Глава 4

Отсутствие Яны имело под собой вполне конкретное объяснение. Девушка побежала звать на помощь. Первыми, к кому ей пришло в голову обратиться, были почему-то члены общины церкви Святого Пергаминона. Уже через считаные минуты – Олег даже еще не успел прийти в себя после пережитого шока, вызванного смертью тещи, – в квартире было полно народу.

Судя по количеству голосов, тут были три вчерашние женщины и двое мужчин, чьи голоса Олегу были незнакомы. Все они были убиты горем, женщины плакали, не стесняясь выражать свои чувства прилюдно. А мужчины приступили к обсуждению того, что делать дальше. Первый же вопрос, который они озвучили, заставил Олега похолодеть.

– Своей ли смертью умерла бабушка? – произнес один из них, явно находясь в сомнении. – Не слыхали, чтобы вчера она на здоровье жаловалась?

Вопрос был адресован плачущим женщинам, которые единодушно заявили, что на здоровье Раиса Никитична хотя и жаловалась постоянно, но медицинское обследование не обнаружило у нее каких-либо серьезных патологий, которые могли бы вызвать столь скоропостижную смерть.

– Они ей давали еще несколько лет жизни.

– Конечно, всякое бывает, одна моя знакомая тоже вполне здорова была, а потом тромб оторвался, вену какую-то закупорил, и все! Померла в тот же миг!

– Никому не дано знать о дне конца своего, то лишь одному Господу Богу ведомо.

– Вот-вот, живешь так, живешь и не знаешь, когда помрешь.

Но мужчины считали, что надо выяснить, что же произошло с Раисой Никитичной.

– Вызывайте полицию, – распорядились они. – А мы снаружи подождем.

Олег был настолько подавлен случившимся, что даже не смог толком возмутиться тем, как эти незнакомцы лихо командуют в квартире тещи. Эх, был бы он сейчас в силах, показал бы им! Почему-то Олег был уверен, что смерть тещи – дело рук служителей церкви Пергаминона, кем бы они там ни оказались.

Недаром же они сейчас крутились поблизости от квартиры! Наверняка неподалеку ошивались, может быть, даже у подъезда дежурили, раз Яна им первым сообщила о несчастье с Раисой Никитичной, и они отреагировали, появившись в квартире почти мгновенно.

Вот только почему их голоса казались растерянными, словно смерть Раисы Никитичны явилась для них неожиданностью? Но Олег нашел ответ и на этот вопрос. Наверняка эти люди просто прикидываются невинными овечками, чтобы их не заподозрили в убийстве.

Но уж Олег не даст им возможности уйти от возмездия! Он добьется, чтобы в убийстве тещи обвинили кого нужно – этого Пергаминона и его пронырливых теток!

Однако у полиции, которая также вскоре прибыла к ним в квартиру, на этот счет имелось свое собственное мнение, отличное от мнения Олега.

– Какой еще Пергаминон? – пренебрежительно хмыкнул молодой оперативник, по голосу еще моложе самого Олега. – Что ты нам голову морочишь? Придушил старуху ради наследства, имей мужество в этом сознаться!

Олег даже вспотел от такого предположения:

– Вы чего? Раиса Никитична мне вместо матери была!

Но молодой оперативник заявил, что это вообще не аргумент, потому как сейчас и родных матерей сыновья или дочери режут, травят, душат и вообще по всякому изводят за милую душу.

– А уж насчет тещи и сомневаться не приходится, – добавил второй оперативник. – Вы ее убили! Лучше сознайтесь, вам же легче будет.

– Не убивал я ее!

– А кто тогда? Кто с вами еще в квартире был?

Пришлось Олегу признаться, что ночью в квартире никого, кроме него и тещи, не было. В голове у него воцарились сумбур и хаос. Он был способен лишь растерянно бормотать отрывочные фразы:

– Мы вдвоем с ней жили… Я только вчера из санатория вернулся. А тут эти… прихожанки из церкви Пергаминона.

– Что ты придумываешь? Пергаминон какой-то!

– Честно, я не вру! Яна, скажите им!

Но Яны не было. А полицейские про Пергаминона слушать опять же не захотели. Вместо этого они захотели препроводить Олега к себе в отделение, где и принялись допрашивать его на разные лады. Олег слушал и понимал, что дело его швах.

Надежда на то, что теща умерла естественной смертью, отпала очень быстро. Звонок эксперта, занимавшегося осмотром тела, расставил все точки в этом деле. Раиса Никитична была задушена минувшей ночью. И судя по безмятежному выражению ее лица, задушили ее во сне, старуха даже не успела проснуться, не успела осознать, что же это такое с ней происходит.

Услышав это, Олег почувствовал некоторое облегчение. То есть не то что он был рад смерти тещи в принципе, смерть – это всегда ужасно. Но Олег чувствовал, что после гибели Ленки его теща начала постепенно угасать. Она и за Олега потому взялась, что ей было необходимо чувствовать, что есть в этом мире человек, который привязывает ее к земной жизни. И все же, как ни дружно они жили вдвоем с тещей, Олег при всем своем желании не мог заменить Раисе Никитичне родную дочь, по которой женщина сильно скучала. Теща хотела бы умереть, Олег был в этом уверен. Раиса Никитична часто говорила, что в этой жизни ее ничего больше не держит, кроме заботы о нем, Олеге.

И еще Олег подумал, что, наверное, теперь теща счастлива. Ведь она наконец-то соединилась со своей дочерью. Теперь они вместе, никто и ничто не разлучит их. А то, что теща умерла спокойно, – это ей награда за открытое сердце и честно прожитую жизнь. Сам того не ведая, убийца Раисы Никитичны сделал доброе дело, избавив старуху от жизни, которая ее тяготила.

Но все эти отвлеченные мысли очень быстро отошли в сторону под давлением одного пугающего обстоятельства. В смерти тещи родная полиция собиралась обвинить Олега! Вначале допрос проходил в мягкой обстановке. В дружественной манере полицейские посоветовали Олегу сознаться, дескать, так будет лучше для него самого.

– Ты пойми, чудак-человек, мы же все равно докопаемся, что это ты старуху убил, – твердил Олегу один из них – молодой да ранний.

– Признайся сам, и нам меньше работы будет, и себе срок ожидания в СИЗО сократишь, – добавлял второй голос, более рассудительный и взрослый.

– Сразу же на зону поедешь! – вторил этим двоим третий полицейский, причем голос у него был такой радостный, словно бы это была бог весть какая удача для Олега – отправиться прямиком на зону, практически не задержавшись в следственном изоляторе.

Но Олегу не хотелось ни на зону, ни в изолятор. Он вообще не понимал, почему должен отправляться в одно из этих мест, если тещу он не убивал и даже пальцем ее не трогал, а напротив, жил с ней душа в душу и желал ей долгих лет жизни и всяческого благополучия.

– Вы поймите, – пытался объяснить он полицейским, – за то время, что я отсутствовал, теща снюхалась с какими-то подозрительными людьми из секты некоего Пергаминона. Эти люди ее так основательно взяли в оборот, что она только и твердила: какие они хорошие да какие они добрые. Они у нее в квартире толпились человек по пять за раз. Разве это не подозрительно?

– Кто-нибудь из этих людей ночевал у вас минувшей ночью в квартире?

Олег был вынужден признать, что нет. Он хорошо помнил: пополнив счет своего мобильного телефона, он вернулся домой, открыв дверь своими ключами, верней, не своими, а тещиными, его-то ключи вовсе канули в неизвестность. Но ключи тещи ему прошлым вечером, уходя из дома, все же найти удалось. Он их взял и сначала закрыл ими дверь, а вернувшись, открыл, повесил ключи на их обычное место на крючок за дверью и пошел спать.

И тут Олега осенило.

– Стоп! – воскликнул он так громко, что все вокруг него замолчали. – Но сегодня утром ключей возле двери уже не было! Их кто-то забрал!

– Вы просто сунули их в другое место и забыли.

– Я не мог этого сделать! – энергично запротестовал Олег. – Если я не буду класть вещи точно в определенное место, то потом никогда их не отыщу. Слепота – она, знаете ли, дисциплинирует.

Олег знал, о чем говорил. Ослепнув, он постепенно приучил себя к тому, что теперь он не может позволить себе раскидывать вещи, как делал это прежде. Теперь он должен был постоянно контролировать, где он оставляет ту или иную свою вещь. И очень скоро выяснилось, что куда лучше и легче выбрать для каждой вещи одно строго определенное место и всегда класть эту вещь только туда и никуда больше.

Теща тоже понимала это. И если свои вещички она, случалось, раскидывала где ни попадя, аккуратность точно не была в числе черт ее характера, то вещи Олега, если женщина зачем-то их брала, она всегда возвращала точно на то самое место, чтобы у зятя не возникло проблем с их поиском. Но видя, что у них теперь на двоих одна связка ключей, теща должна была бы внимательнее отнестись к ней.

– А между тем ключей на их обычном месте не было! – возбужденно твердил Олег. – Вчера вечером, когда я ложился спать, они еще были, а утром, когда я пошел открывать Яне, ключей уже не было!

– Как же вы открыли дверь?

– Просто… Дверь была захлопнута. Но она не была закрыта, как полагается.

– Тогда, если рассуждать по-вашему, выходит, что некто, кто побывал этой ночью в вашей квартире, и взял ключи?

– Да, наверное.

– Но если этот человек забрал ключи, что ему стоило также закрыть за собой и дверь?

– Я не знаю, – обхватил голову руками Олег. – Просто не знаю! Но я уверен, что ночью у нас в доме побывал кто-то посторонний! И это он убил мою тещу. И взял ее ключи.

Полицейские молчали, и Олег уже начал было надеяться на то, что они поймут его, поверят ему и начнут искать настоящего преступника вместо того, чтобы измываться над ним.

– Мы должны обсудить ваши слова, – произнес один из полицейских.

Все трое вышли из кабинета, а Олег, побуждаемый любопытством, прокрался к двери и приник к ней.

– Ну что? – услышал он голос одного из полицейских. – Кто-нибудь ему верит?

– Лично я – нет.

– И я тоже.

– Да придушил он бабку, что тут думать? Небось на наследство претендовать хотел, инвалид!

– Так что будем делать? По-хорошему с ним не получается. Придется надавить.

Олег похолодел. Что они имеют в виду? Как это они будут на него «давить»? Богатое воображение, которое у Олега еще больше развилось за время его вынужденного отшельничества, тут же услужливо нарисовало красочные картины того, как он лежит на каменном полу в луже собственной мочи и крови, а тяжелые ботинки мучителей прохаживаются по его ребрам, круша кости и калеча внутренние органы. Картина, конечно, была далека от реальности, никто не стал бы его столь жестоко избивать. Но в мыслях у Олега она стала такой реалистичной, что Олегу стало просто жутко.

Подскочив к окну, он распахнул его. Этаж был второй, это он знал, потому что, идя сюда, они с полицейскими поднимались на два пролета наверх по лестнице. Высунув руку, Олег убедился, что решеток на окне не было. Конечно, прыгать отсюда было бы безумием, но Олег и не собирался этого делать. Вместо этого он наступил на подоконник своим кроссовком, а также сдвинул в сторону все цветочные горшки. После этого он осторожно двинулся вдоль стены.

Что он надеялся найти, Олег не знал и сам. Но внезапно он снова обрел возможность видеть. И в углу довольно большого кабинета Олег увидел шкаф. Восхитительный и большой шкаф. Подбежав к нему, Олег распахнул дверцы и с радостью увидел, что он практически пуст. Это был совсем новый шкаф, еще недавно представлявший собой просто набор планок и реек. Запах подсказал Олегу, что деревянные панели также совсем недавно сошли с конвейера. Казалось, шкаф только и ждал, что кто-нибудь заберется в него и устроится там на время.

Олег не стал мешкать. Нырнув в еще пахнущее лаком и клеем нутро шкафа, Олег затих там. Он очень надеялся, что его уловка сработает и полицейские кинутся по ложному следу, который он для них проложил. В шкафу было совсем темно, неведомые мастера постарались, подогнали дверцы шкафа плотно одна к другой, так что не осталось ни малейшей щелочки, через которую проникал бы свет. Поэтому Олег не мог точно сказать, тьма у него в глазах внешняя или же он снова ослеп.

Прошло какое-то время, и дверь в кабинет хлопнула. По полу потянуло сквозняком, и удивленный голос одного из полицейских произнес:

– Не понял… А где же этот… слепошарый? Куда он делся?

– Окно! – закричал другой. – Окно открыто!

Судя по топоту ног, все трое полицейских подбежали к окну.

– Удрал! – завопили они. – Через окно удрал!

– Вот и след его ноги на подоконнике.

– Ни фига себе слепой! Со второго этажа сиганул!

– Тут внизу козырек. Видать, он сначала на него упал, а потом уже вниз спрыгнул и деру дал! Эх, сколько раз я говорил, что надо и это окно решетками забрать, а все денег нет, все финансирование недостаточное!

Последнюю фразу Олег услышал доносящейся уже откуда-то из коридора. Судя по топоту ног, все трое полицейских дружно пустились в погоню за ним. Посидев еще немного в своем убежище и окончательно убедившись, что в помещении никого нет, Олег поспешно выбрался из шкафа и понял, что опять ничего не видит. Вдохнув грудью воздух, он задумался о том, что же ему делать дальше. Пробираться к выходу ему – слепому – через все полицейское отделение было сущим безумием. Кто угодно мог остановить его. Да и те трое полицейских, которые сейчас убежали, могли в любой момент вернуться назад.

Представив себе, какова будет их радость, если они столкнутся в коридоре нос к носу с ним, Олег даже крякнул. И все же другого выхода, кроме как пробираться наружу, у него не было. Надо было идти. Сидеть в шкафу до бесконечности не будешь. А сигать из окна, что бы там ни воображали о нем полицейские, Олег тоже бы не стал. И перекрестившись, хотя прежде в церковь ходил редко и вообще о таких вещах никогда не задумывался, Олег произнес, обращаясь к неведомой ему силе: