– Мы с Филиппом знаем друг друга сто лет, но мы не в тех отношениях, чтобы я принимала от него ценные подарки. Хотя с его женой мы в свое время были лучшими подругами.

– То есть он старая гвардия? – одобрила Фима. – Это хорошо! Но он женат?

– В том-то и дело, что Стасенька скончалась несколько лет назад. И с тех пор Филиппу очень одиноко. Дети и внуки у него имеются, но они живут далеко. Кажется, кто-то из мальчишек обитает в Австралии, кто-то в Австрии. Я не прислушивалась, главное, что Филипп заразил меня!

– Чем это?

– Хобби! Он заразил меня своим хобби. И теперь мы с ним – флорарианисты.

Прозвучало это как-то двусмысленно, но тетушка пребывала в таком упоении от своего нового увлечения, что Фима не отважилась с ней пререкаться.

На всякий случай она еще раз уточнила:

– Скажи, а ты в самом деле не чувствуешь никаких симптомов аллергии?

– Нет. Ты это уже во второй раз спрашиваешь. Если ты волнуешься насчет моих новых питомцев, то они совершенно безопасны в этом плане.

И тетушка склонилась над своим флорариумом, непритворно любуясь высаженными там растюшками. Видя, что тетушка находит в этом полнейшее удовольствие и отдохновение от своих забот, Фима сочла за благо не мешать. Она тихонечко вышла, вернулась к себе и шепотом сообщила Пятнице, что сегодня он может остаться у нее.

– Только вести себя ты должен тихо. Еще неизвестно, не вернется ли к тетушке ее аллергия, когда она узнает про тебя. Так что не будем рисковать.

Они с Пятницей пожали друг другу руки-лапы, и Фима отправилась на учебу. Спускаясь по лестнице, она снова позвонила в дверь Ани, но результат был точно тот же, что и утром. Телефон подруги был выключен. И в интернете Аня тоже не появлялась со вчерашнего вечера. А ведь было уже за полдень. И либо Аня очень крепко спала, приходя в себя после бурной ночи, либо…

Второй вариант Фиме не хотелось даже обдумывать. И все же она не могла не думать.

«А если тот тип оказался маньяком и душегубцем? Не случайно же Пятница так на него отреагировал».

Но тут же Фима напомнила самой себе, что Пятница так кидается на всех мужчин, которые ему не нравятся. А не нравятся ему многие, если быть точной, то все. И все же Фима попыталась прикинуть, что она знает про того мужчину, которого видела вчера спускающимся к Ане.

«Он не из нашего подъезда. Раньше я его никогда у нас не видела. Новые жильцы тоже не заезжали. Наверное, он снимает квартиру».

Выходя из дома, Фима встретила двух соседок, которые перемывали косточки третьей.

– А я ей говорила, не потянешь ты, Ольга, молодого любовника. Он из тебя все денежки вытянет, а потом к молоденькой все равно от тебя сбежит. И что? Как я сказала, так оно и вышло. Месяца не прошло, как они вместе, а он от нее уже гулять начал. Только вчера вечером видела, как он в двадцатую квартиру направился. А зачем? Уж ясно, что не соли там одолжить!

«Квартира двадцать – это квартира Ани!»

Фима остановилась неподалеку от кумушек, сделав вид, что копается в сумке. Те были так увлечены разговором, что даже не обратили на нее внимания и продолжили разговаривать между собой:

– И главное, Ольги дома уже несколько дней нет. А этот в ее квартире живет барином.

– Ольга-то куда уехала?

– Ничего не сказала, а только нет ее.

– Может, просто не видишь?

– Я ей звонила, недоступна.

– А этот молодой, где она с ним познакомилась?

– Говорит, что на работе. Да врет небось.

– Почему?

– У них на работе одни бабы работают. Это же библиотека! Откуда там мужчины, да еще такие. И ладно бы библиотека была Маяковка или Ельциновская, так нет же, обычная школьная библиотека. Вон в той школе, она мне рассказывала.

– Эффектный юноша.

– Юноша! Ему уж под тридцатник! Но выглядит хорошо. Я бы скорей уж поверила, если бы Ольга сказала, что где-нибудь в ночном клубе с ним познакомилась. У шеста такому самое место. И чтобы старые идиотки, вроде нашей Ольги, ему деньги в трусы пихали бы.

– Если он такой стриптизер и альфонс, то зачем ему Оля? Она в библиотеке работает, а там с деньгами негусто.

– Может, у нее самой и негусто, но ты не забывай, что Оля наследство от родителей получила нехилое. Там и золотишко, и валюта, и дача, и квартиры две, что от бабок остались. Нехилое приданое, я тебе скажу. Если призадуматься, то и Ольга еще не старая, вполне могла бы замуж выйти за приличного человека. Только где же их приличных нынче найдешь, одни стриптизеры и попадаются.

Что же, для начала расследования Фима узнала из болтовни соседок уже достаточно.

Она быстро перебежала дорогу и направилась в ту самую школу, в которой работала библиотекарем их соседка. Павлик учился в специализированной, которая располагалась подальше: брат изучал там английский язык, который к восьмому классу успел возненавидеть всей душой и теперь мечтал перейти в другую, где специализировались бы на физике с математикой.

Все вокруг мальчика отговаривали, твердя хоть и на разные голоса, но зато в унисон:

– Где английский, а где физика с математикой.

– Не далеко ли ты собрался прыгнуть?

– Английская школа у тебя под носом, за десять минут добегаешь, а до математической тебе ездить придется. Хватит ли у тебя сил?

– А способностей? Способностей хватит? Что-то не припомню, чтобы ты хоть одну олимпиаду по физике или математике выиграл, хотя бы даже школьный этап. А по литературе с языком регулярно!

Но Павлик ничего не хотел слышать. Слава русских физиков-ядерщиков, физиков-теоретиков и всех других физиков не давала ему покоя.

Фима братику сочувствовала. Выбор будущей профессии для человека – это очень много значит. И тут уж каждый должен решать для себя сам.

Проскочить в школу с налету не удалось. Возле турникета она столкнулась с парой учителей. Они замерли на месте, совсем не обращая внимания на то, что мешают пройти Фиме. Мужчина был высоким и седовласым, он убежденно доказывал своей спутнице, еще совсем молоденькой девушке, что с современными детьми в первую очередь нужна строгость.

– И никакого панибратства, – весомо говорил он ей. – Помните, кто ВЫ и кто они! Всегда помните это. Если вы будете сохранять между собой и ними дистанцию, а внутри себя достоинство, то они это тоже почувствуют. Дети как звери, а вы как дрессировщик. Зверь чувствует страх и неуверенность, тогда он нападает.

Фиме показалось занятным это сравнение детишек с дикими зверями. Похоже, что этот педагог каждый свой урок начинает с мысли о том, что входит в клетку с тиграми.

Она усмехнулась, но ее усмешка осталась незамеченной.

– Только после того как вы овладеете вниманием класса, вы сможете донести до них всю необходимую информацию.

– Вы мне очень помогли сегодня, – лепетала молоденькая учительница. – Просто не знаю, что бы я без вас делала, Валерий Павлович.

– Пустяки. Всегда рад помочь коллеге. К тому же волею судеб мы с вами соседи по кабинетам. Если у вас в классе шум и гвалт, я тоже не могу спокойно преподавать свою химию. Так что, помогая вам, в конечном счете я помогал самому себе.

Молоденькая учительница продолжала благодарить и даже пригласила своего спасителя в гости, обещая познакомить с родителями и бабушкой, но он уже утратил к ней всякий интерес. Толкнул турникет, после чего поспешно попрощался и ушел. Учительница еще какое-то время постояла, растерянно глядя ему вслед, потом тоже поспешила в другую сторону.

Наконец Фима смогла проникнуть на территорию школьного холла. Но дальше пройти не удалось, путь ей перекрыл весьма упитанный охранник, подкреплявшийся из ланч-бокса в свой обеденный перерыв. Свекольный салат и овощное пюре с сосисками успели сдружиться и образовали весьма живописную цветовую гамму, которую охранник с удовольствием поглощал и оторвался от своего занятия ради Фимы с видимой неохотой.

– Куда? В библиотеку? К библиотекарше Ольге? Нет ее!

– Как нет? А где же она?

– Мне не докладывают. Почитай что с прошлой недели я ее и не видел.

– Тогда мне к директору надо!

– На совещании она.

– К завучу.

– Это к кому именно? – проявил любопытство охранник. – У нас их трое.

– Мне без разницы.

– Тогда идите к Анне Семеновне, я ее только что видел. В столовую она пошла, туда за ней и чешите.

Он переписал паспортные данные Фимы в толстый журнал и еще раз посоветовал идти прямо в столовую.

Фима так и поступила. После еды люди добреют, становятся разговорчивыми и открытыми. Тот же человек, который до обеда обзовет вас нехорошими словами и пошлет куда подальше, после обеда выслушает вас со всей доступной ему от природы снисходительностью, мягкостью и добротой. И Фима очень рассчитывала, что этот принцип сработает ей во благо.

Увы, Анна Семеновна оказалась исключением из правил. Она была женщиной худой, высокой и казалась образцовой училкой, скучной до ломоты в зубах. Волосы у нее были гладко зачесаны назад, длинный нос уныло свисал вниз, а ее кожа отливала легкой желтизной, что говорило о желчности характера дамы. Она гордо восседала за своим столиком, хотя рядом с ней все прочие учителя устроились большими или маленькими компаниями. В одиночестве обедала одна лишь Анна Семеновна.

Из всего многообразия школьного меню перед ней стоял одинокий салат из свежей капусты, политый каплей растительного масла, и стакан компота. На оба этих блюда Анна Семеновна взирала с отвращением. С неменьшим, а то и большим отвращением взглянула она и на Фиму. И где-то завуча можно было понять. Цветущая и пышущая здоровьем и жизнью девушка выступала полным контрастом с самой Анной Семеновной.

– Ольга? – проскрежетала она голосом, похожим на скрип напильника по стеклу. – У нас такой нет.

– Как нет? Это же ваш библиотекарь.

– Была.

– Куда же она делась?

– Директор ее уже уволила!

И на лице Анны Семеновны появилась довольная улыбка.

Осветила она ее всего на миг, но этого было для Фимы достаточно, чтобы выпалить:

– Сводили личные счеты! Чего вы с ней не поделили? Или, верней, кого?

– Не понимаю, о чем идет речь.

Фима отметила, что к их перепалке прислушиваются учителя, сидящие за соседними столиками. Она не стала разочаровывать их и прибавила громкости в голосе:

– Не о чем, а о ком! Вы же с ней мужчину не поделили! Она отбила у вас кавалера, а вы ей за это отомстили, добившись ее увольнения!

– Девушка, вы в своем уме? – изумилась Анна Семеновна.

Но воображение Фимы было уже не остановить, впрочем, как и ее саму.

– Конечно, вы рисковали. Если бы в школе узнали о ваших походах в ночной клуб и о дружбе там со стриптизером, то вас бы саму уволили!

Анна Семеновна сравнялась цветом с лимоном, а на лице у нее появилась гримаса, словно она с трудом сдерживалась, чтобы не вцепиться Фиме когтями в волосы. Но вокруг были свидетели. И Анна Семеновна овладела собой.

– Сумасшедшая! – воскликнула она и встала из-за стола.

После чего покинула столовую, и Фима ее не останавливала. Она уже добилась своей цели. Все внимание учительской аудитории было приковано к ней одной.

– Девушка, а что это вы тут говорили про стриптиз? Неужели наша уважаемая Анна Семеновна посещает такие развлечения?

– Еще как!

– И цепляет там молоденьких стриптизеров?

– О да! Красавчиков, каких еще поискать!

И Фима, как могла более точно, описала внешность их нового соседа. Слова ее вызвали разочарование у учителей.

– Тю! Это же ее сын!

– У Анны Семеновны есть сын? Стриптизер?

– Да почему стриптизер? Физрук он наш. Анна Семеновна в этом году пристроила сыночка. Мы сначала не знали, что он ее сын. Фамилия у него другая, по отцу, должно быть. А потом он сам проговорился. Так все и раскрылось. Семейственностью наша Анна Семеновна занимается.

– Другим не позволяет, а ей все можно.

– Конечно, они же с директором подруги, прямо не разлей вода. Куда одна, туда и другая.

– Ты потише болтай.

– А что такого? Я правду говорю. Анна Семеновна перед директрисой стелется, за это себе всякие преференции получает.

– А вам и завидно.

– Мне не завидно, я за справедливость.

– Нечего борьбой за справедливость собственные низменные порывы прикрывать! Это непорядочно!

– За собой последили бы!

Видя, что учительская склока грозит перерасти во всеобщий скандал, Фима поспешила вмешаться, пока это было еще возможно.

– Подождите, может, еще и не о нем речь идет. Как сына Анны Семеновны зовут?

– Григорий!

– Сергеевич!

– А фамилия его как?

– Зубрилин!

И окончательно забыв и про Фиму, и даже про остывающую у них на тарелках еду, учителя разделились на две команды и с воодушевлением сошлись стенка на стенку.