Моя сладкая тайна

Предисловие

.

Прочитав эту книгу, ты не похудеешь к лету или, например, к праздникам, но ты похудеешь на всю жизнь. Просто прочувствуй всё то, что пережила я. Из любой болезни и ситуации есть выход, нужно только поверить.

Я очень долго думала, с чего же мне, всё-таки, начать и решила, а начну-ка я с правды.

Правда с самого знакомства – это всегда хорошо.

На самом деле, я всегда мечтала стать писателем – фантастом и у меня есть множество идей и набросков, но я никак не могу закончить хоть одну идею.

И вот, одним уютным весенним вечером, когда я, как обычно, рассказывала своему любимому человеку о своей жизни и тех испытаниях, что мне предоставила моя болезнь, мой человек сказал: “Напиши об этом книгу. Думаю, она многим поможет”.

И меня вдруг осенило, а ведь правда, можно оставить фантастику на полочке под названием “будущее” и написать драму, которая близка мне по натуре.

И я написала.

Глава 1. Ночная боль.

Однажды вечером, когда мне было 16 лет, мама уже ушла на работу в ночь, а мой (на тот момент) парень собирался уходить домой. У меня болел и урчал живот, а я не переставала умолять его остаться, ведь я очень сильно боялась ночевать одна. Проводив его и оставшись наедине с собой, я, как обычно, впала в панику. Пытаясь отвлечься от страха перед ночью, я вспомнила, что не ела уже два дня. Как раз в тот день мама приготовила мою любимую в то время картошку в бульоне, и я решила поесть. Я съела огромную тарелку и множество кусков хлеба. Так хотелось ещё и ещё, хотелось заполнить всю ту пустоту за дни голодовок, но я понимала, что нельзя и уже начала винить себя за это.

Я помню, как валялась в туалете, рыдала и пыталась вытошнить съеденное. У меня никак не получалось, уже начало болеть горло от двух пальцев, а я всё пыталась и рыдала ещё сильнее. В ту ночь у меня так и не вышло заболеть булимией.

Я умылась, оделась в теплую одежду и начала делать различные упражнения, крутить обруч и прыгать. Так как уже была ночь, и никто не ходил по подъезду, я подумала, что можно побегать с первого до последнего этажа по лестнице.

Закончив многочасовую тренировку, я доползла до душа, избавившись от слоёв тёплой одежды, ополоснулась и без сил погрузилась в крепкий сон.

Глава 2. Мама.

Я не знаю, с чего точно началась моя болезнь,

Может быть, с замечания родственников, что я много ем,

Может быть, из-за незначительного обзывательства в школе,

А может быть, всё началось с вечно худеющей мамы…

Моя мама работала по графику день-ночь-два выходных. Я любила, когда она работала в день, можно было ничего не есть, позвать друзей, которые за тебя съедят всю еду, и никто не заметит, что ты ничего не ел. Но я не любила, когда мама работала в ночь. Я безумно боялась оставаться дома одна ночью. Паника заставала меня врасплох и не давала спокойно спать. Не сказать, что мне что-то мерещилось, напротив, меня скорее сильно угнетала тишина. Я включала свет во всех комнатах, телевизор на фон, и всю ночь сидела за компьютером, просматривая фильмы, срисовывая картинки с интернета, делала физические упражнения и сохраняла фото худых девушек в скрытую папку на компьютере под названием “Новая я”. Уснуть было не реально. Как только я ложилась, глаза становились стеклянными, как будто я смотрю через камеру или толстые стекляшки, всё казалось сомнительно не естественным и устрашающим. Порой, от этой паники я бежала в подъезд и пол ночи, с дрожащими руками, вся в слезах, писала своему парню и маме, как мне страшно. “Что со мной не так? Заберите меня отсюда, умоляю!” Но никто не приходил за мной. Парень был слишком послушный и не рисковал убегать ночью, чтобы не получить замечания от своей мамы. А моя мама думала, что я притворяюсь или справлюсь сама.

Хотя, однажды она всё-таки приехала за мной с работы и забрала. Мы ехали в машине с её подругой и напарницей, которая сказала мне, что бояться нечего, ведь дома дверь закрыта, никто не пройдёт. Я покраснела и начала винить себя за то, что я такая странная, но была рада, что меня забрали из этой тьмы.

Сейчас я понимаю, отчего это происходило, скорее всего, мне психологически не хватало внимания, и нельзя было такому впечатлительному ребёнку, как я, в раннем возрасте начинать смотреть ужастики и триллеры. Но моя мама, видимо, хотела вырастить меня по своему подобию. Она самый сильный человек, которого я когда-либо встречала, сильнее её может быть, разве что, моя бабушка – её мама, но о ней чуть позже. Моя мама никогда не плачет и меня воспитывала так, что плакать мне было нельзя, разве что тайно, в подушку, раз в тысячу лет, когда никто не видит. Бывало, когда она выпивала, я была ещё маленькой и плакала по тому или иному поводу, она начинала меня оскорблять, говорить, что я веду себя не подобающе, порой доходило даже до матерных слов в мою сторону. Значения их я, конечно же, не знала, но осознавала, что слова плохие и ощущала невыносимую боль.

Моя мама не боится ничего, ужастики и самые высокие аттракционы для неё – как глоток воды– совсем не страшно. Она всегда была смелой и везде шла первой.

Моя мама не умеет любить, может быть, когда то, когда её сердце ещё не было такое холодное по отношению к мужчинам, она и умела, но, когда я доросла до возраста, о котором у меня сохранились хоть какие-то воспоминания, она уже забыла, что такое любовь. В садике я говорила всем, что у меня пять или семь пап. Тогда я не знала, что такое папа и почему я не могу так называть всех маминых парней. И хоть я никогда и не спрашивала у мамы где папа, подсознательно он мне требовался. Сначала я привязывалась к многим её парням. Они приносили мне сладости и игрушки. Один даже принёс игровую приставку, но как только они расстались, у меня её тут же забрали. Больше такого чуда со мной не случалось. Последней каплей, наверное, был парень, которого я даже начала официально называть папой, и серьёзно думала, что он мой папа. Мне было лет 5, когда я возвращалась домой после лета у бабушки, а мама встречала меня с каким-то приятным мужчиной. Он казался мне светлым и тёплым. Так и было, пока он плотно не пристрастился к бутылке, и в нашей квартире не полетели ножи. Кстати говоря, с тех пор я боюсь ножей, как моя тётя, но она из-за своего родного папы, который тоже любил выпить и поиграть в летающие ножи и расшатанную детскую психику. Этот парень был не плохой, замуж маму взял, свадьба была шикарная, и в милиции работал, и заботился о нас, но бутылка порой портит даже самых хороших парней. Они развелись, мама сделала аборт, о котором я узнала в пятнадцать, когда нашла в нашем шкафу детские вещи. Мама сказала мне, что это чьи-то чужие, но я знала, я чувствовала, я сострадала.

Моя мама худеет всю жизнь.

Да, она всегда была в теле, но в очень красивом теле. Её длинные, густые волосы и сочная фигура, в виде песочных часов, перекрывали все её мелкие недостатки и пару лишних килограмм.

Всё моё детство, примерно каждые полгода, моя мама садилась на диеты. Я смотрела, как она взбалтывает свои диетические коктейли для похудения, от разных фирм, которые обещают, что, выпив их, вы непременно похудеете. Я даже любила выпрашивать у мамы пару глотков чудо эликсира, ведь они были очень вкусные. Ни с чем не сравнить тот вкус, похожий на взбитый кофе или какао с каким-то кофейным кремом. Я была ещё маленькая и отпивала у мамы их только для вкуса, никаких мыслей о похудении у меня тогда возникнуть не могло. Я видела, как она глотала мнимые таблетки для похудения и крутила по вечерам обруч, по сорок минут, под серию сериала. Видела и запоминала. Видела, как она худеет на короткий срок, а потом снова полнеет, но этого я, почему-то, не запоминала.

В детстве один из наших родственников сказал однажды моей маме, что я много ем и это не правильно. Я услышала и запомнила это. Хотя, кушала я как обычный ребёнок, хорошо, не переедала, ела только тогда, когда захочется, разве что, порой не ела то, что не любила. Впрочем, почти как все дети. Была в здоровом теле, даже не пухленьким ребенком, а скорее наоборот, худощавой. Под глазами и на руках у меня сильно виднелись вены, кожа была бледная, тонкая. Я стояла на учёте в больнице с васкулитом и страдала малокровием. Не сказать, конечно, что я выглядела болезненно худой, скорее, как обычный северный ребёнок, которому просто с виду не хватает витаминов, от чего кожа казалась прозрачной, волосы очень редкими и на теле ярко выражались вены. Ещё у меня была увеличена грудная клетка, которая торчала так, будто у меня торчат рёбра, и я слишком худая. С возрастом всё выровнялось, хотя, в то время я уже успела покомплексовать по этому поводу.

Для девочки, у которой никогда не было проблем с парнями, я поздно лишилась девственности. Мне было больно от одной только мысли о сексе.

Как-то мне подарили на день рождения пижаму, такую, салатовую в белый горошек и с белыми рюшами, я полюбила её.

Когда бабушка переехала от нас на свою родину, у нас часто случались мамины попойки, и хоть она по сей день считает это нормой, я считаю, что сидеть два дня на кухне пьяным сборищем, орать, драться, ломать всё в нашей квартире и заваливаться пьяными к ребёнку в комнату – не совсем хорошо.

Я переоделась в свою любимую салатовую пижаму и легла спать. Проснулась я среди ночи от того, что кто-то рядом стонет. Моя мама была абсолютно голая, а на ней был такой же голый, уже мне тогда знакомый, дяденька, который с ней часто тусовался, они ёрзали, она кричала: “ты что, тут же в кровати ребёнок”, а он говорил: “я тебе покажу, как я могу” и они стонали, стонали, стонали…

Я делала вид, что сплю, а по щеке лилась горячая слеза.

Когда они закончили, он уснул прямо на ней. Они были настолько пьяные, что уснуть так было для них не сложно. Я тихонько села, осмотрелась, на полу спал ещё какой-то пьяный мужчина, я начала шептать: “мамочка я спасу тебя от него, он больше так не будет” и толкала его изо всех сил. Спустя десять минут моих толканий, он грохнулся на пол, я укрыла маму, отвернулась к стене, обняла своего плюшевого медведя и крепко уснула в слезах.

На следующий день, когда все разошлись, а мама уже уснула в своей комнате, я достала свою любимую, салатовую в белый горошек, с рюшами, пижаму и начала её кромсать ножницами на мелкие кусочки. Я старалась всхлипывать как можно тише, чтобы не услышала мама. Потом я спрятала изрезанную пижаму, поплакала ещё немного и не заметила, как уснула.

Спустя какое-то время, мне стало немного легче, но ненавидеть этого дяденьку я не перестала даже тогда, когда он переехал к нам. Я писала маме своим детским, корявым почерком, с ошибками, тайные записки.

“Он очень плахой, тебе нужна бросить его”.

“Беги от него”.

“Он ужасный челавек!”

Я кидала ей их в кошелёк и верила, что она не догадается, от кого это. Она ругала меня за то, что я его не люблю.

Отец моего туповатого, упитанного одноклассника дружил с этим моим отчимом, и мой одноклассник часто ошивался у нас, пока они пили на кухне. И вот, в один из этих случаев, я решила поделиться с ним этим ужасным, на мой взгляд, случаем. Я рассказывала и плакала. Дослушав, он сказал, что расскажет всем в школе, и надо мной будут смеяться. Тогда я очень сильно испугалась, умоляла его не рассказывать, но он качал головой. Он не рассказал никому, я по сей день не знаю, почему, но и не хочу знать.