Но покопаться в этих направлениях ей не дали. И на собственное расследование она не решилась. Больно недобро на неё и начальство смотрело, и глава Колдовского ведомства. Мьюза испугалась за семью и, как улитка, спряталась в свою раковину. И целый год жила с чувством вины перед детьми мастера. Год и один день.

– А помнишь, – через неделю после отстранения спросил муж, – как вы с малым мозаику собирали? Почти сложили картину, а последнюю деталь потеряли? Три дня искали, да так и не нашли? А через полгода она нашлась сама – когда малой подрос и мы перебирали его старые вещи? Помнишь?

Да, поняла Мьюза, и в этом деле найдутся необходимые детали, нужно только дать ему время – и основательно перетрясти старьё. Ей заняться последним не получилось, зато брат и сестра явно без дела не сидели.

И, вероятно, детали наконец-то нашлись.

***

За воспоминаниями Мьюза заварила свежий чай, расставила на столе чашки, нашла в буфете коробку печенья. И приоткрыла окно, впуская в сырую кухню тёплое дыхание летнего вечера. Рьёш и Тилья появились через минуту – Мьюза краем уха слышала, как они что-то шёпотом обсуждали в коридоре и брат сердился на сестру за несдержанность.

– Прошу к столу, – она взяла горячий чайник. – И не ссорьтесь, пожалуйста. Рьёш, ты говоришь – как старший. Тилья, ты дополняешь.

Девушка покраснела и юркнула за стол, а парень сначала открыл сумку и достал пять старых блокнотов. Толстых, в одинаковых коричневых обложках, плотно исписанных. Пестреющих разноцветными, неуместно яркими язычками закладок.

– Это вам, – Рьёш придвинул стопку блокнотов к Мьюзе. – Дневники отца. Он вёл их с двадцати лет. Мы принесли самое… красноречивое.

Мьюза разлила чай, поставила чайник на подставку, вытерла руки о полотенце и осторожно взяла верхний блокнот.

– Вы так уверены, что я снова захочу заняться делом вашего отца? – она села на стул напротив Тильи.

– Вы бы до сих пор им занимались, если бы не вмешательство главы Колдовского ведомства, – Рьёш тоже сел. – И вы бы не ушли из сыска, если бы вам было всё равно. Мы наводили справки и многое узнали про вас за этот год. Вы больше не хотите работать на тех, кто выбрасывает ваши труды в мусорное ведро. И вам нужна правда – так же, как и нам.

Не в бровь, а в глаз… Да, где один раз – там второй, и кто помешает начальству вновь отнять у неё дело и выбросить её труд в мусорку? А ещё Мьюза до сих пор видела во сне стену темницы, в тысячный раз перечитывала предсмертное послание и думала-думала-думала… Нет, не о том, как колдун это сделал. А почему он выбрал такую формулировку. Почему просто не написал «Я убил того парня?» Почему именно «Не могу с ЭТИМ жить»? Что это за «ЭТО»? Муки совести или же нечто иное?

– А если окажется, что ваш отец всё-таки убийца? – Мьюза внимательно посмотрела на парня.

– Мы ко всему готовы, – он не отвёл взгляд.

А Тилья отвернулась, тихо шмыгнула носом, зашарила по карманам тёмного платья в поисках носового платка. Бедная девочка, как же ей до сих пор больно… Сначала – внезапно мать, а потом – ещё внезапнее отец…

– Молодцы, наблюдательные… – Мьюза открыла блокнот. – Чай пейте. Он особый, южный. Немного колдовской. Родичи мужа присылают. Блокноты откуда? При обыске в кабинете вашего отца мы не видели ничего подобного.

– Тайник, – пояснил Рьёш и послушно взял чашку с дымящимся чаем. – На чердаке. Никто бы не нашёл – отец и правда последние десять лет работал в отделе секретов, он очень много знал и умел. У нас и глава Колдовского ведомства был – даже он не добрался до тайника, хотя обыскал дом от подвала до чердака. Но время защитных заклятий кончилось, они ослабли, и тогда мы тайник и заметили. Две недели назад. А там ничего секретного – только стопка дневников. Мы всё прочитали и отобрали самое… ну, такое. Вы поймёте.

Мьюза глянула на первую дату и на последнюю. Записи пятилетней давности, и на заполнение блокнота ушёл ровно год. Мелкий, убористый, но внятный почерк, чёрные строки, выделенные красными чернилами даты, кое-где схемы и рисунки. Мьюза плохо разбиралась в колдовстве, но сразу поняла суть схем.

Изобретения. Мастер Фьерас нарушил договор и вынес из своего отдела секретные сведения о новых разработках. И не только… Мьюза бегло прочитала три страницы и поняла, на что намекал Рьёш.

Его отец продавал идеи и опытные разработки на сторону. И не боялся, что записи однажды всплывут.

А может, всплыли? Может, кто-то из сотрудников что-то заметил?

– Отец торговал тайнами лет десять точно, – опережая её вопросы, пояснил Рьёш, а Тилья быстро закивала. – И никто его не поймал. Никто даже ничего не заподозрил. Колдуны же не могут читать мысли. А отец никогда не использовал опытные кабинеты ведомства для того, что потом продавал. Почту тоже никто не проверяет. Отец писал, что начальству проще закрыть на это глаза, чем доплачивать за каждую мелочь. А сложные заклятья вне ведомства не проверить.

Мьюза усмехнулась: так-то да… Вряд ли это повод и мотив. Зато это деталь. Мастер Фьерас записывал всё. Вообще всё.

Она внимательно прочитала последние записи и сделала два вывода.

Во-первых, мастера действительно перевели в архивный отдел – в воспитательных целях, чтобы научился держать себя в руках и сотрудничать, работать сообща, а не ссориться со всеми подряд из-за ерунды. Отлучённый от секретных разработок, мастер Фьерас впал в меланхолию и последний год ничего не изобретал и даже ничего не придумывал. За год – ни одной идеи.

То есть он не мог ничего испытывать, чтобы случайно задеть Тьёна.

А во-вторых, поводов убивать парня у мастера тоже не было. Как и кончать жизнь самоубийством. Листы блокнота пестрели гордостью за успехи детей, откровениями о расставаниях с тремя любимыми женщинами и встрече с четвёртой, размышлениями о вероятной женитьбе и о трудностях человеческих взаимоотношений – и со своими сотрудниками, и вообще.

Последнюю запись мастер сделал в день несчастья – с утра, перед уходом на работу. У него было отличное настроение и большие планы на жизнь. По его словам, глава Колдовского ведомства убедился, что мастер «умеет вести себя хорошо», и решил вернуть его в отдел секретных разработок на испытательный срок.

Мастер Фьерас хотел жить. И совершенно точно не собирался никого убивать, даже случайно. Он никогда не использовал ничего опасного и непроверенного в городе – во всяком случае, в последние пять лет.

– Вы же поняли? – глаза Рьёша горели лихорадочным огнём.

– Очень жаль, что вы нашли это так поздно, – Мьюза закрыла блокнот. – Тогда я смогла бы продавить свою версию, и даже глава Колдовского ведомства не стал бы мешать нашей работе. А сейчас…

– Вы не можете вернуться в Сыскное ведомство? – робко спросила Тилья.

– Исключено, – Мьюза покачала головой. – Начальство решит, что я отказалась от своей версии и готова взяться за любое расследование. И двумя делами сразу мне заняться не дадут. Сразу нагрузят так, что поспать-то будет некогда. И сейчас с этими дневниками в Сыскное ведомство идти бесполезно – я знаю своего начальника. Дело-то он, скорее всего, откроет, но сразу задвинет его подальше – «забудет». А когда вспомнит, окажется, что блокноты внезапно исчезли. Испарились сами по себе, не оставив ни одного слепка – нигде, даже в ваших личных тайниках. Начальник до смерти боится главы Колдовского ведомства. Он никогда не пойдёт против его слова. И всё сделает, чтобы запретить работу по делу Тьёна и вашего отца.

– И?.. – Рьёш прищурился. – Вы же не откажетесь?

– У меня уже нет необходимых ресурсов, – честно сказала Мьюза. – Я растеряла за этот год все связи, а ребята, которые работали в моей группе… Они меня не поняли и не поддержали. У меня нет главного – доступа к архивам Сыскного ведомства, Регистрационного, Городского, Колдовского…

– А у кого есть? – прямо уточнил Рьёш. – И кто не испугается главы Колдовского ведомства?

Мьюза поколебалась, размышляя, имеет ли она право подставлять давнего друга, и осторожно пообещала:

– Я поговорю с одним вневедомственным сыскником. Если он заинтересуется, то возьмётся. Он берёт только очень интересные дела, порой даже бесплатно. И никого – и ничего не боится. А если откажется… тогда и будем думать.

Но, конечно, Дьянар не откажет. Он только и ждёт повода. Первые полгода старый друг так и сыпал бесконечными версиями и предложениями взяться за расследование – вместе. Потом угомонился, но нет-нет да напоминал и интересовался, не созрела ли подруга для дела, не пора ли наконец-то с ним разобраться.

Вопрос в другом – в пресловутом главе Колдовского ведомства. Оный держал в кулаке и в страхе всё Синедолье, но не Дьянара, который приходился главе внучатым племянником. И поэтому делал что хотел, частенько влипая в неприятности. И как суровый дядюшка отнесётся к очередному увлечению племянничка? Не станет ли это расследование последней каплей?

Повисло неловкое молчание. Мьюза снова посмотрела на блокноты – в закрытом виде страницы волнами, точно их намочили и высушили.

– Это же слепки? – она указала на блокноты. – Я могу изучить их на досуге?

– Конечно, – Рьёш кивнул. – Если надо, сделаю слепки с остальных и принесу. А исходники мы спрятали.

– Давайте сойдёмся на том, что я поговорю со знакомым и напишу вам о результатах, – предложила Мьюза. – Пока так.

– Спасибо и на том, что не прогнали, – невесело усмехнулся Рьёш. – И за чай.

– Мне очень жаль, – тихо отозвалась она, – что я не помогла вам тогда и не могу немедленно помочь сейчас. Доброе имя родителя – это всё для его семьи. Люди злы и злопамятны: один проступок, одно пятно на имени – и родных несчастного будут поливать грязью до десятого колена. Я вас понимаю. Надеюсь, в этот раз получится разобраться.

– А вы что думаете? – быстро спросила Тилья. – Убийца или нет? Самоубийца или нет?

Сыскная чуйка Мьюзы давно ответила на оба вопроса и до сих пор верила в свою правоту – и день за днём убеждала в ней хозяйку. Но чуйка – это всего лишь чуйка. Она порой подсказывает верное направление, но без доказательств это всего лишь домысел.

– Не знаю, – Мьюза качнула головой. – Одно могу сказать точно: у этого дела есть скрытое двойное дно. И оно вряд ли касается места работы вашего отца и нашего уважаемого главы Колдовского ведомства. Хотя последнее я бы проверила.

Брат и сестра переглянулись и улыбнулись.

– Мы ещё тайники поищем, – приободрился Рьёш. – Они наверняка есть. Сколько помню, кабинет отца был завален бумагами, а на работу он всегда ходил с пустыми руками. Он раз в луну прибирался и куда-то прятал бумаги, выбрасывал очень мало. Дома точно ещё что-то есть.

Мьюза снова заколебалась, но на сей раз быстро отмела сомнения.

– В Рябиновом квартале живёт один старый вор по прозвищу Пустоцвет. Другие его так прозвали, потому что способностей море, а применения последние десять лет никакого. Он отошёл от дел. А прославился Пустоцвет тем, что до ухода на покой вскрыл все тайники в кабинете главы Сыскного ведомства. В то время на него наседало несколько банд, вынуждая работать на них, вот он и решил спрятаться – в тюрьме. Пустоцвет нарочно наследил, сдался и заодно сдал всех причастных к бандам, поэтому получил всего лишь пару лет в закрытом храме. Он давно не ворует, однако охотно помогает с тайниками, если это законно. Обратитесь к нему. Тайники нашего главы создавали лучшие колдуны Синедолья, а Пустоцвет вскрыл их играючи. Рябиновый квартал. У любого спросите, где живёт Пустоцвет, вам подскажут.

Тилья достала из кармана платья блокнотик и быстро записала имя и адрес.

Ветер скрипел оконной створкой, вздувал тонкую светлую занавеску, шуршал треугольными листьями комнатных цветов. Мьюза невольно посмотрела в окно – солнце уже садилось. И пока оно нерешительно замерло над туманными полями и кронами редких дубовых рощиц…

– Мы пойдём, – поняла Тилья и порывисто встала. – Вы куда-то собирались, а мы вас отвлекли?

– Просто решила погулять, – успокоила её Мьюза. – Но да, если у вас всё…

…то вообще-то в лавку за продуктами надо. Семья уехала – и Мьюза расслабилась. Ни ужина нет, ни продуктов для оного. А вот после она обязательно свяжется с Дьянаром и обрадует старого друга новым интересным делом.

– Мы поищем, – повторил Рьёш.

– И по итогам лучше пишите, – Мьюза встала и собрала на поднос чашки. – Почему-то мне кажется, что за вами обоими наблюдают. Как и за мной. Не следят пристально, а именно наблюдают – не зашевелимся ли.

Не всплывут ли новые детали. Не возобновится ли расследование.

Брат и сестра снова переглянулись, и Тилья торжествующе заявила:

– А я тебе говорила! Я говорила, что за домом следят! И за мной следили! А ты не верил!

– Я всё проверял после этого! – огрызнулся брат. – Каждый камень в саду, каждую пылинку в доме! Никаких заклятий, никаких следящих артефактов! Ничего!

– Друг-колдун тоже постоянно проверяет и мой сад, и дом. И тоже ничего не находит. Но слежка есть, – Мьюза зябко повела плечами. – Клянусь, Рьёш, есть. То каждый день, то через день, то раз в неделю. То утром, то днём, то вечером. То часами следит, то через пару минут исчезает. Не понимаю, что-то это или кто-то… но оно точно не любит непогоду. И сегодня ещё не появлялось. Может, нам повезёт. Не будем будить лихо.

…и подозрительность главы Колдовского ведомства.

– Уговор, – кивнул Рьёш. – Писать – так писать.

Мьюза проводила гостей и вернулась в дом за сумкой. Набросила на плечи плащ и вспомнила, что не закрыла окно на кухне – а вдруг дожди? Снова сходила на кухню, плотно закрыла створку и сразу же заметила за низкой оградой бредущую – якобы случайно прогуливающуюся – высокую рыжеволосую фигуру в светло-голубой рубахе и тёмных штанах.

Лёгок на помине…

Кроме прочего, за Мьюзой, да и, скорее всего, за ребятами, присматривал друг-колдун.