– Уже похвасталась Двейну? – спросил он меня.
– Мы сегодня вместе обедаем, еще успею. Ты что-то хотел?
– Нет, только хотел поздравить. Ладно, пока, – выглядел Джерард довольно странно.
– Пока, – ответила я и вдохнула аромат бодрящего кофе.
На кухню зашла моя помощница.
– Эмма, только что звонил ваш муж, просил напомнить о том, что вы сегодня вместе обедаете.
– Хорошо, – ответила я удивленно.
Довольно необычно, он всегда пишет либо мне в мессенджере, либо звонит напрямую. Может Джерард уже успел рассказать о моем успехе и Двейни таким образом подтрунивает надо мной. Ведь после этой сделки меня точно ждет повышение. Я стану заместителем Анны, вторым человеком в компании. В моем подчинении будет около двухсот человек, к этому я шла долгие восемь лет после ужасного события в моей жизни, перевернувшего все с ног на голову.
Стараясь не думать о плохом, я выпила кофе и отправилась к подчиненным давать задания по организации массовой рекламной компании Гарета Эванса, которая покроет все Соединенное королевство. Англия, Шотландия, Уэльс и Ирландия – каждый регион страны узнает о его продукции, а мы получим свои комиссионные.
Несколько часов до обеда пролетели незаметно, мы отрабатывали способы рекламирования продукции заказчика, чтобы ни только показать ее с лучшей стороны, но и сэкономить на площадках.
– Эмма, уже обед, я пойду? – неуверенно спросила меня Элена.
– Да, конечно. Так, ребята, все на обед, – отпустила я команду и сама, схватив сумочку, отправилась в близлежащее кафе на ланч с мужем.
Он сидел у самого дальнего столика возле окна и задумчиво крутил в руках телефон. Неужели что-то случилось? Почему Двейни так расстроен?!
Сев на стул, я вывела его из состояния отрешенности.
– Эмми, привет, – он как будто растерялся, увидев меня.
– Привет, милый. Сделаем заказ, – произнесла я, подозвав жестом официанта.
Двейни еле заметно кивнул и слегка улыбнулся.
– Я буду вегетарианский салат и позволю себе чизкейк с клубникой, – улыбнулась я подошедшей девушке. – А так же черный чай. Милый? – уже посмотрела я на него.
– Мне тоже чай, – сказал он и на мой удивленный взгляд добавил. – Давайте то же самое.
Официантка ушла, а я стала пристально смотреть на мужа. Что же произошло? Он боится об этом заговорить со мной, все никак не решается.
– Что случилось? – проявила я мужество.
– Все нормально, Эмма, – слишком быстро ответил Двейн.
– А что там с поездкой на рыбалку к Фишерам? Поймаем рыбку, пожарим ее. Хм, послушай, у него же есть лицензия на вылов? – начала я щебетать о предстоящих выходных с воодушевлением.
– Эмми, мне нужно с тобой поговорить, – вдруг остановил он мой пыл.
– Я слушаю.
– Даже не знаю, как начать, – смотрел он на меня с каким-то высокомерным видом.
Или мне это показалось… Помню именно таким же взглядом на меня смотрели недоброжелатели в школе. Какие-то нотки высокомерия и пренебрежения. Неужели это так?! Муж смотрит на меня так же?!
– Да чего тянуть кота за хвост, – усмехнулся он, открыл свой кейс и достал из него мой старый дневник.
Он положил его передо мной, ожидая какой-то реакции.
– Ты читал? – неуверенно спросила я.
– Читал.
– Какое право ты имеешь читать чужие записи?! – вспыхнула я, немного повысив голос.
– Это было у меня дома, поэтому я имею право это читать! Это твой дневник? Почерк очень похож на твой. Ты это писала? – смотрел он прямо в мои глаза, высверливая их.
– Говори, пожалуйста, потише, – стала я озираться, когда увидела излишнее внимание к нам со стороны других посетителей.
– Извини, но я на взводе.
Муж схватил дневник и начал его листать. Он остановился на одной важной для меня дате. 15 мая 2010 года, суббота. Это тот самый день, когда я повзрослела морально и поняла ответственность за свою жизнь. Именно тогда меня изнасиловали.
Три богатеньких парня сделали со мной ужасное, они измывались несколько часов надо мной, пока мне чудом не удалось сбежать. Эти изверги ни только насиловали, но и пытали самым изощренным способом. Одно лишь воспоминание об этом приносит боль. Мне с большим трудом удалось заставить себя не думать о произошедшем, не вспоминать, не винить себя, не пытаться наложить на себя руки. И сейчас я вижу осуждение в глазах моего мужа.
– Это твой дневник? – повторил он вопрос. – С тобой это произошло? – на его глазах были слезы.
Я смотрела в упор и не могла произнести ни слова. Какой дать ответ? Да, это я. И почувствовать уже совершенно другое отношение, возможно, брезгливость с его стороны ко мне. Я же от всех скрывала этот факт в своей биографии. Мне было стыдно. Я виновата в своей глупости, я допустила это и никогда не прощу себе.
Или сказать – нет?! Обмануть мужа, скрывая этот нелицеприятный эпизод в своей жизни. В голове мысли разбредались и не позволяли принять быстрое и правильное решение.
– Да, это мой дневник, – произнесла я тихо, но решительно.
А зачем врать? По крайней мере, я не обманываю. Двейн скривился, как будто перед ним бросили дохлую крысу.
– Почему ты не сказала еще до замужества? Ты понимаешь, я считаю себя обманутым. Ты оказалась, как бы помягче выразиться, не совсем чистой невестой. Вся наша семейная жизнь началась с вранья!
– Какого еще вранья? – недоумевала я.
– Детка, да ты завралась, что уже сама путаешься в показаниях. Мне посоветовали нанять детектива. Ты сама-то как думаешь, откуда я узнал о твоем дневнике, который был спрятан за семью печатями. Детектив выяснил, что ты не из приюта, как мне всегда говорила. Твои родители живы.
Я смотрела на него, не зная, что сказать. Да, мать и отец живы, но я их покинула уже восемь лет назад. Я с ними не общалась после этого ни разу, они для меня умерли, хотя я и отправляю матери ежемесячно пару сотен фунтов на ее счет.
– Ты еще и детектива нанял? – на моих глазах наворачивались слезы.
– Ты знаешь, а я рад, что послушал совета и нанял детектива. Теперь я знаю, с кем живу.
– Да? И с кем же ты живешь? – вскинула я бровью.
Он посмотрел на меня с отвращением.
– Может ты еще гордишься тем, что тебя отымели во все щели как портовую шлюху. Так?
– Кто сказал, что я этим горжусь? Это произошло в моей жизни. Это было изнасилованием и я с большим трудом это пережила. Ты даже не представляешь, каких моральных усилий мне стоило выйти из душевной травмы. А сейчас ты меня обвиняешь в том, что меня изнасиловали? Да? Я тебя правильно поняла?
– А ты считаешь себя не виноватой? – удивился он. – Конечно ты, именно ты виновата. Была бы умнее, с тобой такого не приключилось бы. Ты досталась мне грязной, потасканной. И сейчас строишь из себя оскорбленную невинность? Я подаю на развод. Ты поняла, сука! – стиснул он с яростью зубы, швырнул мой дневник на пол и прошелся по нему, выходя из кафе.
Я сидела за столом, слезы высохли, хотя внутри меня разрывало от отчаянья. Эту картину наблюдала официантка, которая стояла с подносом на руках, боясь ко мне подойти.
Набравшись смелости, она аккуратно поставила мой заказ на стол и незаметно удалилась. Я тупо смотрела в тарелку с салатом, ни о чем не думая. Я не могла больше думать. Из меня вышла вся тяга к жизни и свершениям. Любимый мужчина только что бросил меня, обвиняя в том, что я сама виновата в том страшном событии. Происходящее не укладывалось в голове.
Виктимблейминг. От кого-кого, но от мужа я точно не ожидала такого предательства. Два года с нашего знакомства, мне казалось, что я знаю его лучше, чем себя. Он тот, кто накормит голодную собаку и отвезет ее в приют, тот, кто ходит в праздники в детские дома и приносит детям подарки. Тот, кто переведет через дорогу старушку и купит ей продукты, если вдруг она забыла дома кошелек.
Двейн так же и тот, кто обвинил изнасилованную тремя парнями девушку в том, что это она сама виновата. Она теперь грязная, не достойная его величества. И мне придется с этим смириться. Встать, отряхнуться и идти дальше. Я просто не могу поступить иначе, после всего того, что я пережила.
Он даже не дал мне рассказать о сегодняшнем моем успехи в заключении сделки. Двейн говорил только обвинения, не понимая причин моего молчания об этом. По-моему, даже дураку понятно, почему я ему не рассказала. Во-первых, это больно, во-вторых, я на подсознании ждала негативной реакции по отношению ко мне. Но я и не подозревала, насколько мой муж не тот, за кого я его принимала.
Я подняла свой дневник с пола, отряхнула его и открыла изученную вдоль и поперек страницу, которую долгие восемь лет назад выкорябывала ручкой на сухой бумаге.
«15 мая 2010 года, суббота.
Соседка Хлоя пригласила меня познакомиться с парнем. Она очень долго меня уговаривала, пока я не согласилась. Большой джип заехал за нами в 8 вечера. Родители, как это обычно бывало, ругались на кухни и я незаметно прошмыгнула к выходу. Моя дорогая и горячо любимая сестричка Мия смотрела телевизор, уже не обращая на ругачку матери с отцом внимания. Хлоя встретила меня на выходе из подъезда, взяла за руку и повела к черному внедорожнику. Она даже не слушала мои возгласы неуверенности, ведь увидев эту махину, я испугалась. Не волнуйся, все будет хорошо, только и говорила она. Одна из дверей была открыта и мы сели с ней внутрь по очереди. Я – за водителем, она – у противоположной двери. Через мгновение машина поехала. А пассажир рядом с водителем сказал: «Все нормально, девчонки?»
Я закрыла дневник, унимая дрожь в руках. Господи, даже читать это невыносимо. Понимая, что и во взрослом возрасте мне слишком тяжело справиться с потоком воспоминаний, я взяла телефон и позвонила своему психоаналитику. Мне нужна внеочередная беседа, иначе я сойду с ума. Договорившись заехать к нему после шести, я выпила чай, положила деньги за обед на стол и пошла на выход из кафе.
У двери сидел пожилой мужчина с газетой, заголовой которой гласил: «В Лутоне появился маньяк». Мне показалось неприличным читать статью в еженедельном обозревателе у незнакомца с рук, поэтому я, выйдя из кафе, купила себе экземпляр в газетном киоске.
«По данным полиции это уже третий случай в городе. Небольшой городок Лутон вблизи Лондона в ожидании, кто же станет четвертой жертвой. В первую очередь стоит опасаться девушкам 15–17 лет со светлыми длинными волосами.»
Я дважды прочитала последнее предложение… В первую очередь стоит опасаться девушкам 15–17 лет со светлыми длинными волосами. Я тоже когда-то была длинноволосой блондинкой, а после перекрасила и обрезала свои кудри. Мне хотелось, чтобы ничего не напоминало мне о том событии.
Самый главный и жестокий из тройки заплел тогда мои волосы в косу, для него они были своего рода фетишем. Сглотнув комок в горле, я продолжила чтение статьи, стоя у киоска.
«У каждой из жертв есть одинаковые травмы: обломанные зубочистки под ноктями, проколотый правый глаз и подпаленные волосы, заплетенные в косу.»
Я прижала от ужаса руки ко рту. Тогда мне удалось сбежать из-за перепалки между ними. Самый главный из этих чудовищ собирался проколоть мне глаз, когда третий, которого не было первоначально в машине, вдруг попытался его остановить.
– Темный, какого хрена ты творишь?! Нельзя! Ты ее убить хочешь? Мы маски для чего носим, чтобы она не могла нас опознать! Зачем?
– Заткнись, Острый! Я здесь главный.
В их перепалку влез третий.
– Острый, прекрати.
Воспользовавшись тем, что эти трое отвлеклись от меня, лежащей на полу с подпаленными волосами и несколькими зубочистками под ногтями, я резко встала и побежела со всех ног. Выскочив из заброшенного здания, я помчала в чащу леса, не оглядываясь. Та темнота, которой я так боялась, в этот момент спасла меня.
Колючая трава жгла босые ноги, но я не чувствовала боли и даже не обращала внимания на воткнутые зубочистки под ногти. Только добежав до трассы и увидев патрульную машину, я помахала ей, взывая о помощи.
Быстро выдернув несколько зубочисток и поправив свое задранное кверху платье, я старалась успокоиться.
– Девушка, с вами все в порядке.
– Да. Вы можете отвести меня домой? – еле унимала я дрожь во всем теле.
– Садитесь, – полицейский вышел из машины и помог мне сесть.
– Что случилось? Вас изнасиловали? – спросил один из них, когда машина тронулась.
Сгорая от стыда, я молчала и только роняла слезы. Они не стали меня пытать допросом, а отвезли в ближайший пункт полиции.
Но уже на месте мне снова задали этот вопрос, ответ на который я успела обдумать. В мои шестнадцать лет на основании жизненного опыта и общественного мнения мне не пришло ничего лучше в голову, чем солгать.
– Нет, меня не изнасиловали, – говорила я прямо и очень сухо.
– Как? А что же случилось? – недоумевал сотрудник полиции.
– Была попытка, но я убежала.
– Попытка это тоже преступление. Давайте оформим заявление. Сколько вам лет? Вы же еще несовершеннолетняя, тогда нам нужно говорить с вашими родителями.
– Нет, не подключайте моих родителей! Я не подам никакого заявления. Я буду все отрицать! Отпустите меня домой!
Мужчина посмотрел на меня с сожалением, должно быть он довольно часто встречается с такой реакцией у потерпевших.
– Я вам скажу одну фразу, а после вы примете решение. Смотрите, вам удалось убежать. Представьте, что через несколько дней, месяцев или даже лет этот человек повторит попытку изнасилования с другой девушкой и ему удасться. Вы можете спасти ни в чем неповинных будущих жертв. Это в ваших силах. Преступления на сексуальной почве всегда расследуются под скрытием от СМИ. О вас никто не узнает. Даже на судебное заседание никого не пустят. Вы же еще несовершеннолетняя. Никто не узнает. Пожалуйста, проявите мудрость. Я понимаю, это тяжело. Но заявление нужно подавать сейчас. По горячим следам его проще найти!
Слушая полицейского я даже не замечала, как роняю слезы. Мужчина говорит верно, но я не могу. Я не могу.
– Нет, – махала я головой. – Слышите? Нет! Отвезите меня домой!
Как же я хотела забыть все это. Как хотела вырезать из своей памяти каждый миг той ночи. Но, кажется, самой страшной ошибкой моей жизни было даже не решение познакомиться с рекомендованным Хлоей парнем, а отказ в заявлении в полицию.
Посмотрев на часы, я поняла, что пора срочно бежать в офис. Обеденный перерыв закончен, а значит мне нельзя думать ни о чем, кроме работы.
Ребята уже собрались в комнате для брифинга и мы продолжили мозговой штурм. Только около шести часов я вновь направилась на кухню, чтобы сделать себе еще одну чашечку кофе, а уже после отправиться к своему психоаналитику.
Впрочем, именно работа является лучшим для меня психологом. Когда я занята каким-то делом, то в мою голову не лезут гнустные мысли.
– Как дела? – неожиданно за спиной послышался голос Джерарда.
Я растерянно обернулась, не зная, что сказать. Он лучший друг моего мужа. Естественно Двейн уже все ему рассказал.
– Нормально. А сам как? – не пришло мне ничего лучше в голову, чем вести обычную светскую беседу.
– Слушай, мне тут Двейн звонил. Сказал, что наговорил тебе лишнего. Просит прощения и не знает, как извиниться. Я конечно сую нос не в свои дела, но может ты его выслушаешь?
Сказанное Джерардом оказалось для меня полной неожиданностью. Как так? Хочет извиниться? Да? Серьезно? После слов что я портовая шлюха и сама заслушила произошедшего. После того, как сказал, что подает на развод. И теперь его «мужское» поведение проявляется в том, что он просит о помощи в перемирии своего друга.
О проекте
О подписке