А Мьюза подумала, что нет. Что, скорее всего, женщина мертва. О Тьёне и мастере Фьерасе писали не только местные газеты – из других городов журналисты приезжали. Больно интересный и необычный случай. Весть за пару лун разнеслась по всем крупным северным городам точно. И если бы мать была жива, она бы вернулась к детям… или она не мать. Или её разум помутился.

Но если детям так проще… пусть верят.

Кстати. Подшивки старых газет. Журналисты в Синедолье копались долго, а приезжие главу Колдовского ведомства не боялись. Могли нарыть что-нибудь любопытное.

Рябиновый квартал уже цвёл красными гроздьями, намекая на раннюю осень. От причала широкая рябиновая аллея вела сразу в кольцевой парк – на следующую рябиновую аллею. От которой разбегались тонкие тропки, виляя между жёлто-красными цветниками и теряясь в рябиновом парке. Мьюза ещё в лодке начертила и запомнила короткую дорогу к дому Гьюры. Она уверенно свернула на третью тропку и первой отправилась к следующей аллее, за которой пряталась первая и самая длинная улица. А им нужная вторая.

– Вы так уверенно идёте… – протянул Рьёш. – Гьюра дома? Вы уверены?

– Да, – Мьюза быстро шла по извилистой тропинке, огибая клумбы с белоцветами. В воздухе дрожала серебристая пыльца и стоял тонкий свежий аромат. – Я вспомнила эту колдунью – половина нашего отдела у неё амулеты заказывала. Очень качественно работает. Я ей написала, и Гьюра ответила, что уже лет пять работает дома – амулетчикам можно. Просила приходить в любое время.

– Она наверняка знает, чей я сын, – заметил Рьёш. – И всё поймёт.

– И к лучшему – не будем ходить вокруг да около.

– А вторая? Чьята?

– Должна быть дома. Я на свой страх и риск написала в Речное ведомство, и оттуда ответили, что Чьята на больничном – уже пятом в этом году. Через три дня ей выходить на работу, значит, состояние позволит побеседовать.

Рьёш глянул на неё искоса:

– А как у вас с амулетами и склянками? Почты и прочими? Вы скажите, я всё сделаю. У Тильи учёба, а я отпуск взял и свободен. Когда надо, помогу лично, а если не надо мелькать – то склянками.

– Посчитаю сегодня вечером, сколько осталось, и напишу, если надо, – кивнула Мьюза. – Спасибо.

Это парень верно подметил – про надобность… В разгар работы защитные амулеты и склянки с заклятьями разлетаются моментально, а Дьянару точно в ближайшее время будет не до них.

Они быстро пересекли следующую аллею, прошли по извилистой тропинке и выбрались на первую улицу Рябинового квартала – оживлённую, тенистую. Тропинка ныряла между близко стоящими домами – чем ближе к реке и причалам, тем меньше у обитателей улиц были сады, тем чаще отсутствовали ограды и тем теснее жались друг к другу строения.

Мьюза быстро посмотрела на номера домов – слева, пузатый, двухэтажный и закутанный в плющ, имел номер три, а справа, трёхэтажный и узкий, похожий на башенку, с блестящей цветной черепицей, имел номер семьдесят восемь.

Отлично. До сто третьего дома рукой подать.

– Вы ещё не нашли Пустоцвета? – Мьюза первой пробралась между близко растущими рябинами.

– Почему же, нашли, – Рьёш по-прежнему следовал за ней. – Сегодня утром. А чего тянуть? Он и не прячется, его каждый здесь знает. О цене договорились, а вот о времени пока нет. Очень занят. Но он заинтересовался и пообещал помочь, как только разберётся с последним делом. Он странный такой… мелкий. Южанин-полукровка?

– Скорее всего, – Мьюза первой ступила на широкую улицу, – хотя по виду северянин – светлые волосы, светлые глаза. Но да, для нас Пустоцвет слишком маленький. И не удивлюсь, если к южному росту прилагаются южный дар и управление призраками.

– То есть они всё-таки существуют… – пробормотал парень.

На Севере было принято верить лишь в одного призрака – духа-хранителя Лодочника, который сновал по колдовским рекам между Миром живых и Миром вечных вод, доставляя сюда души тех, кому вскоре предстояло родиться, и увозя отсюда души умерших.

– Я тебе больше скажу: некоторые призраки надолго застревают в мире живых, впитывают силу своей земли и колдуют – или речной водой, или песком. Южане их или видят, или слышат, а вот для нас призраки невидимы и могут быть очень опасны. И это правда.

– А Тилья чует слежку… как и вы, – Рьёш поравнялся с Мьюзой и прямо спросил: – Что в нашей истории делают южане?

– Очень правильный вопрос, – Мьюза понизила голос. – Это могут быть и мои родичи по мужу – там хватает южных колдунов. Которые присматривают на всякий случай, потому что мой муж очень переживал, как бы эта история с отделом секретных разработок и молчаливыми угрозами главы Колдовского ведомства не аукнулась неприятно… всем нам. А может быть что-то иное. Но мы это трогать пока не будем. Разберёмся для начала с известным и обычным.

По улице плыл запах свежей выпечки. Возле булочной шло непрерывное пёстрое волнение – одни покупатели выходили, вторые заходили, третьи выстраивались в беспокойную очередь. И такое же волнение наблюдалось через дорогу, у кондитерской, где извилистый «хвост» очереди заполнял тротуар и преграждал часть дороги.

– Сегодня утром тут ещё хуже было, – шепнул Рьёш. – Новая кондитерская, второй день работает. Всем интересно, что дают. Давайте я вперёд пойду.

Мьюза совсем отвыкла от людских толп – она выбиралась в лавки или на прогулку, когда большая часть синедольцев работала, и нечасто уходила далеко от своей тихой окраины. А Рьёш, напротив, работал в самом большом и оживлённом квартале – Осиновом, где находились все ведомства города. Он шёл сквозь толпу как нож сквозь подтаявшее масло, быстро и уверенно. А Мьюза следовала за ним, поглядывая на номера домов.

Толпа и не думала кончаться – очередь у цветочной лавки, у портновской, у овощной, у чайной… И в середине рабочего дня! Хотя не все же работают как сыскники – почти круглосуточно и чаще всего без обедов в положенное время.

А вот и нужный дом… Между громоздкими трёхэтажными старинными зданиями с лавками на первых этажах втиснулся крошечный одноэтажный домик, спрятанный в зарослях рябин, со входом со стороны кольцевого парка.

– Сюда, – она дёрнула парня за рукав рубахи и свернула к домику.

– А может, мне тут подождать? – отчего-то смутился Рьёш, подотстав. – А ну как… спугну?

– Глупости, – Мьюза уже поднялась по ступенькам. – Спугнёшь, если Гьюра в чём-то виновата. А если нет, она будет рада тебя видеть. Хочешь поспорить?

Рьёш воздержался и правильно сделал. На стук дверь сразу открыла очень красивая женщина – лет сорока пяти, высокая и стройная, со светлыми кудрями до плеч и тонкими чертами лица. При виде Рьёша она сразу всё поняла – серые глаза подозрительно заблестели.

– Так вот зачем вы на самом деле… – Гьюра кашлянула и достала из кармана светло-зелёного платья носовой платок. – Дело снова открыто?

– Нет, – честно ответила Мьюза. – Мы им занимаемся… тайно. Здравствуйте. Меня зовут Мьюза, и год назад я вела дело об убийстве Тьёна и самоубийстве мастера Фьераса. Я не верю ни в первое, ни во второе, но…

– Наш главный колдун, – помрачнела Гьюра. – После смерти Фьераса я имела с ним очень короткую и неприятную беседу – он настаивал, что я должна молчать. Обо всём. Секретная работа, видите ли. Никаких подробностей. Да только плевать я на него хотела вместе с его угрозами. Я знала Фьераса всю жизнь. И знаю, что его убили. Вы его найдёте? Убийцу?

– Будем над этим работать, – кивнула Мьюза. – Мы можем поговорить?

Гьюра оглянулась на входную дверь, посмотрела на часы и решила:

– У меня есть минут десять-пятнадцать. Потом маме нужно давать лекарства. И поговорим здесь.

Мьюза достала из сумки записную книжку и песчаное перо:

– Почему вы уверены, что мастера убили?

– Потому что он слишком любил жизнь, – Гьюра посмотрела на Рьёша и улыбнулась, – и своих детей. С женой – извини, дорогой – у него отношения складывались так себе, но дети были всей его жизнью. Конечно, он видел, как вы переживали исчезновение матери. Он никогда не поступил бы с вами так же. Никогда бы не исчез и не ушёл из жизни по собственной воле. И в его вину я тоже не верю. Да, Фьераса на весь город «ославил» его скверный характер, но в душе он был отзывчивым и добрым. Сейчас накричит из-за ерунды, а вечером пришлёт тебе почтой дорогие лекарства для мамы, на которые у тебя нет денег. Моя мама болеет уже пять лет, и всё это время Фьерас помогал нам с лечением. Даже когда мы расстались, он каждые две недели присылал нам нужные лекарства. Хотя мы рассорились так, что пару лун при встрече даже не здоровались. Он был очень хорошим – там, внутри, куда никогда никого не пускал.

Мьюза невольно оглянулась на Рьёша, и тот молча кивнул: да, правда. Он стоял у крыльца, заложив руки за спину и пряча заклятье правды.

– Про врагов и недоброжелателей, наверное, спрашивать бесполезно, – заметила Мьюза.

– Почему же? – Гьюра хмыкнула. – Фьерас успел так или иначе обидеть половину города, если не больше. Всех обитателей Елового квартала и прилегающих к нему точно. Но, знаете, за такие обиды не убивают. Сторонятся и считают ненормальным – да. Его таким и считали – ненормальным. А на ненормальных, как известно, – извини, дорогой, – не обижаются.

Рьёш снова кивнул: правда.

– Вам, конечно, виднее, но как по мне, то врагов искать бессмысленно, – продолжала Гьюра, комкая носовой платок. – Полгорода перебрать придётся. Привлечёте этим внимание главного нашего колдуна. Нет-нет. В другом дело.

– Когда вы виделись в последний раз? – Мьюза сделала в книжке пометку. – Ничего странного не заметили?

У Гьюры снова заблестели глаза:

– Давно. Каждый день его вспоминаю, каждый день корю себя… Уже и не помню, из-за чего рассорились – как обычно, всякая ерунда… – но после виделись раз пять. В Колдовском ведомстве случайно сталкивались и едва здоровались. Нет, не заметила. Я должна была первой заговорить – он же так нам помогал! – но гордость… Писала ему в ответ «Спасибо» каждый раз после посылки, и всё на том. У меня ещё и работы очень много, и мама… А на прощание с ним никого не пустили, – она поморщилась. – Секреты, чтоб их, разработки…

– Время, – тихо напомнил Рьёш. – Вам пора.

Мьюза записала свой адрес и вырвала из книжки страницу:

– Напишите мне, если что-нибудь вспомните.

– Спасибо, что снова занялись делом, – тихо отозвалась Гьюра, пряча записку в карман платья. – Не бросайте его. Пожалуйста. Он такого не заслужил. До свидания.

Она снова улыбнулась Рьёшу и быстро скрылась в доме. Мьюза спустилась с крыльца и негромко спросила:

– Ну что?

– Всё правда, даже про врагов, – сдержанно ответил Рьёш. – И про отношение к отцу… как к не совсем нормальному.

Мьюза снова сделала пометку в записной книжке и убрала её в сумку.

– Возвращаемся на набережную. Лодкой до Колючего квартала быстрее… мне во всяком случае. Ты можешь уйти протокой.

– А скажите адрес. Сбегаю и проверю, дома ли Чьята, – предложил Рьёш.

Здравое предложение. Обычному человеку до Колючего квартала добираться долго и трудно.

Мьюза назвала адрес и добавила:

– Буду ждать на пятом причале.

Рьёш шаркнул ногой, открывая колдовскую протоку, и исчез. Мьюза посмотрела на тающую лужу и вздохнула. Всякий обычный человек втайне завидовал колдунам в первую очередь из-за проток – из-за умения быстро, в течение нескольких минут, оказаться там, куда человек без дара доберётся лишь через несколько часов. И вдвойне обидно то, что люди могли пользоваться склянками и касаться колдовства, но не проток. Протоки обычных людей убивали.

Мьюза в раздумьях побрела по рябиновому саду. Гьюра знала мастера всю жизнь… Так всегда ли он был таким – одной рукой спасал, а другой бил? Или нет? Мьюза довольно поработала с людьми, чтобы научиться неплохо в них разбираться. И столь странные личности ей не встречались.

Зато встречалось иное. Которое служители храмов снимали отнюдь не разговорами. Но Эшья об этом никогда не расскажет, тем более если именно она работала с мастером Фьерасом.

Она развернулась и поспешила обратно, к домику колдуньи.

Гьюра открыла дверь сразу же, будто ждала. В заляпанном переднике, пропахшем лекарствами, со звенящими склянками в карманах.

– Что?.. – спросила она торопливо.

– Не мог ли мастер быть проклятым? – прямо спросила Мьюза. – Я читала его дневники. За год до смерти он внезапно переменился – по его словам, будто протрезвел. В один момент внезапно признал свою нервозность, которую не замечал много лет, и побежал за помощью к служителям.

– А они ничего не расскажут, потому что тайны мёртвых для них священны, – понимающе усмехнулась Гьюра. – Нет, он не всегда был таким. Его покойная жена, Инья, тоже была с характером – сильная, гордая. И обеспеченная. Она не пошла бы за него замуж ни по какой любви, если бы Фьерас хоть раз посмел её обидеть. Нет. Лет пять точно они жили душа в душу. Дети появились. А вот после… что-то случилось. Дети наверняка не знают отца другим – они видели его только нервным и злым. А я помню – мы учились вместе. Поэтому и рискнула после исчезновения Иньи подпустить к себе Фьераса ближе обычного. Думала, слухи про него – просто слухи. А оказалось, что нет. Что слухи даже преуменьшали.

– Проклятье? – повторила Мьюза.

– Есть такие, – задумчиво прищурилась Гьюра. – И скорее всего, это амулет. Заклятье видно долго – сильный колдун бы заметил, а Фьераса всегда и везде окружали колдуны. К тому же некоторые проклятья имеют свойство питаться от колдуна, становиться сильнее – и убивать его. А вот амулет проклинает иначе – тихо, незаметно. В них обычно вшиваются слабые проклятья, которые портят жизнь… или характер. Но такой амулет нужно всю жизнь при себе носить. Возможно, это что-то очень дорогое – например, от дорогого человека. Или очень ценное. А если вещь потерять, проклятье спадает – да, вот таким внезапным прозрением.

Дневники. Снова. Проклятье – это ниточка. Некто сначала испортил мастеру жизнь, а потом, когда тот очнулся от колдовства, испугался – мести хотя бы.

– Спасибо, – торопливо поблагодарила Мьюза. – Извините, что отвлекла.

– Моя мама обязана Фьерасу пятью годами жизни и почти восстановленным здоровьем, – тихо ответила Гьюра. – Она выгорела как колдунья и едва не сошла с ума. Фьерас доставал нам что-то из закромов своего отдела, что-то тайное. Дар маме не вернуть никогда, зато и пожизненное безумие ей больше не грозит. Перед уходом из секретного отдела Фьерас выслал нам запас лекарств на всякий случай. Мама уже начала выходить на улицу и вспоминать – город, знакомых, себя. Я всегда помогу вам и делом, и советом, только ищите.

– Здоровья вам. До свидания, – попрощалась Мьюза.

Да, дневники. В ближайшие несколько дней им с детьми мастера будет чем заняться.