Она смотрит куда-то сквозь свои руки, мечась от одной мысли в кипящем мозгу к другой.

– Ненавижу, – она снова растирает горячие слёзы по щекам.

*

Гниль.

Гниль, поразившая душу, медленно переходит на тело. Она будто сочится из каждого маленького пореза, кричит о том, что её обладательнице нужна помощь, но он упорно игнорирует это. Это видно по его глазам, где отражается безумная ненависть к этому миру.

Сгнившие души требуют от своих обладателей разнообразные способы для того, чтобы создать иллюзию жизни. Одни несчастные спиваются, другие бьются в припадках после передозировки, а третьи покрываются рубцами и оказываются в местах, откуда нет выхода, пока не отпадет желание оживить самого себя. Еле живая душа требует довести и тело до такого же состояния, чтобы установить полный баланс. Многие ведутся и оказываются в могиле. Хотя, они и так фактически были мертвы.

Но Мегуми старается держаться изо всех сил и не делать ошибок.

Правда старается.

Но Мегуми все ещё страшно заглянуть под длинные рукава, увидеть руки, покрытые синяками вперемешку с рубцами, и чувствовать запах перегара от родителей. А если поднять голову, то зрительного контакта не избежать, и тебя начнет засасывать в пучину отчаяния.

Глаза людей, которые называют себя родителями.

Она могла говорить о своих родителях с невозмутимым видом или о любой другой предыстории их жизни, как бы ни было жестоко. Она могла сказать это с невозмутимым выражением лица, нейтральным и формальным тоном.

Ей было все равно.

Может быть это было не совсем правильно, но это нормально, потому что она перестала переживать и думать об этом.

И сейчас, когда она кратко рассказала Ханако почему она надела сегодня свитер с большим воротником и они погрузились в молчание. Люди проходили мимо, каждый по своим делам. Они встретились, когда она проходила мимо парка, оказывается её друг живет где-то рядом.

Мегуми посмотрела на друга и задумалась: «Он молчит, хотя что тут, можно сказать. Ничего»

Пройдя еще несколько городских кварталов, друзья приблизились к школе. Прохожие и машины сократились до редких автомобилей. Она могла видеть, как здания классов, вырисовывающиеся вдалеке, становясь все ближе.

Мегуми замедлила шаги, когда они приблизились к воротам.

– Я слышал, что здесь есть неплохая кондитерская. Хочешь сходить, как-нибудь?

– Давай.

Когда друзья прошли через ворота школы, Мегуми подумала про себя: «Решил меня так поддержать?»

Но она была очень благодарна ему.

– Спасибо, – пробормотала она в ответ.

*

Мистер Мацумото нарисовал на доске треугольник.

– Это сделало бы угол А равным…

«Сделай так чтобы мне было все равно»: подумал Ханако. Упершись локтем в стол, парень уставился в свою тетрадку. Он водил карандашом туда-сюда, вычеркивая задачу.

«Мне все равно, мне все равно, мне все равно»

Ханако зевнул. Он нарисовал ковбоя, который стреляет в кого-то лазерным лучом.

«Когда я приду домой, у меня будет домашнее задание, и я не знаю… Может, перечитаю книги…»

Остальная часть листа была исписана какими-то словами, которые он машинально писал, думая о чем-то постороннем.

«Какие сладости любит Мегуми?»

«Надеюсь сегодня отца не будет дома»

«Я даже не знаю, какая профессия мне интересна»

«Я устал»

Он довел себя до такого состояния, когда не может остановить саморазрушение и страдание. И похоже Мегуми тоже страдает от этого.

Каждую ночь он боится засыпать, боясь, что не проснется. Или что проснется алкоголик отец, лежащий в соседней комнате. Ханако не пытается прекратить страдания, более-менее уживаясь с ситуацией и похоже Мегуми живет в похожей ситуации.

Прозвенел звонок.

Школьники поднялись со своих мест. Проходя мимо кто-то из парней смахнул учебники на пол. Смеясь, пятеро других учеников последовали за ним, выходя из класса. Ханако даже не обратил внимания, медленно встал и начал складывать учебники в портфель. Он всегда оставался в классе добрых пятнадцать минут после последнего звонка, чтобы все ушли, и он смог спокойно покинуть класс.

Без лишнего шума.

Кажется, Мегуми говорила, что сегодня у неё несколько уроков математики и дополнительных уроков английского языка, поэтому не стоит её ждать сегодня.

Бедная Мегуми.

Он на секунду задумался: «Нужен будет узнать у неё номер телефона»

*

После школы. Дом Ханако.

Парень завис в дверях родительской спальни. Нервничая, парень комкал рукава школьной рубашки. Внутри отец сидел без рубашки в кресле с откидной спинкой перед телевизором. Его черные волосы были зачесаны назад и кажется они были не мыты. На стенах висели доска для дартса и пожелтевшие постеры с девушками и автомобилями. Пивная банка была в руке, он листал каналы телевизора.

Отвратительно.

Мать попятилась, заламывая руки. Она была худощавой и носила короткое облегающее платье. Обычно она никогда не общалась с мужем, но в редкие минуты, когда ей нужны были деньги, то напоминала ему о работе.

– Ты должен пойти на работу. Даже если всего полдня – уже полдень. Тебе уже пришлось умолять Хидэки оставить тебя в платежной ведомости, – в голосе женщины слышаться угрожающие нотки.

– Да?! – он сделал глоток пива и рыгнул. – Я хожу на работу, и ты это знаешь! И у меня нет денег на твои просьбы! Ты можешь пойти на работу если тебе так нужны деньги! -

Он сплюнул.

Ханако вцепился в дверной проем.

«О да, папа мусорщик, который убирает мусор у людей»

Отвратительно.

Мать сжала свои губы в отвращении. Пряди ее длинных черных волос упали ей на лицо.

– М-нам… нам нужно оплатить счета. Электричество, ипотека, вода. Если бы ты так много не пил и не играл в азартные игры.

Мама может просить деньги, только по двум причинам – новая одежда или новых пластических хирургов. А на все остальное ей было плевать. Счета за газ и прочие нужды, редко оплачивались.

Она всегда манипулировала этим фактом, чтобы взять деньги у мужа.

– Что ты сказал мне?! Не указывай мне, что делать! – отец вскочил на ноги. Он сжал выраженную челюсть. Его нос, сломанный и искривленный после пьяной драки, только добавлял ему свирепости. Схватив жену за руку, отец встряхнул ее, прежде чем швырнуть на пол. – Это мой дом! Это мои деньги! Никто не станет мне отдавать приказы! Проси деньги у кого-то другого!

В глубине души Ханако понимает, что нормальные семьи живут по-другому.

И что поведение родителей не нормально.

Мать, которая не обращает внимание на собственного сына, часами сидит читает книги и думает лишь о деньгах.

Отец, которому все равно на сына, литрами пьет алкоголь и меняет работу каждый месяц.

Это не нормально.

От его родителей исходит стойкий запах гнили и Ханако пытается подавить рвотный рефлекс.

Этот запах он чувствовал, чуть ли не с раннего детства.

Запах алкоголя вперемешку с сигаретами и перегаром.

Отвратительно.

Его отец поднял взгляд и заметил сына, стоящего в дверях спальни.

Ханако замер.

– Ты! Принеси мне пива из холодильника внизу. Идти! Быстрее!

Он быстро вышел из комнаты и пошел на кухню.

Лучше быть далеко от комнаты.

Сейчас начнётся новый этап скандала.

Она помчался на кухню, схватил банку и остановился около комнаты, опустил голову и стал слушать, что происходит.

– Да, пошел ты старый мужик! Пропах уже своим вонючим пивом! – рявкнула женщина.

Послышался громкий грохот.

Парень отошел от двери на несколько шагов назад.

Из комнаты полетела и упала мама, послышались ругательства отца.

Ханако бросил банку на пол и побежал в противоположную сторону, желая поскорее спрятаться в своей комнате.

Он не верит в сказки.

Не верит, что когда-нибудь все будет хорошо.

Желание жить нормальной жизнью медленно рассыпается, превращаясь в осколки тумана.

Парень закрывает дверь комнаты на ключ, надеясь, что отец не сломает замок ночью.

Отвратительно.

Закрывая глаза, в абсолютной темноте Ханако видит презрительный взгляд отца, которым тот окидывает каждого человека. Он смотрит так, что внутри все холодеет и пропадает желание жить, и находиться в этом доме. Он прожигает взглядом до самых внутренностей и заставляет захотеть немедленно сбежать, закрыться под замок, чтобы никогда не видеть это лицо.

Взаимная ненависть, зависимость друг от друга, осознание, что нельзя просто так отвязаться и уйти, нельзя спастись из этого болота – жутко раздражает. Ему казалось, что они тонут в этом болоте без возможности уйти.

Глупо надеется, что кто-то спасет.

Ханако ненавидит их.

Ханако ненавидит своих родителей.

Ненавидит за всю боль, что они причиняют ему.

Это неправильно, так думать о своих родителях, и парень это знает, но ничего не может сделать со своими отрицательными эмоции.

Он должен был смириться с ним.

Изгнав чувство вины из разума и сердца, Ханако заставила себя сосредоточиться на чем-то другом.

Но, честно говоря плохо получается.

В этой непроглядной тоске остается, только надеется на милость судьбы, что в один момент все будет хорошо. В глубине души он боится потеряться в собственных страхах, погрязнуть в черном океане чувств.

Отвратительно и жалко.

Даже презирать себя