Тогда она решила, что скромности не место в дружбе. Она стала писать и звонить Мире сама. Сразу полегчало, будто камень с души упал.

Мира была все так же приветлива, как и во время их встречи, будто ждала ее звонка или сама собиралась вот-вот позвонить, но Аня ее опередила на каких-то пять – десять минут.

Мира редко называла Аню по имени. После их первой встречи она стала называть ее «дорогая». Ане понравилось. Это было необычно и приятно. Ее еще никто так не называл. Дорогая.

– Что еще за Мира? – спрашивала мама. – Она из школы?

Все одиннадцать школьных лет круг общения Ани состоял из одноклассников, и девочек по имени Мира среди них никогда не было.

– Нет, мы в Интернете недавно познакомились, – объяснила Аня.

– Этого еще не хватало.

– Мы уже виделись вживую, гуляли на ВДНХ. Она очень хорошая.

– Сколько ей лет?

– Ей почти пятнадцать.

– Связалась с какой-то Мирой, надо же. Тебе школьных подруг мало? Лучше б ты к ЕГЭ готовилась.

– Я и готовлюсь.

– Что-то я не видел, как ты готовишься, – поддержал папа.

– Не волнуйся, пап, – успокаивала Аня. – Все поступают, и я поступлю.

– Я надеюсь.

Аня терпеть не могла свою тесную темную комнату на первом этаже пятиэтажного дома. Она жила в ней с детства и все не могла привыкнуть. Когда-то давно здесь жила прабабушка. Она умерла, когда Аня пошла в школу. На молодых фото – красивая, с благородными чертами лица. Говорили, что Аня похожа на нее. Сама же Аня почти не помнила ее.

Помнила только запах лекарств и йода в комнате и еще зеленые лапы алоэ в железных банках из-под горошка. Прошло больше десяти лет, а Ане до сих пор казалось, что она чувствует запах йода в своей комнате.

Перед окном стоял старый лакированный стол с железной лампой. Темно-желтые занавески. В углу тумбочка на ножках. Створка не закрывалась, ключа не было. На стене висел разноцветный ковер. Под ним – скрипучий диван. Шкаф для книг, шкаф для одежды. Жесткое кресло. Пыльная люстра. В маленькой комнате было очень много вещей. И очень мало света. Чтобы включить люстру, нужно дернуть за веревку у двери. Иногда Ане казалось, что ей не хватает воздуха. Почти вся мебель была старой. Из нового – только стул. Над креслом Аня повесила плакат с Леонардо Ди Каприо. Нашла в каком-то молодежном журнале. Этот плакат был единственным, что напоминало о том, что в этой комнате живет девочка-подросток.

Родители не спешили делать ремонт и менять мебель. Они не рассчитывали задерживаться в этой квартире надолго. Пятиэтажки уже начинали сносить, а жителей переселяли в новые хорошие квартиры. Оставалось только дождаться очереди. Зачем делать ремонт в старой квартире, если скоро переезжать в новую? Аня успела окончить школу, а о переезде речи не было.

Аня стеснялась своей комнаты. Она бы и хотела как-то улучшить ее, привести в порядок. В эту комнату, пропахшую йодом и лекарствами, было стыдно приводить друзей. Было неловко даже просто собрать подруг на день рождения. Аня говорила, что у них ремонт, и собирала подруг в «Макдоналдсе».

Аня сидела за столом и пыталась заставить себя позаниматься хотя бы пару часов, но никак не могла сосредоточиться. Могла бы она позвать Миру к себе? Ей почему-то казалось, что Мира поняла бы все правильно и не стала бы смеяться.

Внимание рассеивалось, а мысли уже были в завтрашнем дне, потому что Мира пригласила ее к себе домой и пообещала познакомить с подругами. И это было несравнимо интереснее, чем ЕГЭ, до которого оставалось меньше двух недель.

Отчасти она немного завидовала Мире – она только окончила десятый класс, и впереди у нее было два месяца беззаботных летних каникул. Не нужно думать об экзаменах, проходных баллах, поступлении, можно просто отдыхать и наслаждаться жизнью, не забивая голову ничем сложным и важным. Просто развлекаться и жить на полную катушку.

Аня знала, что поступит. Самое главное – собраться с мыслями и пережить эти трудные месяцы, увидеть себя в списках зачисленных и со спокойной душой отрываться с новыми друзьями оставшееся лето.

2

В середине девяностых на Череповецкой улице, недалеко от метро «Алтуфьево», появилось пятиэтажное светло-серое здание с большими зеркальными окнами. В тот год Ане исполнилось шесть, и в школу она еще не ходила. Она жила в этом районе с рождения и ни разу не видела таких необычных красивых зданий. Этот зеркальный дом был как будто из другой жизни. Может, даже из сказки – настолько он отличался от всего того, что привыкла видеть Аня.

Здание построили быстро. Аня спрашивала у родителей, что это за дом, но они не знали. Никто не знал. Вывеска Сбербанка появилась на этом здании чуть позже. Проходя мимо по дороге из школы, Аня всегда останавливалась, чтобы немного полюбоваться банком. Зеркальный фасад, светлая плитка, белая лестница, блестящие перила. Иногда из дверей выходили люди. Мужчины и женщины в строгих костюмах. С зелеными платками на шее. Ане было интересно, что там внутри, но о том, чтобы зайти и посмотреть, даже и не мечтала. Куда уж там. Это для других людей. Для богатых и обеспеченных. Таким недоступным казалось ей это место с зеркальными окнами.

Позже родители рассказали, что это банк. Люди хранят в нем свои деньги, а иногда берут у банка в долг, если очень нужно. Аня узнала, что работают там обычные люди и работа у них тяжелая и ответственная. С деньгами всегда так. Постепенно банк перестал казаться ей таким недоступным.

Когда Ане было семь, она решила, что будет работать там, когда вырастет. Будет учиться, стараться, много заниматься, подтянет математику, и тогда ее обязательно возьмут туда на работу.

В начальной школе Аня подружилась с Ангелиной. Они сидели за одной партой.

Кто-то говорил, что она дружит только за жвачки «Love is…». Особенно за клубничные, и чтобы внутри вкладыши со словами о любви. И чтобы пузыри надувались.

Аня не знала, как было с другими, но с ней Лина дружила за копченую колбасу. Во втором классе она носила с собой бутерброды. Просила маму, чтобы делала два, потому что Лина тоже захочет и она с ней поделится. Лина ела и пересказывала вечернюю серию какого-нибудь сериала, который в то время показывали.

Лина была тощая и длинная, но, несмотря на это, уверенная в себе. Застенчивым и скромным девочкам всегда ставили ее в пример. А еще Лина училась лучше всех. И дело не в том, что у нее был вирус ботанства или синдром отличницы. Просто очень умная была, с детства. А еще смелая. Когда Аня рассказала Лине про банк, та взяла ее за руку и после школы отвела туда. От волнения у Ани вспотели руки.

– Моя старшая сестра здесь работает в кассе, – объяснила Лина. – Не бойся.

– Ей нравится? – спросила Аня.

Лина пожала плечами и рассмеялась:

– Говорит, что это собачья работа, но ей нравится! Пойдем.

Лина с трудом толкнула стеклянную дверь и пропустила Аню. Отделение казалось огромным. Внутри все было похоже на музей. Высокие потолки, блестящие металлические колонны. Внизу – кассы за стеклом. Сверху – балкон полукругом, по бокам – светлые лестницы. Много людей. Девочек никто не заметил.

– Как тебе?

– Супер! – прошептала Аня. – Когда я вырасту, буду работать в банке.

– Да ладно! – смеялась Лина. – Нам только восемь лет. Можно еще десять раз передумать.

В конце месяца девочки брали дневники, садились и пересчитывали свои пятерки и четверки. У Лины была одна четверка на весь дневник, а у Ани целых три. И все по математике. Это огорчало. Заставляло напрягаться, брать пример. Не отставать. Лина помогала ей, сама того не зная. Аня собралась, засела за учебники. Четверок по математике у нее больше не было.

В шестом классе Аню посадили за одну парту с Машей – толстой и болезненной девочкой. Из-за частных простуд она много пропускала и плохо училась, особенно по точным наукам. Она списывала у Ани математику и физику. Ане было не жалко.

Маша слушала Ивана Дорна. Аня была немного влюблена в Петра Налича. Маша посмеивалась над ней. Казалось, у них мало общего. Маша не была интереснее и лучше остальных. Скорее, даже наоборот. Сначала Ане было с ней скучно, но позже она привыкла. Привязалась. Незаметно и без особых на то причин.

Маша тоже привыкла к Ане. Тихая одноклассница с хорошей успеваемостью и примерным поведением очень нравилась родителям Маши. Они поощряли эту дружбу и надеялись, что Маша будет брать с Ани пример.

А вот Аню тянуло к другим девочкам. Она хотела брать пример с самых веселых и ярких. Она старалась дружить со всеми, пытаясь незаметно подражать самым интересным. Например, Свете, высокой и худой блондинке с короткой стрижкой.

В то время когда все девочки ходили с длинными волосами, Света выглядела особенной – более взрослой, более уверенной – в свои двенадцать лет. Красивый ребенок, который вот-вот превратится в девушку. К тому же Света умела шутить. В ней рано проснулось чувство юмора, рядом с ней всегда смеялись, и было весело. Ане нравилось думать, что они со Светой чем-то похожи.

Перемены стали любимым временем, когда можно поболтать, придумать что-нибудь интересное, пошутить над мальчишками, посмеяться – особенно посмеяться, – это было лучшей частью дня. Аня старалась поговорить со всеми, но успевала не всегда. Маша, которая оставалась без внимания, очень расстраивалась и грустила.

В тот год девочки начали заводить анкеты в пухлых тетрадях. На первой странице писали вопросы, лепили яркие наклейки, а после давали тетрадь своим подругам и знакомым, чтобы заполнили и сделали рисунок на память.

Интересные и необычные вопросы девочки списывали друг у друга. Среди простых вопросов о любимом цвете, фильме, музыкальной группе и песне были вопросы о личном.

«У тебя есть возлюбленный?» – спрашивалось в анкете.

Самым последним был вопрос: «Что ты думаешь обо мне?»

Обычно здесь писали что-то хорошее и доброе – на память, чтобы было приятно перечитать все это спустя пять-десять лет, посмотреть на все другими глазами, со стороны, улыбнуться детским проблемам и глупостям, а потом спрятать эту тетрадь в старую коробку со множеством других сентиментальных мелочей.

Девочки старались как можно лучше украсить свои анкеты, не жалели денег на наклейки и времени на рисунки и оформление. Тетради берегли, старались передавать друг другу незаметно и тихо, чтобы мальчишки не заметили и не отобрали. На страницах анкет были все девичьи тайны, о которых им никак нельзя было знать. Кто в кого влюблен, кто с кем дружит.

Такая анкета были и у Ани. Света оказалась одной из первых, кто отвечал на вопросы. Света ходила в художественную школу и могла быстро нарисовать все что угодно. Заполняя анкеты подружек, она рисовала целующиеся парочки – девочки так просили. Аня тоже хотела себе в тетрадь такой рисунок от Светы. Получив назад свою уже потрепанную тетрадь, она с нетерпением листала ее страницы, чтобы скорее увидеть желанный рисунок, но его не было…

Аня пробежалась глазами по ее ответам, дошла до последнего вопроса и все поняла.

«Что ты думаешь обо мне?»

«Я думаю, что ты очень плохая подруга. Ты не умеешь ценить ДРУЗЕЙ».

Света ничего не нарисовала Ане, потому что считала ее плохим другом. Почему именно она так считает, Света не уточнила. В школе они общались, как прежде, и не обсуждали эти слова, но Аня еще долго думала об этом и спрашивала себя, что же она сделала не так. Никому не нагрубила, никого не обижала, никого ни разу не предала, а на вопрос «Кто твоя лучшая подруга?» всегда перечисляла пять одноклассниц, с которыми дружила больше всех.

Одной из этих девочек была Маша, друзей у которой было намного меньше. Сначала она тихо ревновала и злилась. Ей хотелось, чтобы Аня дружила только с ней и не смеялась на переменах в компании других девчонок. Хотелось быть особенной, лучшей подругой, которая может быть только одна. Однажды она сказала Ане сделать выбор – или она, или остальные девчонки.

Аня не спала всю ночь и выбрала Машу. Она не перестала дружить с другими, но Маша теперь была на первом месте.

Позже, на летних каникулах, Аня листала эту тетрадь. Она любовалась рисунками и блестящими наклейками с диснеевскими героями, перечитывала ответы подруг и заметила, что кто-то закрасил ручкой те слова, что написала о ней Света. Строчки были так хорошо закрашены, что прочитать или хотя бы угадать ранее написанное казалось теперь невозможным.

Аня так и не узнала, кто из девочек это сделал, но ей было приятно, что кто-то был не согласен со Светой и решил тихо за нее заступиться. Не такая уж она и плохая подруга, наверное, раз кто-то осмелился на такой дерзкий поступок.

В тот же год осенью, проучившись одну четверть и неделю после каникул, Маша перевелась в другую школу. Как говорили, в школу для «детей со слабым здоровьем». Ту школу в здании бывшего детского сада очень хвалили. Учителя там добрее, уроков и домашних заданий меньше, программа проще, а по пятницам дети вовсе не учились. Отдыхали по три дня в неделю.

Девочки продолжали общаться, но виделись теперь намного реже – в основном с утра, перед уроками. Встречались на школьном дворе Аниной школы, сидели на желтом лабиринте и говорили. Иногда встречались после учебы и гуляли или сидели у Маши дома. Квартира была тесной. Несмотря на это, в ней уживались две рыжие дворняги, кот и три белые крысы. Собак Машка подобрала на улице. Кота принес брат. Крысят кто-то принес в ветлечебницу и «забыл». Маша не могла их оставить. Она готова была забрать домой всех несправедливо обиженных и брошенных животных. Родители смирились. Она подкармливала дворовых кошек, помогала пристраивать котят, щенков. Она могла принять роды. Знала, как выкормить щенка или котенка. Как лечить от блох. Как промывать глаза и уши. Как вытащить клеща. Как дать таблетку коту. А если Маша чего-то не знала, то умела быстро найти нужную информацию. Есть телефон, есть знакомые, есть книги. Есть даже интернет-кафе в соседнем доме за пятьдесят рублей в час. Все можно узнать, если очень надо.

С переходом в другую школу жизнь Маши изменилась. Она почти перестала болеть. Прошел хронический насморк. У нее появилось больше времени на то, что ей было важно. На помощь животным. И на парней. В тринадцать лет неожиданно оказалось, что она нравится молодым людям, и многие из них готовы с ней встречаться. Маша влюблялась и встречалась. По утрам на школьном дворе она рассказывала Ане, как это здорово – целоваться взасос.

Последний год учебы Аня с Машей виделись редко. В одиннадцатом классе Маша забеременела от парня-ровесника из соседнего двора. Он исчез сразу, как узнал об этом. Ребенка решили оставить.

Маша не терялась и продолжала учиться. Она видела, как на нее смотрели учителя. Беременная в шестнадцать – какой ужас! Это было из ряда вон. Больше всего их злило, что Маша совсем не стыдилась своего положения. Не прятала глаза, не скрывала живот. Ходит себе в школу как ни в чем не бывало. Какой она пример подает другим? Ее не жалели. Она почти не плакала, не вела себя как жертва. Даже научилась огрызаться.

Лина и Маша были самыми близкими подругами Ани. Они часто гуляли втроем. В Лианозовском парке или на пруду в Алтуфьево. Любимые места недалеко от дома. Маша, Аня, Лина и собаки. Девочки сидели у воды, а собаки резвились рядом. На девятом месяце Маша успела сдать ЕГЭ. Все были уверены, что она пойдет учиться на ветеринара, но она выбрала другое.

– Подала документы на юриспруденцию, – рассказывала Маша. – Буду адвокатом по семейному праву.

– Ты шутишь?

– Нет, с октября начну учиться. Я не думала, что так получится. Я ведь с детства вожусь с животным и буду продолжать это делать, как могу. Но просто я вдруг поняла, что должна это сделать. Я буду помогать брошенным женщинам, чтобы они не остались ни с чем при разводе. Особенно если есть дети. Я за справедливость. Буду возвращать все, что им причитается и что у них отобрали. И даже больше.

– У тебя все получится, – сказала Лина, выдержав паузу. – А лечить домашних животных буду я.

3

В июне Аня подала документы в три института. Поступила. Выбрала специальность «Финансы и кредит». Конечно, это было не так интересно, как юриспруденция и ветеринария, но тоже очень важно. Аня уже не мечтала работать в банке, как это было в детстве. Тем не менее она считала экономику и финансовую грамотность очень полезными и нужными знаниями.

Но это еще нескоро, через два месяца. Теперь оставалось только отгулять школьный выпускной, а дальше – только лето и долгожданная, пьянящая свобода.

За один поход по магазинам Аня с матерью успевали поругаться, а позже помириться два-три раза. Татьяна могла ходить по магазинам часами, внимательно проверяя сроки годности на упаковках и выбирая лучшие продукты. Ей не было скучно, это ее успокаивало. Своеобразный отдых. Иногда это затягивалось на полдня и дольше, поэтому Аня старалась избегать подобных походов по магазинам с мамой. Разве что если в этом была необходимость. Как в конце лета, когда нужно было купить новые джинсы, обувь и куртку перед началом учебного года.

Ане нужно было купить платье и туфли. Для выпускного вечера. Хотелось быть красивой. Хотя бы не хуже своих одноклассниц, многие из которых уже купили себе праздничные платья. Аня не видела их, но, по описаниям подруг, платья были роскошные. Глубокие декольте, открытые плечи, и главное – яркие, пышные юбки в пол. Аня видела такие в витринах магазинов и мечтала, что и у нее на выпускной будет что-то похожее. В таком платье любая девушка почувствует себя королевой вечера.

– Эти платья с пышными юбками – такая безвкусица, – говорила Татьяна. – Когда уже пройдет эта странная мода?

– Почему странная? – не понимала Аня. – По-моему, это красиво. У нас все девочки в таких платьях будут.

– Девочкам не идут такие платья. Они слишком взрослые.

– Ну и мы уже не дети.

– Ты тоже хочешь такое платье?

– Хочу, – честно призналась Аня.

– Давай так, – предложила Татьяна. – Если понравится платье, ты его померяешь, а там посмотрим.

Аня обрадовалась. Это не было похоже на маму. Когда она отказывала, это не подлежало обсуждению, а уговаривать и просить было бесполезно. Нет – значит, нет. Предложение с платьем удивило Аню. У нее появилась надежда быть красивой в этот вечер. Главное – выбрать платье: мама увидит, какая Аня в нем красивая и счастливая, и обязательно его купит.

– Выпускной вечер один раз в жизни бывает, – говорила Аня.

– Будет еще выпускной в институте, – отвечала Татьяна.

– Мне вон то платье нравится, – сказала Аня, кивая на ярко-бирюзовое платье за стеклом витрины.