Глава 4

Когда до Бобровки оставалось всего километра два, которые мопед мог преодолеть за считаные минуты, сидящий за спиной приятеля Костян внезапно воскликнул:

– Эврика!

Вован, который об Архимеде и его любимом выражении и слыхом не слыхивал, не входил как-то Архимед в сферу жизненных интересов Вована, услышав крик приятеля, от неожиданности чуть руль из рук не выпустил. Мопед сделал крутой вираж, едва не выронив своих седоков.

Вован с трудом выровнял мопед, затормозил и возмутился:

– Какая еще Эврика? Что ты меня пугаешь?

– Эврика, говорю!

– И где ты видишь эту бабу? – осведомился Вован, вертя головой по сторонам.

– Эврика – значит придумал. Придумал! Понимаешь?

– Что придумал?

– Как Барона найти!

– И как?

Павший духом Вован снова оживился.

– Как?

Но Костян сказал всего одно слово:

– Лушка!

Вован помолчал. Он чувствовал: что-то крутится в его не очень сообразительной голове, но что, пока не улавливал.

– Объясни.

– Мы попросим Лушку отыскать милого дружка. Если ей с ним понравилось, она его мигом отыщет.

– А если нет?

– Лушке понравилось, – заверил его Костян. – Ей вообще со всеми нравится. Такой счастливый характер у этой собаки.

Вован приободрился. Он привык доверять Костяну, который мало того что был гораздо умнее самого Вована, но еще был и скор на всякие выдумки. Вот и сейчас, как здорово он придумал! Они возьмут Лушку и с ее помощью отыщут Барона. Чего уж легче!

Но преграды возникали на пути наших друзей одна за одной. Первая проявилась в лице тети Тани, родной тетки Костяна.

– Куда собаку поволок? – грозно спросила она, выскочив на крыльцо. – Посади обратно на цепь. Арестованная она!

– Тетя, дай Лушке немного лапы размять. Отпусти ее с нами погулять.

Упрашивать Костян был мастер. Да и Луша, услышав заветное для всякой собаки слово «гулять», умоляюще подвывала и радостно помахивала пушистым хвостом. Выстоять против умильных собачьих глаз и красочных описаний Костяна тетка не могла. И махнув рукой: чего уж, все равно после ночной отлучки щенки у Лушки будут, отпустила племянника с собакой на короткий променад.

– Только с поводка ее на всякий случай не спускай. И сразу после прогулки назад на цепь. Хватит ей окрестных кобелей волновать. Пусть во дворе сидит, чтобы нам за нее не волноваться. Кому надо, тот сам к ней прибежит.

И зловеще усмехнувшись, тетка добавила:

– Прибежит, а мы его и встретим ласковенько.

И тут же ткнула пальцем в увесистое поленце, которое явно неспроста лежало на перилах крылечка. Там же лежало два десятка булыжников, самый большой с голову младенца, самый маленький с картофелину, пустая стеклянная бутылка из-под лимонада и три разновеликих обломка кирпича. Было ясно, что тетка вознамерилась во что бы то ни стало отучить всех деревенских кавалеров ухлестывать за ее Лушей.

Но самой Лушке было абсолютно все равно. Характер у нее был на редкость легкомысленный. Убедившись, что ее и впрямь берут гулять, она весело бежала вперед, помахивая хвостом. И друзьям даже показалось, что Лушка уже все забыла о Бароне. Всякое упоминание его имени оставляло Лушку абсолютно равнодушной.

– Тьфу ты! Вот шлендра! – выругался в сердцах Вовка. – Уже все забыла!

– Погоди обзываться, – заступился за собаку Костян. – Может, она и не знает, что он Барон. Мы же их друг другу не представляли.

– Точно! А как же быть? Как нам объяснить Лушке, что от нее требуется?

– Поступим так. Отведем Лушку на то место, где они с Бароном впервые друг друга увидели. И посмотрим, как она себя поведет.

План приятеля показался Вовке совершенно дурацким, но, привыкнув за годы дружбы во всем подчиняться Костяну, он не стал спорить. Что касается Лушки, то как только они очутились в непосредственной близости от дома Виктора, собачка начала проявлять признаки сердечного волнения. Она томно вздыхала, повизгивала и оглядывалась по сторонам с таким видом, словно надеялась обнаружить своего любимого.

Замерев от восторга, Вовка шептал:

– Смотри, кажись, работает.

– А то! – отозвался Костян с гордостью, хотя еще несколькими минутами раньше и сам не был уверен до конца в том, что его план сработает. – Это же такая чувствительная собачка, что еще поискать.

А Лушка и впрямь наполнилась сентиментальными воспоминаниями под завязку. Скулеж теперь не замолкал ни на минуту. Собака вертелась и рвалась с поводка.

– Куда она тянет?

– Бежим в ту сторону!

И друзья побежали за Лушкой. Надо сказать, что неслась она словно стрела. Поспевать за ней было трудненько, но ребята очень старались. Они спустились с холма, пересекли лесок, миновали небольшой лужок. От дома художника их теперь отделяло километра полтора. Дальше шла березовая рощица, по которой Лушка совершила круг почета, а потом пошла заросшая молоденькими елочками просека, по которой Лушка побежала зигзагом, ловко огибая зеленые кустики с нежными, мягкими еще иголочками.

– Работает твой план, Костян! – в упоении шептал Вовка. – Работает!

Наконец Лушка притомилась бегать и остановилась с высунутым языком. Бока ее тяжело ходили. И хотя друзья и сами едва дышали, они все же насели на собаку с двух сторон.

– Ну?! Где?!

– Ищи!

Неизвестно, поняла их Лушка или просто испугалась воплей и дико вытаращенных на нее глаз, но она вдруг метнулась в сторону, да так резко, что вырвала поводок из рук зазевавшегося Костяна.

– Эй! Стой! Лушка, назад!

Но куда там! Лушки и след простыл. Друзья побежали за ней, надеясь, что поводок запутается в кустарнике и остановит собаку, но этого не произошло. Лушка в последний раз махнула друзьям хвостом и исчезла.

– Вот так нашли собаку! И вторую тоже потеряли!

Ребята были в отчаянии. Столько беготни, хлопот, возни и все напрасно! Хуже того, им еще и от тети Тани достанется. Она ведь предупреждала, чтобы держали Лушку покрепче. А они ее упустили. Ребята упали на траву и какое-то время просто лежали, пытаясь отдышаться.

А потом Костян произнес:

– Вован, не хрипи так. Мне жутко делается.

– Это не я.

– А кто? – удивился Костян.

– Я думал, это ты так дышишь.

– Нет, это и не я.

– Но если не ты и не я, тогда кто же?

Друзья одновременно задержали дыхание и прислушались. И внезапно где-то чуть в стороне от них раздалось то самое хриплое, тяжелое и со стоном дыхание.

– К-кто там? – дрожащим голосом спросил Костян.

Молчание.

– Кто там? – крикнул Костян погромче. – Эй! Кто там хрипит?

В ответ раздался собачий лай. Он был совсем близко и звучал призывно.

– Это Лушка! Она рядом.

И ребята побежали на лай. Вован бежал первым. Но пробежав несколько шагов по кустам, внезапно взмахнул руками в воздухе и с диким воплем полетел куда-то в высокие заросли.

– Вован!

– Я в порядке.

Голос Вована звучал приглушенно. Но когда Костян извлек приятеля из зарослей, то обнаружил, что видимых повреждений на нем и впрямь нет.

– Ты как?

– Не знаю. Споткнулся.

– Упал, очнулся, гипс?

– Нет, гипс не нужно.

– Эх ты! – обрадованно, что с приятелем ничего серьезного не случилось, воскликнул Костян. – На ровном месте споткнулся!

– Я не на ровном. Я обо что-то споткнулся.

– Обо что же?

– Я не знаю.

Костян вернулся к тому месту, откуда друг отправился в свой недолгий полет, и тут снова услышал тот самый стон. Раздвинул высокую траву и увидел на земле лохматую шкуру, возле которой сидела Лушка и виляла хвостом. В первый момент Костян даже не понял, что это такое грязное и мокрое лежит на земле, игрушка, что ли, детская, невесть как попавшая сюда, в лес, как вдруг подошедший к нему сзади Вован закричал:

– Да это же Барон!

– Барон!

– Молодец, Лушка! Нашла своего дружка! Это же я об него споткнулся!

Костик в это время вгляделся в лежащего на земле пса и ахнул.

– Ох! Что с ним случилось? Смотри, он полумертвый!

Друзья кинулись к лежащей на земле собаке. Но и без осмотра было ясно, что дела у Барона плохи. Иначе не стал бы он здесь валяться и так страшно стонать. Видимо, пес провалялся так уже довольно долго. Кровь на нем запеклась, шерсть слиплась, и от собаки очень плохо пахло. Двигаться самостоятельно пес не мог. И малейшая попытка сдвинуть его с места вызывала у собаки жалобный стон.

– Погоди, маленький! – приговаривал Вовка. – Погоди, милый! Сейчас все будет хорошо.

Собаку требовалось доставить к дороге, а потом к врачам. Друзья не обладали какими бы то ни было медицинскими навыками, но даже им было ясно, что еще немного – и бедному животному пришел бы конец. Барон скончался бы если не от потери крови и болевого шока, то от перегрева и жажды – это уж точно.

– Считай, два дня здесь провалялся. Ни еды, ни питья. Хорошо еще, что сегодня похолодало. В жару он бы точно издох.

У друзей была с собой поллитровая бутылка воды, из которой они оба отпили лишь по одному глотку, так что в ней еще оставалось порядочно. И весь остаток воды ребята вылили прямо в пасть Барону. Судя по тому, как жадно лакал он языком воду, шанс у пса еще был. Как ни мало воды досталось собаке, что такому громиле два маленьких стакана, но все же вода заметно приободрила пса. Он открыл глаза и даже сделал попытку подняться на ноги, но левая задняя лапа у него тут же подкосилась, а за ней и правая, и пес тяжело рухнул на землю.

– Похоже, у него лапа сломана.

– И хорошо, если только она одна. У него и ребра как-то странно торчат. Никак тоже сломаны.

– Ребра – это ерунда! – храбрился Вовка. – Я один раз на футболе упал, так у меня сразу три штуки были сломаны, и ничего. Главное, что позвоночник цел, так мама сказала.

– Уверен?

– Раз поднялся сам, значит, хребет ему не перешибли.

Несмотря на оптимизм Вована, состояние пса было угрожающим. В нескольких местах на запекшейся и слипшейся шкуре проступали свежие кровавые пятна. Видимо, кровь запеклась, но при движении раны открылись, и кровь потекла снова. В общем, без медицины точно было не обойтись. Пес страдал невыносимо, и надо было поспешить с его госпитализацией.

– Как же нам его до дороги дотащить? Он тя-желый.

– Волоком!

Друзья сняли с себя рубашки, связали их концами и как можно осторожней положили на наспех сооруженные из подручных средств носилки тяжеленного пса. Потом взялись за рукава и, Вован сзади, Костян впереди, потащили пострадавшего к дороге. Первое время они волновались, выдержат ли носилки. Но в ткани было столько синтетики, что она хотя и тянулась, но угрожающего треска не было слышно. Барон не протестовал, он вообще перестал реагировать.

Двигаться ребятам приходилось медленно и крайне осторожно, чтобы еще больше не травмировать собаку. Но Барон не шевелился. Он больше не издавал ни звука, и лишь тяжело ходящие бока говорили о том, что собака еще жива.

– Кто же это его так?

– Может, зверь какой. Виктор хоть и говорил, что Барон всем волкам жару дал, да и на старуху бывает проруха.

Как только они достигли места, где могла появиться связь, ребята опустили Барона на землю и позвонили Виктору. Услышав, что Барон нашелся, но состояние его критическое, Виктор немедленно воскликнул:

– Где вы? Я еду к вам!

И к тому моменту, когда друзья доволокли пса, который последние метры казался им весящим не меньше тонны, Виктор уже ждал их на дороге. Он поспешно ощупал пса и вынес вердикт:

– Перелом лапы и ребер. Возможны внутренние повреждения.