Глава 5

Вошкины жили в двухэтажном деревянном доме в поселке Никольское, неподалеку от Гатчины. Местечко было так себе. Никаких красот или достопримечательностей в самом поселке не наблюдалось. На улицах было убого, грязно, и лишь зеленеющие за покосившимися заборами сады приятно радовали глаз.

Но возле дома Вошкиных и сада не было. И вообще, это не был лично их дом. Вошкины занимали лишь одну из трех имеющихся тут квартир. Правда, квартира у них, честно говоря, была большая. Четыре или даже пять жилых комнат. А еще кладовки, кухня и разные чуланчики. Расплодившись, Вошкины завладели всем вторым этажом деревянного, но все еще крепкого дома. И все бы ничего, вот только вода и туалет были на улице.

– Зимой это должно вызывать определенные трудности, – рискнула заметить Кира.

– Ничего, мы привыкшие, – отозвалась младшая девочка.

Родителей Алены, а эти Вошкины в самом деле были ее родной семьей, дома не оказалось. Они уехали куда-то по делам общины. Что это за община такая, подруги решили пока не уточнять. И сосредоточили свое внимание на младших Вошкиных, оставленных дома под присмотром полуслепой и совершенно глухой старушки – их бабушки.

Эти Вошкины производили странное впечатление. Прежде всего одеждой – очень скромной, если не сказать, бедной. Но при этом очень и очень чистой. Дырки на чулочках у младшей девочки лет десяти-двенадцати были аккуратно заштопаны. Прорехи на платьях и свитерах были также починены. Но все равно было видно, что дети одеты в лохмотья.

Штанишки у мальчика представляли собой творение из лоскутов – так много было на них заплаток. С обувью было не лучше. Потрескавшиеся и потерявшие всякую форму и цвет туфли на ногах шестнадцати – и восемнадцатилетних девушек производили впечатление бутафории в каком-то спектакле о нищенках.

И обстановка в доме тоже поражала убогостью. Допотопная мебель была отполирована до блеска. А потрескавшийся стол и доски пола были выскоблены почти добела.

– Чисто у вас, – одобрительно заметила Кира, чтобы хоть что-то сказать.

– Чистота духа порождает чистоту помыслов и самого бытия, – вполне серьезно ответил ей младший мальчик.

– Тебе сколько лет? – изумилась Леся.

– Двенадцать.

– Сколько?

Мальчик выглядел от силы лет на девять – тощенький, бледненький и маленький. Остальные дети тоже выглядели заморышами. И когда подруги выложили на стол свои нехитрые гостинцы, купленные тут же, в сельском магазине, – карамельки и леденцы для младших, шоколад для тех, кто постарше, и для родителей, и, наконец, мягкий зефир и мармелад для бабушки, – у всех детей на лицах появилось странное выражение.

С одной стороны, и подруги это ясно видели, им до смерти хотелось наброситься на угощение. У них на лицах было это написано. Но с другой… С другой – их что-то удерживало.

– Угощайтесь! – сказала Кира. – Что же вы?

– Это же мы специально для вас купили! Кушайте!

Младшие сделали шаг вперед, но старшие вовремя перехватили их. Так, понятно, хорошее воспитание и манеры тут были явно ни при чем.

– В чем дело? – спросила Кира у детей.

– Нам нельзя, – прошептал младший мальчик, чуть ли не со слезами глядя на яркий леденец на палочке. – Вера запрещает.

– Ваша религия запрещает детям есть сладкое?

– Сладости – это искушение, а искушение – суть грех, – тоскливо сообщил ей ребенок.

– Не согрешишь, не покаешься, – заверила его Кира.

Судя по всему, эта нехитрая истина до сих пор не проникала в умы ребятишек. Они заколебались. Но старшая девушка снова нашла аргумент.

– А как накажут? – спросила она у остальных. – Забыли? Отец за ослушание на горох ставит.

Подруги переглянулись.

– Что же, теперь, по крайней мере, ясно, почему Алена из отчего дома сбежала, – произнесла Кира.

Имя сестры вызвало настоящее смятение среди старших. Они возбужденно загомонили и придвинулись поближе к Кире.

– А ну-ка! – прикрикнула старшая девушка на младших ребятишек. – Ступайте к себе! Или на улицу! Не для ваших ушей разговор!

Дети покорно ушли, бросив на прощание долгий печальный взгляд на конфеты, но уже полностью смирившись со своей судьбой. Выставив младших из комнаты, девушка развернулась к подругам.

– У нас нет сестры с таким именем! – отрезала она. – И не было!

– Документы говорят об обратном!

– Для нас ее больше не существует! Отец ее проклял! И навсегда изгнал из дома!

– Что же она натворила?

– А то вы не знаете?! – прищурилась девушка. – Она продала душу Сатане! Польстилась на неправедное золото и вышла замуж за басурманина! Отец даже в молитвах запретил нам упоминать ее имя! Ее для нас больше нет!

– И если бы она приползла к вашему дому лютой зимой, умирая от голода и холода, надо понимать, он бы не дал ей приюта?

– Разве что на одну ночь, – серьезно ответила девушка. – В свинарнике. Рядом со свиньями. Где ей и место!

Да уж, ради такой перспективы торопиться в отчий дом Алене не стоило. Это подруги поняли. Как и то, почему на свадьбе не было ни одного родственника невесты. Оставалось только выяснить, какая причина побудила ее уйти из дома и навлечь на себя гнев семьи. Любовь? Она встретила Саида и до того его полюбила, что пошла на такой риск? Но оказалось, что из семьи Алена ушла почти на два года раньше, чем встретила и полюбила Саида.

– А что же тогда случилось? – удивилась Кира. – Или это был юношеский бунт?

– Это у вас дети бунтуют против родителей, а у нас воспитываются в почтении к старшим, – хмуро ответил старший брат, который до сих пор не произнес ни слова. – Алене была оказана большая честь. Но она всегда была немного странная. И предпочла уйти от нас в другой мир, где только грех, боль и грязь.

– Большая честь? Была оказана Алене? А ей она не пришлась по душе? И в чем она заключалась эта самая честь?

– Ее захотел взять в жены сам Апостол.

– Только один? И какой же из двенадцати? – блеснула Кира знанием Библии.

– В мире есть только один живой – Апостол Иисус, – наставительно произнес юноша. – Это его духовное звание в нашей общине. Ему была нужна новая жена. И он обратил внимание на Алену.

– Новая жена? А что случилось со старой?

– Она состарилась.

– И умерла?

– Нет, первая просто состарилась. И не могла уже выполнять свою женскую функцию деторождения. Поэтому Апостол Иисус просил разрешения у своего отца небесного взять новую жену, которая могла бы подарить новых отпрысков его рода.

– И его выбор пал на Алену, так?

– Да. В тот раз да.

– В тот раз… м-м-м… И сколько же лет этому вашему Апостолу?

– Его земное существование насчитывает шестьдесят три года.

– Ага, земное, значит. Интересно.

Выходит, Алена сбежала от своих чокнутых родителей, которые, похоже, состоят в какой-то религиозной секте и принуждали ее выйти замуж за похотливого старикашку – их руководителя. Наверное, для юной девушки шестидесятитрехлетний старец казался настоящей развалиной. И брак с ним был таким кошмаром, что она согласна была ночевать на улице, лишь бы не ложиться в одну постель с ним.

Продолжать разговор на столь щекотливую тему подруги не стали. Им хотелось теперь выяснить одно: не приложила ли семейка Алены или даже сам отвергнутый и наверняка оскорбленный Апостол руку к кончине девушки?

– Алена общалась с вами в последнее время? – спросила Кира. – Или с родителями? Они виделись?

Старшая девушка дернулась при этом вопросе. Но брат опередил ее, сказав:

– После языческого обряда, когда наша сестра подарила свое тело Сатане, мы не могли с ней больше общаться. И если вы пришли к нам по ее просьбе, то я вам скажу…

– Не трудись понапрасну, – перебила его Кира. – Ничего мы ей передать не сможем. Ваша сестра Алена вас больше не побеспокоит.

– Она умерла, – тихо произнесла Леся. – Убита.

В комнате повисло молчание. В глазах двух старших девушек и младшего юноши блеснули слезы. И лица у них сморщились. Но старший оставался невозмутимым.

– Что же, – произнес он, – это было лучшее, что могло с ней случиться. Отец наш небесный не захотел больше видеть, как она катится вниз под гору в самый ад. И забрал нашу бедную заблудшую сестру к себе.

– Значит, вы считаете, что смерть для Алены была бы благом?

– Да.

– И ваши родители тоже так считают?

– Конечно!

Над ответом юноши следовало призадуматься. А ну как Алену убили именно ее родственнички? А что? Могли, вполне даже могли. Психические расстройства даже у младших детей были очевидны. Что уж там говорить о старших и прочих членах общины! Наверняка шизофреник на шизофренике сидит и параноиком погоняет.

Уж точно, что психически здоровые люди ни за что не согласились бы жить в таких жутких условиях, да еще плодить таких же несчастных, как они сами, детей.

Правда, было не вполне понятно, почему бы членам общины не убить заблудшую еще до свадьбы с Саидом. И не допустить таким образом их общего позора и гибели Алениной души. Тем более что родня Алены была осведомлена о грядущем замужестве старшей дочери.

– Да, – подтвердил юноша. – Алена имела наглость сообщить об этом маме.

Ага, они все знали о бракосочетании. Но тем не менее тогда, в день своей свадьбы, Алена осталась цела и невредима. Родители не пожелали наказать блудную дщерь. Так что могло случиться такого сейчас, когда Алена уже и без того наказана. Ведь ее муж погиб. Понятно, что вернуться в общину после всего она уже не могла. Но…

– И родители заранее знали, что Алена выходит замуж за мусульманина? – спросила Кира у старших братьев и сестер Алены.

Те помертвели. Но кивнули.

– И давно знали?

– Когда Алена сообщила нам, что выходит замуж, она еще и призналась, что собирается поменять веру.

– Отец после этого отказался от нее?

– Он не мог одобрить подобный брак! – подтвердил старший юноша. – Особенно он был возмущен ее отступничеством.

Понятно. Значит, реакция родителей Алены свелась к тому, что они ее прокляли. Прокляли и на этом успокоились? Так кто же в таком случае убил Алену? Кому еще она успела насолить за свою недолгую жизнь?

Однако разговаривать с семьей Алены больше было не о чем. Отец и мать вряд ли смогли бы что-то добавить о жизни своей дочери. И, незаметно прихватив с собой несколько леденцов, они ушли.

На крыльце понуро сидели младшие братик и сестричка. Сунув им в руки по паре конфет, подруги ушли, сопровождаемые удивленно-благодарными взглядами детей.

– Какими жестокими бывают люди к самим себе, – посетовала Кира, когда они отошли шагов на двадцать от дома родителей Алены.

– И к своим близким.

– И ведь действуют, как сами уверены, из лучших побуждений! А что получается?

– Получается не очень хорошо, – согласилась с ней Леся. – Из лучших побуждений родители делают так, что их младшие дети ходят в лохмотьях и даже на праздники не видят сладкого, потому что это, видите ли, грех. А старшая удирает из дома, потому что родители собираются подложить ее под мерзкого старикашку. И при этом опять же уверены, что действуют исключительно во благо своей дочери.

– Кстати, интересно было бы взглянуть на него.

– На кого?

– На этого Апостола Иисуса. Так сказать, жениха Алены.

– А мне совсем не хочется, – фыркнула Кира. – Уверена, это хитрая корыстная сволочь, которая водит за нос простых людей. И, прикрываясь своим саном и верой, отнимает у них деньги, а у их детей – нормальное детство!

Подруги уже почти дошли до Кириной «десятки», на которой приехали в Никольское, как вдруг позади них послышались шаги и чей-то голос окликнул их. Оглянувшись, они увидели одну из сестер. Ту самую, которая так строго говорила про Алену.

– Подождите, – сказала она им. – Мне нужно с вами поговорить!

Выглядела девушка крайне взволнованной. И, видимо, бежала за подругами, потому что запыхалась и дышала с трудом.

– Я вас обманула! Я вовсе не думаю так плохо про Алену. И я видела ее всего неделю назад! – выпалила она, едва переведя дух.

– Да? И где? Она приезжала сюда к вам?

– Что вы! – воскликнула девушка. – Она бы побоялась. Нет, мы встретились с ней совершенно случайно.