Джаля больше нет, и ожидание мира вновь повело на покинутый путь, чтобы завершить начатое. Прежде я сопротивлялась ему изо всех сил, но… устала. Устала даже не бороться – устала бояться расплаты. И устала от бесцельности своего существования. А цель у меня, как и у любого искателя, всегда одна – новые вопросы и поиски ответов. Цель работы – и цель жизни.

Я со вздохом перевернулась на бок, посмотрела на запорошенное снегом окно и… вспомнила. Всё вспомнила. Славное было время… Я любила поиски, обожала тайны и загадки, рвалась к новым знаниям и открытиям… И жизнь неслась вперед сломя голову, обгоняя время, и казалась яркой, пестрой, наполненной светом и незабываемыми приключениями… Какой она стала сейчас? Бесцветно-серой, скучно-тусклой, вяло-тягучей и лениво отмеряющей прожитые дни горьким ощущением одиночества. И я боялась вернуться в прежнюю жизнь, и мечтала о ней каждую ночь…

Перевернувшись на живот, я обняла подушку и вздохнула. Как же мне не хватало… всего. Всего. И замолчала скребущаяся в окно вьюга, и забылся гуляющий по комнате сквозняк, и померк свет потолка, сменившись болезненно-живыми картинами прошлого. Закрыв глаза, я вспоминала, ломая внутренние запреты и проваливаясь в омут памяти, вспоминала, теряя ощущение пространства и времени, вспоминала, как…

…как я появилась в гильдии искателей, не имея и медяка за душой. Как меня приняли, удивляясь сильному дару. Как училась, впитывая каждое слово наставников и до глубокой ночи просиживая за летописями. Как защитила звание ученика и перешла в практиканты – в «хвостики», оказавшись в одной группе с Джалем. И с тех пор мы уже не расставались.

…как добывала тридцать бронзовых узелков, дающих право на первую нашивку с большим бронзовым узлом и на вступление в Младшее поколение искателей. Как пахала на гильдию, собирая тридцать маленьких серебряных узелков, и весело обмывала переход в Среднее поколение искателей – с возможностью самостоятельно организовывать поиски, набирать людей из Младших и искать не то, что требуют из Совета, а то, что хочет душа… И с каким трудом добывала золотые узелки, чтобы стать одним из немногих представителей Старшего поколения. Стать – и сойти с пути, когда весь мир лежал у моих ног…

Нашивка искателя на внутренней стороне воротника жгла кожу раскаленным железом. Одна за другой прошло пять Пыльных лун с тех пор, как я спрятала ее от любопытных глаз, но сама от себя спрятаться, увы, не смогла… Как и не смогла себя обмануть. Как и не смогла ничего забыть. И почему люди не умеют забывать?.. Так, чтобы избавиться от болезненных воспоминаний раз и навсегда?.. Почему время лечит не всегда и не всех?.. Как же живо я помню каждое мгновение прошлого, мрак его побери…

Ворон, привычно восседавший на спинке стула, тихо хрюкнул. Я со вздохом вернулась в реальный мир. Тебя не спросили… И, откинув одеяло, встала и побродила по комнате, привычно загоняя воспоминания подальше, в самый темный уголок сознания. Слишком много дел накопилось, да и раскисать некогда и незачем. Я тряхнула головой и посмотрела в зеркало, откуда на меня недовольно покосилось малознакомое, бледное и большеглазое создание со встрепанными после сна темными волосами.

Я нахмурилась. Ну вот. Опять. После Небесного храма прошло достаточно времени, но порой я не узнаю ту себя, что смотрит из зеркальных глубин. А это никуда не годится. На лице – одни усталые и несчастные зеленые глазищи… Хватит. Я подошла к окну и решительно его распахнула. И задохнулась, втянув носом ледяной воздух.

Взъерошивая беспорядочно рассыпавшиеся по плечам волосы, пробираясь под рубаху, обжигая лицо, снежный ветер шептал о своем, но я ничего не слышала. И ничего не хотела слышать. И, замерзнув, закрыла окно, потерла плечи и нацепила на лицо привычную маску усталой рассеянности. Покосилась на зеркальное отражение и кивнула. Так-то лучше… Пора возвращаться от себя прежней к себе нынешней.

А память – Вечности…

Я снова села на постель, обложившись схемами и для вдохновения положив на видное место артефакты храма, и погрузилась в раздумья. Если тайный почитатель моего дара надеялся, что я немедленно ринусь на поиски, то он глубоко ошибался. Во-первых, я не любила холодную Снежную луну и решила дождаться следующего сезона Пыльной луны. Во-вторых, я давно привыкла работать сама по себе, а не потакать чужим желаниям. Да и задачка оказалась нелегкой, требующей времени и осмотрительности, а я редко действовала необдуманно. Особенно с тех пор, как сошла с прежнего пути.

От размышлений отвлекло настойчивое сопение Молчуна.

– Ужинать?.. – я рассеянно дочерчивала очередную схему. – Уже?.. – и посмотрела в окно.

Закатные сумерки подкрались неожиданно – казалось, мгновение назад сияло солнце…

– Сейчас, – я дорисовала последний символ и изучила набросок. – Проверю кое-что, и пойдем… Смотри, Молчун. Что ты об этом думаешь?

Ворон, перебравшись на мое плечо, внимательно изучил схему и вопросительно мяукнул.

– Ну, – я задумчиво потерла щеку, – больше мне в голову ничего не пришло. Да, конечно, башенка Первой оказалась здесь… но остальные река наверняка разнесла по миру. А артефакты Великой всегда возвращаются к источникам силы. И самые мощные источники, если мне не изменяет память, находятся здесь, – и я кивнула на испещренную точками и крестиками карту. – Спорим, что остальные башенки я найду на материке Второго, архипелагах и островах? Почему-почему… Потому что на материке Великой источников силы почти нет. А на материке Первой самые сильные источники – источники света, а сумеречных – по пальцам пересчитать.

Молчун ворчливо чирикнул.

– Да, но торговец-то прибыл с материка Первой, – торжествующе возразила я. – То есть и башенка Первой до недавнего времени находилась там, верно? Вот именно, – и указала на схему карты, – это примерное их местонахождение. Ты ведь не застал то время, когда я собирала по всему миру источники? Точно, не застал. А я успела достаточно с ними повозиться, чтобы понять их сущность. И знаю, с какой периодичностью и где именно они возникают, когда выходят на пик силы и когда иссякают. И отмеченные на карте источники – именно те, что находятся сейчас на пике. Не веришь? Предлагаешь проверить?

Моя рука инстинктивно нащупала под рубахой узкую пластинку теплого сизого камешка на тонком шнуре. Усилитель дара я использовала крайне редко – он питается от носителя, и питается очень долго. В последний раз я пользовалась им, будучи искателем Младшего поколения, когда в горах попала в сильнейшую магическую бурю, предварявшую фазу Вечности, и возвращалась в лагерь вслепую. И как нашла, понимаю смутно. Зато помню, как Джаль в первый и последний раз в жизни на меня наорал, ругая мою беспечность и глупую привычку бродить в одиночку по незнакомой местности. А от последующих его извинений за резкость до сих пор мурашки по коже…

Усилитель дара соскользнул с моей шеи в ладонь, и я внимательно всмотрелась в его сизые глубины. Чем меньше в нем энергии, тем он светлее, но сейчас, судя по насыщенному оттенку, он готов к употреблению.

– Молчун, колпак, – скомандовала я.

Ворон послушно раскинул надо мной сеть тьмы, заглушающую малейшие проявления магии, а я, приготовив нарисованную карту и грифель, начертила на полу символ объемного поиска, добавив в набор черточек набросок ауры Небесного храма, и положила рядом усилитель дара. И – яркая вспышка, и голова кругом, а весь мир – как на ладони… Рваные лоскуты заметенных снегом материков, ожерелья архипелагов, точки скрытых туманной дымкой островов… и отчетливые красные пятна найденных башенок.

Усилитель погас на счете «десять», потушив видение, но мне хватило кратких мгновений объемного поиска, чтобы убедиться в собственной правоте. Я моргнула, возвращаясь в комнату, дополнила свою карту и подмигнула Молчуну:

– Ну, что я говорила? А ты мне, как всегда, не поверил, – быстро стерев символ, я надела на шею усилитель дара, сладко потянулась и мечтательно улыбнулась: – Представляешь, какое открытие нас ждет? Одна из тайн Девяти плюс новые источники силы!.. Мне уже нравится! А тебе?

Мой спутник, сидевший на спинке стула, повел крылом и задумчиво крякнул.

– И то верно, – я усмехнулась. – Дело делом, но перекусить не помешает. Пошли есть, обжора.

***

После ужина потянуло на прогулку. Закутавшись в плащ, я долго бродила по узким темным улочкам, скудно освещенным зеленоватым сиянием факелов, шепотом препиралась с Молчуном и обдумывала первую цель. Башенка Седьмого находилась рядом, но отправляться в путь я не спешила – не люблю рвать цепь поиска. Найдя одну, ринусь искать другую, и меня понесет.

– Что останавливает? – я покосилась на ворона. – Сам знаешь, что… Как тебе не стыдно! Я никогда не была ленивой, не наговаривай… Но раз я вернулась на путь, значит, скоро очередной приступ, и, не приведи Вечность, он застанет меня в дороге… Лучше переждать его в спокойном месте. Да и до наступления Пыльной луны – и тепла, заметь! – рукой подать.

Мой пернатый спутник сочувственно чирикнул. Я грустно улыбнулась:

– Нет, не пропустит приступ… Ты же помнишь, как это происходит… И скоро произойдет. Откуда-откуда… Знаю. Чувствую.

Остановившись, я с интересом посмотрела на очередное проявление больной фантазии эпохи Рассвета. Причудливое двухэтажное «облако» напоминало сидящего упитанного кота: плоская крыша с двумя острыми декоративными башенками – «ушами», узкий балкон-«нос», над которым загадочно мерцали два зеленовато-желтых факела, второй этаж на пару комнат меньше первого. Я приблизилась. Низкое крыльцо «лапками», от которого отходили две причудливо изогнутые колонны, поддерживая расположенную под балконом вывеску: «Алхимик. Зелья и талисманы».

Я переглянулась с Молчуном:

– Зайдем? Заодно куплю кое-что для похода.

Ворон неодобрительно покачал головой. Я фыркнула:

– Не так уж и поздно, – и решительно взбежала на крыльцо, постучавшись.

– Прошу-прошу! – пригласил хрипловатый голос.

Я с трудом распахнула тяжелую дверь, зашла в дом и с любопытством осмотрелась. Уютно овальное, просторное помещение лавки было сплошь уставлено высокими шкафами, и на их полках поблескивали многочисленные колбы, сферы, банки и коробки, выгодно освещенные крошечными разноцветными факелами.

– Что желаете приобрести?

Я обернулась. Невысокий старичок с проницательным взором светло-карих глаз и длинной седой бородой, по-домашнему одетый в просторный темный халат до пят и поношенные тапочки, изучал нас с повышенным интересом, очевидно оценивая платежеспособность.

– Симпатичная птичка, – одобрил алхимик ворона, прежде чем я успела поздороваться. – Сама приручала?

– Допустим, – ответила осторожно.

– Понятно, – хозяин дома перевел взгляд на меня.

Судя по подозрительному взору, моя платежеспособность внушала алхимику опасения. Я внутренне согласилась с его мнением, решив завтра же посетить лавку портного. Может, случайные прохожие перестанут провожать меня странными взглядами… Заодно и к сапожнику зайду.

– Так что желаем приобрести, деточка? – затараторил алхимик. – Брат мой, артефактолог, дельные вещи творит, да и я, знаете ли, по зельям силен – Старшее поколение! Итак?.. Приворотные зелья али удачи амулеты, для любви и счастья? Иль еще что-нибудь… интересное? – и он хитро мне подмигнул. – Или же…

Ворон неприлично фыркнул, спрятал голову под крыло и подавился каркающим смехом. Я тихо хмыкнула. Никогда амулетами не пользовалась и талисманы не носила. Про приворотные зелья вообще молчу. На все случаи жизни у меня был мой пернатый друг. Исключение – только усилитель дара, и то по очень большой нужде.

– …индивидуально могу сделать, по желанию, – продолжал вещать мой собеседник, важно поглаживая бороду.

– Нет, благодарю, я знаю свои нужды, – перебила вежливо.

– Слушаю, деточка, – довольно прищурился он.

– Я вам, уважаемый, не деточка, а искатель Старшего поколения, – сдержанно ответила я и, расстегнув ворот плаща, показала нашивку. Терпеть не могу, когда со мной сюсюкают… и ведутся на хрупкую внешность, упуская очевидные вещи.

Алхимик удивленно моргнул.

– …и мне нужно десять зелий перехода на дальние расстояния, по столько же бутылей зелий лечения и восстановления и… Пара сфер спящего огня, пожалуй.

– Дело есть дело, – уважительно отозвался алхимик.

– И ваш совет по поводу портного, желательно – с магическим даром, – добавила я.

Мой собеседник зачем-то огляделся, помялся и тихо пробормотал:

– Есть в городе один такой, то есть такая… Только не связывалась бы ты с ней, коли жизнь дорога.

– Неужели? – мне стало интересно.

– Дурная она, – неохотно пояснил хозяин дома. – И с проклятьем, как говорят… Никто без большой нужды не идет к ней, хотя вещи она шьет сильные, ноские, и иную рубаху так заговорить может, что и кинжал не возьмет – отскочит… Да и пояса и сумы удобные и вместительные творить умеет, – он запнулся. – Но проклятье на ней сильное, древнее, темное… Все наши стороной ее обходят, коли встретят, да рассказывают после об облике ее зверином и кровожадном…

– Где живет? – я насторожилась.

– Здесь, недалече, – алхимик махнул рукой в неопределенном направлении. – По улице вниз и налево. Но не ходила бы ты к ней, деточка…

– Я вам, уважаемый, не деточка, а темный маг Старшего поколения, – усмехнулась я, показывая нашивку и предчувствуя реакцию.

Однако возращение на искательский путь действует на меня не лучшим образом – я начинаю… шалить. И шалить недальновидно.

Старичок невольно попятился.

– Забери меня Вечность…

– Не зовите ее, если пока туда не собираетесь, – мягко заметила я, – она сама найдет вас, когда придет время.

– Сейчас заказ соберу!.. – и его как ветром сдуло.

Мы с Молчуном переглянулись и дружно ухмыльнулись. Четыре эпохи прошло после войны, темные без силы рождаются – а их по-прежнему боятся… Даже странно. Я считаюсь темным магом, но при случае и проклясть-то никого не смогу, если не успею подкопить силу… И хорошо, что об этом мало кому известно. А кому известно – те не верят, видимо, считая, что мы залегли на дно, боясь растерять уцелевшие после эпохи Войны осколки знаний.

Алхимик, гремя склянками, вернулся на удивление быстро, вручил мне пухлый пакет и наотрез отказался от денег, которые я с мягкими угрозами всё же всучила. Сильный дар должен оплачиваться соответственно. И, попрощавшись, покинула лавку, отправившись на поиски местной проклятой.

Столько лун поблекло, столько эпох прошло, а люди по-прежнему страдают от происков людей, давно ушедших в Вечность… Что, впрочем, объяснимо. Древние темные славились крутым нравом, несдержанностью, непомерным самомнением и наплевательским отношением ко всём, кроме себе подобных. Да и меж собой, поговаривают, грызлись жутко.

У крыльца я задержалась, убирая в сумку покупки и подсчитывая деньги. Признаюсь, не удержалась и пару кошелей с золотом у торговца увела. Исключительно на нужды общества и благо истории. И сумма – как раз впритык, если собираться в дальний поход. Нет у искателей ничего более постоянного, чем временное отсутствие денег. А с торговца не убудет. Он даже не заметит пропажи. Вернее, не вспомнит точное количество наличности.

Перекинув сумку через плечо и сориентировавшись, я побрела в указанном направлении, привычно раскинула поисковую сеть и… ничего не нашла.

– Не чувствуешь ее? – остановившись у старого, обшарпанного одноэтажного «облака», спросила я.

Молчун съежился и спрятал голову под крыло. Я нахмурилась. Плохо дело. Проклятье темного теоретически существует, но если мы его не ощущаем… То либо алхимик с перепуга наплел чушь, либо…

– Вы не ко мне, случайно?..

Тихий, робкий, испуганный девичий голосок… Я стремительно обернулась, напрягая зрение. И невольно попятилась от расплывающегося в тумане силуэта. Похоже на горбатого волка… Но – здесь?.. Тьма меня побери, кому же под силу создать столь мощный морок?..

Я моргнула и прищурилась, силой воли перебарывая страх и… наваждение. И увидела. На низком крыльце, закутавшись в короткий старенький плащ, стояла невысокая девушка. Бледное лицо, темно-синие глаза, затравленный взор, тонкие светлые косы, выскальзывающие из-под капюшона… Я покачала головой. Ворон, на мгновение высунувшись из-под крыла, поддакивая, хрюкнул. Теперь невольно попятилась уже незнакомка.

– Вы… кто?.. – и прижалась спиной к покосившейся двери.

Подступающая вьюга взметнула из-под наших ног снежные хлопья. Я молчала и не сводила глаз с проклятой, а она лихорадочно искала за своей спиной дверную ручку, то пропадая, то возвращаясь невесомым полупрозрачным силуэтом. Фантом туманных сумерек, вышедший из-под контроля мага? Серьезный случай…

– Тьма… – я тихо озвучила наши с Молчуном общие мысли.

Незнакомка вздрогнула и слилась с дверью. Я тряхнула головой, вновь прогоняя наваждение. Нет, никуда она не исчезла. По-прежнему стоит на крыльце и дрожит от страха. Но я, преодолевая проклятье тьмы, вижу ее настоящую, а остальным мрак знает, что мерещится. Ворон, например, испуганно узрел черного барса – древнее существо эпохи Изначальности, давно ушедшее в Вечность, как и привидевшийся мне горбатый волк…

Девушка наконец нащупала дверную ручку и попыталась скрыться в доме, но я ее опередила:

– Подожди! – и взлетела на крыльцо. – Не убегай! Я… могу помочь, – и торопливо расстегнула ворот плаща, показывая нашивку темного мага. – Я работаю с мраком… и с его проклятьями. Позволь понять, в чем дело… Не убегай. Не наврежу.

Судорожный вздох, испуганный и недоверчивый взор необычных глаз – и огненно-красная от страха аура с четкой, сизо-черной паутиной проклятья.

Кому же ты так не угодила?..

***

Обстановка в доме мало отличалась от его внешнего вида. Одна просторная комната без четких углов, обшарпанная и скудно обставленная старыми и самыми необходимыми предметами мебели.

В дальнем от двери «углу», рядом с тлеющим очагом, – небольшая кровать, в противоположном ему – низкий шкаф, круглый столик и три стула. Ближе к двери, у неровного провала окна, – мастерская, отгороженная самодельной занавесью, которая скрывала стол, стул и прилаженные к стене полки с аккуратно разложенными материалами. С другой стороны – также скрытые лоскутной занавесью – рукомойник и небольшая бадья.

Но, несмотря на бедность, дом был чистым и уютным. Облупившуюся на стенах краску заменяли лоскутные картины, пол украшали разноцветные половички, стол застелен светлой скатертью, окна занавешены изучающими ровный, неяркий свет шторками, на которых хозяйка вышила рассветные горы. А еще лоскутные картины и половички заменяли обитательницам свечи и отсутствующие дрова в очаге. И тепло, и достаточно светло.

При нашем появлении из-под одеяла выглянула любопытная мордочка крохотной девчушки. Вытирая ноги о половичок, я ласково улыбнулась в ответ на сонный взгляд:

– Доброй ночи, солнышко.

– Поздоровайся с нашими гостями, дочь, – тихо добавила хозяйка дома.

Девочка завернулась в одеяло, послушно слезла с кровати и неловко подковыляла ко мне. Маленький молчаливый дикий зверек с несмываемым пятном проклятья на желтой от настороженности ауре… и перечеркнутой Вечностью жизнью. Из-под седой челки на меня внимательно смотрели голубые глаза, но видел лишь один. Древнее проклятье разделило худенькое тело на две половины, одна из которых принадлежала жизни, а вторая – смерти. И живая – чувствовала, слышала, осязала, видела и постигала, а мертвая – смотрела тусклой пустотой, висела бесполезной плетью.

Я разулась, подошла к девочке и присела на корточки:

– Как тебя зовут, милая?

Молчание. Лишь затравленное удивление на живой половине бледного личика.

– Эрейя, – тихо ответила за дочь ее мать. И, помедлив, тихо добавила: – А меня – Таит.

– Эрейя? – я улыбнулась. – Первая капель?