– В смысле, не продают? – удивилась Эля. – Моя знакомая накупила у них кучу ювелирки!

– Продают, но не такие, эти какие-то особенные, и цена… – сказал Артур. – Свои могут купить, а туристы нет. Из Египта, например, нельзя везти кораллы… Вот они и забрали, жулики! Слава богу, без последствий. Но деньги не вернули. Держали Димку целый час, я уже не знал, что и думать, весь на нервах!

– Ну и пошел бы признался, что камни твои! – сказал Дима.

– А ты не сказал? – спросила Эля.

Дима дернул плечом…

– Кто старое помянет, тому глаз вон, – сказал Лапик примирительно и поднял бокал. – Все хорошо, что хорошо кончается, как говорят англосаксы. За нас!

Артур выпил, раз, другой, оттаял и пришел в себя. Расхвастался, что он теперь там свой человек, его принимают как родного и бизнес-перспективы впечатляют! Намекнул на приятные перемены в жизни, вспомнил про индианок, закатил глаза…

Эля притулилась в уголке дивана и задремала. Лапик принес с веранды шампанское и торт, Эля проснулась и захлопала в ладоши. В разгар праздника Артуру позвонила жена, он умолк на полуслове и засобирался домой. Дима иронически хмыкнул. Лапик взглянул на часы.

– Мы остаемся, – с нажимом сказала Эля. – Хочу шампанского!

Артур ушел. Дима поставил чайник и подбросил дров в камин. Лапик потянулся за бутылкой, хлопнула пробка, и Эля взвизгнула…

– Хороший торт, – сказала она, отрезая себе изрядный кусок. – Мой любимый, «Метро». А шампанское холоднючее! Замерзла… Дим, мне кружку побольше!

– Нелепая история, – сказал Лапик. – Даже не верится! Чтобы вот так запросто на таможне ограбили туристов… дикость! Хоть бы деньги вернули. Бедный Артур! Хотя поступок его, скажем прямо, выглядит сомнительным.

– Жлоб! Влюбился он… а как жена позвонила, сразу бегом! – осуждающе сказала Эля. – Камни, конечно, жалко.

– И все-таки… – задумчиво произнес Лапик. – Зачем ему прятать камни в твою сумку?

– Ну как ты не понимаешь! – воскликнула Эля. – Он его подставил! Сам везти испугался!

– И чего бы он добился? Ну, допустим, камни нашли, нарушили вы там какие-то их законы, и что? Ты бы сказал, что камни не твои, позвали бы Арика… Думаешь, он стал бы отрицать?

– Пусть бы попробовал! На камнях его отпечатки, – сказала Эля. – Вот гад! Он мне никогда не нравился. Как ты только с ним дружишь!

– Друг детства, – сказал Лапик. – Никуда не денешься. Тем более общий бизнес… – Он усмехнулся иронически.

– Ага, хапнул за бесценок «Испанца в кружевном воротнике», – сказала Эля. – Воспользовался тем, что крыша потекла и деньги нужны.

– Ну, я думаю, Димыч в долгу не остался, – заметил Лапик. – Дружба дружбой, а ухо держи востро.

– И все-таки я не понимаю…

– Подожди, Элька, – перебил Лапик. – Мне кажется, что-то не то в этой истории. Некая бросающаяся в глаза странность. Я склонен думать, Артур действительно перепутал сумки. Чего ему бояться, куплено честно, чеки есть, координаты ювелира… Димыч, согласен?

Тот сделал вид, что не услышал.

– Вам нужно было поднять хайп, а вы молча проглотили. Между прочим, туристу всегда вручают памятку, что можно вывозить, что нельзя. Ну, там антиквариат, животных… возможно, драгоценности. Надеюсь, вы ее читали?

– Ну как ты не понимаешь! – горячилась Эля. – Ты же им ничего не докажешь, да еще и в тюрьму посадят! Черт с ними, с камнями! Главное, все живы. Жалко, конечно, хоть бы одним глазком посмотреть…

Дима сунул руку в карман, достал замшевый мешочек и вытряхнул на журнальный столик четыре камешка:

– Смотри!

Эля вскрикнула и вытаращила глаза; Лапик приподнял бровь, внимательно посмотрел на Диму и снова перевел взгляд на четыре круглых, поблескивающих в бликах огня камешка: два синих, один красный и один зеленый.

Трещали дрова в камине, неровные розовые тени плясали на стенах; казалось, слышно, как лопаются пузырьки в бокале с шампанским…

– Ты что, грабанул Арика? – опомнилась наконец протрезвевшая Эля. – Дим? Как это… ты чего? Получается, они ничего у тебя не нашли? Это что, месть такая? Но ты же сам сказал, он не нарочно перепутал… Ничего не понимаю! Дим!

– Минуту! – Лапик забегал пальцами по экрану айфона. – Сейчас, сейчас… Ну вот! Как я и предполагал, нельзя вывозить слитки золота и серебра, животных, антиквариат и… – он поднял палец, – ювелирные изделия стоимостью более двух тысяч рупий!

– Рупия – это сколько? – спросила Эля.

– Это очень мало, поверь. Сейчас узнаем! Один доллар семьдесят семь рупий… значит, две тысячи примерно двадцать шесть баксов. Насколько я понимаю, эти камни стоят дороже? Или… что?

– Значит, все-таки нельзя было… – сказала Эля. – И что же ты делал у них целый час?

– Они его обыскивали!

– Почему его, а не Арика? Димыч, ты сказал, у тебя были две тубы с рисунками…

– Потому меня и дернули, – признался Дима. – Повытаскивали, стали рассматривать. Набежало целых пять человек, радуются, смеются… даже начальник приплыл, толстый, с усами как у Дали. Попросил нарисовать портрет, сидел весь такой важный, нахмурился, живот втянул. Очень благодарил…

– Значит, камни не нашли? – спросила Эля.

– Думаю, нашли. Нашли, Димыч?

– Нашли, – сказал Дима. – Всю сумку перекопали и нашли. В самом начале. Я прямо охренел, когда увидел! Еще до портрета.

– Нашли?! Как это? И отдали назад? Почему?

– Спроси у Лапика, он все знает, – фыркнул Дима.

– Лапик! В чем дело? Можете наконец сказать по-человечески? – возмутилась Эля. – Ничего не понимаю!

– А подумать? – спросил Лапик. – Своей головой? Существует одно-единственное приемлемое объяснение… ну-ка? Ты же у нас умная девочка… красный диплом, интеллект, детективы опять-таки читаешь в оригинале.

– При чем здесь детективы!

Лапик протянул ладонь Диме, тот, словно заключая пари, хлопнул сверху своей; теперь они оба выжидательно смотрели на Элю: Лапик иронически улыбаясь, Дима – приоткрыв рот.

– Ты хочешь сказать… – Эля осеклась.

– Ставлю «Абсолют», – сказал Дима; Лапик кивнул.

Эля взяла красный камешек, посмотрела через него на огонь в камине; потом через синий, зеленый…

– Они… ненастоящие?

– Браво! – Лапик захлопал. – Димыч, ты продул!

– Они так смеялись! – сказал Дима. – Чуть не подохли! Позвали остальных, рассматривали эти стекляшки, тыкали друг другу чеки, возбудились, а я ни хрена не врубаюсь! Только потом дошло…

– Хочу выпить! – потребовала Эля. Лапик вылил ей остатки шампанского; Диме и себе налил вина. – За истину! – Она выпила залпом и спросила: – А почему ты не сказал Арику?

– Что он должен был сказать, по-твоему? – спросил Лапик. – Его обманула любимая женщина? Ты правильно сделал, Димыч. По-мужски.

– В смысле?

– Элька, ты опять как маленькая! Отработанный прием: женщина-наводчица, ювелир-сообщник… Сколько он за них заплатил?

– Четыре штуки зелени!

– Круто!

– Не верю! Дима говорил, у них любовь.

– Любовь-морковь! А с другой стороны, что такое четыре тысячи для бизнесмена! Антикварная лавка, удачный бизнес… Я тоже был у него в «Старой лампе», имел удовольствие… как-то раз. – Лапик и Дима переглянулись; Лапик ухмыльнулся.

– Ага, удачный бизнес, – сказал Дима. – Правда, финансы Нинка контролирует, жена. Все сделки с ее ведома. Он купил камни для себя, ей говорить не собирался, а взять с карточки побоялся. У них все строго, это он только с виду такой крутой… Мы бы запросто зависли там еще на недельку, но лимит исчерпался. Если бы она узнала, сожрала бы с потрохами… тем более такой пролет. А у меня с собой вообще копейки…

– Бедный Арик, – сказала Эля. – Ты ее хорошо знаешь? Что она за человек?

– Нормальная тетка, учит меня жить. Всех строит, в доме идеальный порядок, обеды на белой скатерти, дети по струнке… У них два парня, пять и семь. Говорит, мне бы твой талант, я бы давно стала миллионершей. Требует, чтобы я писал портреты, обещает клиентуру. Как приду, всегда накормит, расспросит, выдаст цеу…

– А ты? Деньги всегда нужны, – рассудительно сказал Лапик.

– Нужны… Думаешь, надо ему сказать? – невпопад спросил Дима.

– Не надо, – сказал Лапик. – Ты прав, Димыч. Мало того, что потерял деньги, так еще и развели как мальчишку. Поверил, влюбился… обидно. Пусть думает, что только на деньги кинули. А память останется. Про Амриту…

– Ага, я тоже подумал… потому и не сказал. Он только вид делает, что весь из себя, а с ним девчонки не хотели дружить, ни в школе, ни потом… всю дорогу не везло! Женился на деньгах, а тут вдруг такая сумасшедшая любовь! Он с непривычки и поехал крышей, даже теперь сам не свой, видели? А она его… это самое! – Дима цыкнул зубом.

Лапик ухмыльнулся.

– Как вы можете! – вдруг выкрикнула Эля. – Может, она… эта Амрита, ни при чем! Вы циники! Не верите в любовь! Противно слушать!

Она закрыла лицо ладонями и расплакалась. Эля всхлипывала, ее тощенькие плечи тряслись; мужчины переглянулись; Дима кивнул на бутылку и закатил глаза…

– Эль, ты чего! – Лапик притянул ее к себе. – Мы верим, правда, Димыч? Честное слово! Куда ж нам без любви. Извини, это же только гипотетически, досужий треп! Ну дураки, согласен. Повторяю: мы с Димычем самые дурные дураки на свете! Увлеклись схемами… ты же знаешь нас, мужиков. Амрита ни при чем, это все жулик-ювелир. А она ничего не знала и тоже влюбилась… А что? Артур интересный мужчина, натуральный блондин, даже альбинос… экзотика для них. И загар красивый…

– Как у вареного рака, – встрял Дима.

– …и веснушки. Ну-ну, перестань, девочка, а то глазки покраснеют! – Он промокнул ей глаза салфеткой. – А теперь носик… дуй сильнее! Ну вот, умница, теперь полный порядок. А мы сейчас еще чайку, вон почти весь торт остался… твой любимый! Смотри, сколько орешков, а? Хочешь, наковыряю?

Лапик, ироничный и язвительный, прижимал Элю к себе, гладил по голове, ворковал и успокаивал ее как ребенка.

– Ну да, ага, влюбилась, сразу видно… было, – бубнил слегка подрастерявшийся Дима. – Он такой счастливый, и за руки держались все время… У него никогда такого не было, аж завидно! Ага, я чайник поставлю! Остыл. – Он вскочил и убежал на кухню.

– У тебя нет ее фотки? – спросила заплаканная Эля, когда Дима вернулся с закипевшим чайником.

– Есть! – Он поставил чайник на пол и достал из кармана айфон.

– Сколько у тебя добра в карманы влазит, – заметил Лапик.

– Вот! – Дима протянул Эле телефон. Она всмотрелась в картинку:

– Какая красивая… с ума сойти!

– Покажи, – Лапик взял у нее телефон. – Ну-ка! Да, хороша! – сказал он после паузы. – Повезло Арику. Черт с ними, с деньгами…

– Не верю, что она знала! – сказала убежденно Эля. – Она такая… Не верю!

– От красивых людей ожидаешь красивых поступков… – ни к кому не обращаясь, сказал Лапик. – Элька, ты мое чудо!

…Они пили чай и ели торт. Филька мурлыкал, лез под руку Эле и щекотал усами; она совала ему кусочки, и он глотал, не жуя.

– Жаль, Арик не попробовал! По-моему, он, бедняжка, даже похудел, – сказала Эля.

Лапик и Дима переглянулись. Дима открыл было рот, чтобы объяснить, почему именно похудел Арик, но, наткнувшись на предостерегающий взгляд Лапика, так и закрыл…

Они хорошо сидели. Покой и умиротворение снизошли на них, и любовь осенила их своим крылом. Горел камин, блики огня бегали по стенам как розовые гекконы; Лапик выковыривал из торта орешки и отдавал Эле; Эля кормила кота; Дима ел сам. Он машинально жевал, сидел задумчивый, погруженный в свои мысли, представляя, как вернется… Обязательно! Сначала в Агру, сядет на траву и будет смотреть на мавзолей. И останется там на ночь! Потом на океан, и снова будет спать на пляже под сумасшедшими звездами; потом… еще куда-нибудь… Индия большая! Пешком, автостопом, по старым монастырям и храмам.

У него даже слезы навернулись, и перед мысленным взором стали возникать по очереди то коричневая корова в цветочной гирлянде с красивыми большими глазами, то сказочные храмы с двориками из раскаленного на солнце мрамора, то шумная галдящая разноцветная уличная толпа и юркие рикши, то женщины в малиновых, желтых, зеленых и синих сари, улыбающиеся, в звенящих браслетах, с танцующей походкой… И где-то там среди них дочка господина Сингха, красавица Малика! Наверное, тоже вспоминает его, Диму. А ее портрет висит у них в гостиной на видном месте. И портрет начальника таможни с усами как у Дали тоже висит у него дома…

Дима вздохнул и долил себе чаю…

– Дим, а Малика у тебя есть? – вдруг спросила Эля.

– Есть, – не сразу ответил Дима. – В студии. Хотите?

Эля кивнула, и они пошли смотреть на Малику. С фонариком, потому что там света тоже не было. Они стояли и смотрели на Малику, а она с картины смотрела на них – смуглая, большеглазая, улыбающаяся, совсем еще девочка; в красном платье, с красным цветком в волосах, с красной точкой на лбу. Смотрела с легкой лукавинкой и так ласково, словно радовалась их приходу; глаза сияли в неярком свете фонарика, краснел цветок в волосах, сверкали золотые украшения на шее и в ушах…

– Дим, когда ты успел? – спросила Эля после продолжительной паузы. Она собиралась еще сказать, что Малика… ну да, миленькая, но ничего особенного, до Амриты ей далеко, и до красоток из Болливуда тоже, но, взглянув на Диму, передумала и промолчала…