Никогда прежде я не чувствовала такого унижения… Проклятые местные жители, похоже, совершенно ничего не знали о приличиях. Да, я наивно полагала, что путникам должно предлагать гостеприимство, но как же я ошибалась! Стоило мне войти в город и прошагать пару кварталов, как я почувствовала себя с ног до головы облитой грязью.
Почти хорошее утреннее настроение, подпитанное упрямством и жаждой мести, к вечеру испарилось, и теперь я чувствовала лишь тупую усталость после бессонной ночи и зверский голод. Нет, один раз ифрил уговорил меня подремать в лопухах, но разве отдохнешь нормально на голой земле – без лесной тени, на колючей траве и под припекающим солнцем? В общем, остановка была короткой. Правда, за это время охранитель набрёл на небольшой хутор и увёл у его хозяйки кусок сыра, хлеб и кувшин молока. Жить после обеда захотелось, но ненадолго.
Стоило нам продолжить путь, как разразилась гроза, и к городу я приползла промокшая, грязная и злая.
Естественно, стражи, охраняющие городские ворота, приняли меня за бродяжку и сначала не хотели впускать. Пришлось применить хитрость и пару серебрушек (из пяти выданных бабушкой), и меня с неохотой, но пропустили, указав дорогу и рассмеявшись мне в спину. И теперь я устало брела по узкой улочке в поисках постоялого двора под названием «Серебряный ручей», а на меня таращились все кому не лень, хихикая и перешёптываясь вслед.
– Ничего-ничего, ослик… – бормотала я зло. – Мы им ещё покажем…
Ослик, вздыхая, устало плёлся за мной и, казалось, дремал на ходу, не обращая на людей совершенно никакого внимания. Вот бы и мне так… Но нет, я остро переживала каждый косой взгляд, каждый смешок и жалела, что не дождалась наступления темноты.
Когда тьма укрывает – она благо, а вот когда сердито бурлит внутри… И я многое бы отдала, чтобы поменять их местами – тьму внутри на тьму снаружи. Эх, будь я хоть чуть-чуть магом…
А когда до постоялого двора оставалось всего ничего, случилось очередное неприятное событие, которое едва не добило меня окончательно. На одной из улиц я остановилась, чтобы поправить сползающие с ослика сумки, когда услышала:
– Кого я вижу! – с издёвкой произнёс за моей спиной голос, обладателя которого я клятвенно пообещала однажды придушить. – Лекс, ты ли это?
Я стиснула зубы, вдохнула-выдохнула и обернулась:
– Что, внезапно, да?
Вэл стоял на широкой лестнице трёхэтажного дома, а рядом с ним обреталась неизвестная светловолосая девица в длинном голубом платье. Девушка смотрела на меня с откровенной жалостью, а вот на физиономии Вэла наблюдалась насмешка, приправленная удивлением. Словно он не ожидал встретить именно здесь именно меня. Кстати, я к последнему тоже пока не стремилась. Желание поесть, помыться и лечь спать сообща мстительность побороли – временно, но успешно.
– Как погода? – ухмыльнулся он.
Драная папина рубаха висела мокрым мешком, ноги по колено в грязи, лицо – в разводах пыли, на голове – пушистое гнездо… М-магию его, ну почему я такая добрая?.. Почему я не сдала его двуликим?.. Соврал же нагло про «не по пути», гадёныш… И теперь ведет себя как… Я и слов-то таких не знаю, как. Приличных.
– Самое то для прогулки… – буркнула я, сжав кулаки и про себя умоляя небо помочь мне провалиться сквозь землю и сохранить остатки достоинства.
Небо, разумеется, мольбам не вняло. И пришлось, гордо вздёрнув подбородок, удирать самостоятельно, в душе яростно проклиная всех и вся.
– Кто это? – краем уха уловила я вопрос девушки.
– Да так, – со смешком ответил Вэл, – чудо одно… в перьях. Позже расскажу.
И это я тебе тоже припомню!.. Чудо! В перьях! Скотина!.. Прислонившись к стене дома, я попыталась взять себя в руки. Так, Лекс, спокойно, он этого не стоит… Он вообще ничего не стоит – ни твоих переживаний, ни твоих сомнений. Только мести.
Глубоко вздохнув и мысленно посчитав до двадцати, я разжала кулаки, достала из сумки одну из бабушкиных книг и дрожащими руками медленно разорвала её, выдирая страницу за страницей. Полегчало. Наблюдавший за мной ифрил в ужасе схватился за голову.
– Лекс, – запричитал он, – что ж ты натворила!.. Это же древнее наследие твоей семьи! Эта книга насчитывает… насчитывала триста пятьдесят лет! По ней занимался ещё твой прапрадедушка! Как тебе только…
– …не стыдно, – резко оборвала его жалобы я. – Ни капли не стыдно. И не дави больше на мою совесть – нет её у меня, не будет и не надо.
– Хорошо, что ты это осознаёшь, – хмуро заметил ифрил. – Ладноть, что сделано, то сделано, но больше – не сметь! Позови меня, и я тебе ворох ненужной бумаги приволоку, рви хоть всю, но книги – это святое, запомни!
– Мое самочувствие – тоже, – обиженно насупилась я, – но именно это тебя почему-то не трогает!
– Мне за это не платят, – огрызнулся остроухий паразит.
– И по делу, – отрезала я.
– Что-о-о? – взвился он. – А кто тебя охранял всю дорогу? Кто предостерегал от глупых поступков? Кто тебе чай и молоко таскал? Кто…
– …ослика всю дорогу в одно место иголкой подкалывал, из-за чего он дважды налетал на меня и ронял в грязь? – съязвила я.
– А он медленно шёл! – ощетинился ифрил.
– Можно подумать, тебя это волнует! – фыркнула я. – Тебе лишь бы поиздеваться над несчастным животным!
– Неправда! Я помогал тебе быстрее добраться до города!
– Ага, и потому пытался затащить меня в кусты и усыпить, чтобы слинять! Кстати, куда ты всё время исчезаешь?
– Э-э-э… Окрестности изучаю, – нашёлся он.
– Ну-ну. Врать правдиво научись – и цены тебе не будет, – хмыкнула я.
Мы могли долго так препираться, но охранитель, видимо, задетый за живое, выпятил нижнюю губу и с достоинством удалился восвояси – в неизвестное мне никуда. А я в подступивших сумерках продолжила поиски постоялого двора, который обнаружился в центре города, среди большого ухоженного парка.
«Серебряный ручей» оказался трёхэтажным домом, вдоль которого тянулась тонкая нить узкой речушки. Вокруг дома – невысокий плетень, над широким деревянным крыльцом – название, в круглых окошках – мягкий свет, а тёмные стены укрывал пышный цветущий плющ. В другое время я бы присела на крыльцо, чтобы просто выдохнуть и успокоиться – добралась! – но меня поторопил заморосивший дождик.
– Ослик, вперёд! – я несильно дёрнула за серое ухо уставшую животину и, открыв калитку, поспешила к крыльцу.
Дождь полил как из ведра, мгновенно превратив нас из грязных путников в не менее грязных промокших куриц. Я начала мёрзнуть и в дверь постучала очень громко и резко.
– Уже иду! – раздался звучный женский голос, и на крыльцо хлынули потоки яркого тёплого света.
На пороге появилась невысокая миловидная женщина, одетая в длинное тёмное платье и белый передник. Из-под кружевного чепца на меня с удивлением смотрели добрые голубые глаза.
Хозяйка поправила выбившийся из прически тёмный локон и изумлённо спросила:
– Добрый вечер. Я вас знаю?
О бабушкином письме, в котором указывался именно этот постоялый двор, я вспомнила не сразу.
– Э-э-э, добрый вечер… Вот, – я вытащила из кармана промокших штанов совершенно сухое письмо и протянула его женщине. Ни мгновения без магии, ага… И как я без неё обхожусь?
Хозяйка, быстро прочитав письмо, добродушно улыбнулась:
– И как я сразу не поняла… Алексия, верно? Проходи, пожалуйста. Промокла? Небо, в каком ты виде! Что случилось?
– Конь удрал… – смущённо пробормотала я, переминаясь с ноги на ногу и не решаясь пачкать собой такую чистоту.
– Заходи, не стесняйся, – мягко повторила гостеприимная хозяйка. – Там, во дворе, ты что-то оставила?
– Ослика, – пояснила я, разувшись на крыльце, – и вещи.
– Я обо всём позабочусь, не переживай, – женщина, взяв меня под руку, повела за собой.
Горящие в коридоре свечи отбрасывали слабые тени, озябшие ступни приятно грел толстый пушистый ковёр, а хозяйка, показывая дорогу, назвалась Эльдой и засыпала меня вопросами. И пока мы, пройдя коридор, поднимались по лестнице, я успела вкратце всё ей рассказать. Ладно, не всё, конечно, зато не соврала ни разу.
Моя комната находилась на третьем этаже, и его планировка показалась странной: лестница вывела нас почему-то прямиком на крытый балкон, где стояли мягкий диван и столик, а с балкона через стеклянную дверь мы прошли в комнату.
– Располагайся, – снова улыбнулась Эльда, – ужин тебе принесут наверх. За твоими сумками я послала сына, и об ослике он тоже позаботится.
– Кстати, о вещах… – вспомнила я и замялась: неожиданно тёплое радушие хозяйки смущало.
– Что с ними?
– Мокрые они, – ещё больше смутилась я. – Совсем.
Только книги сухими остались, да. Вероятно, и здесь не обошлось без бабушкиных фокусов.
– Займусь, – пообещала Эльда, – а ты отправляйся-ка спать. Так вымоталась, бедняжка, еле на ногах стоишь… Спи, сколько будет спаться. Рубашка под подушкой.
И, пожелав мне спокойной ночи, хозяйка отправилась вниз, а я скрылась в ванной комнате. Благо вода ещё не успела остыть. Или только начала нагреваться?..
Обычно я мылась долго и с удовольствием, но сегодня на это не осталось сил. Едва очутившись в тепле, я осознала, как устала за эти бесконечные сутки, но оно того стоило. И, вытираясь, решила задержаться здесь на пару дней: и коня купить, и город посмотреть, и кое-какие дорожные вещи приобрести, и себя показать, кстати…
Но это всё завтра, а пока – спать. И сон оказался настолько сильнее меня, что я забыла про ужин. Переоделась в чистую рубашку, рухнула в постель и мгновенно уснула.
…и мне приснился Он – высокий, стройный, огненно-чёрный, с лоснящейся шкурой, длинной волнистой гривой и тёмными глазами, в омуте которых сверкали красноватые искры безумия и отчаянного желания добиться свободы любой ценой…
Потянувшись и стряхнув остатки сна, я лениво выглянула из-под одеяла. Ясный солнечный день встретил меня щебетом птиц и шелестом листвы. Я счастливо улыбнулась. Пожалуй, пора вставать! Сев на кровати, я первым делом обнаружила свою многострадальную одежду, выстиранную и высушенную заботливой хозяйкой. Даже спальные тряпки и тапки были выстираны и подштопаны. Я растроганно улыбнулась. Она ведь меня совсем не знала, а заботилась как о близком человеке…
Заправив постель, я бодро попрыгала по комнате, умылась, расчесалась и, с разбега влетев в широкие домашние штаны до колен и синюю безрукавку, побежала благодарить хозяйку, однако меня опередили. Мальчик лет двенадцати, как две капли воды похожий на Эльду, поджидал меня на балконе, с любопытством наблюдая за беспечно порхающими птичками.
При виде меня он подскочил, чопорно поклонился и объявил:
– Доброе утро! Мама ушла по делам и велела принести вам завтрак, – и смущенно улыбнулся, показывая на накрытый стол.
– Доброе, – кивнула я, – составишь компанию?
– Конечно, – охотно согласился парнишка, пододвигая к столу табуретку и усаживаясь напротив меня.
– Как тебя зовут? – я с аппетитом взялась за салат.
– Рони, – с набитым ртом представился он, для приличия попытавшись встать.
Я махнула рукой и улыбнулась:
– Не стоит. Ешь.
Несколько минут мы усердно поглощали завтрак, причём Рони жевал так, словно и его сутки морили голодом. Мы с ним моментально подмели всё, что было на подносе и, приступив к чаю, завели неспешную беседу. Я подробно расспросила его о городе, «Серебряном ручье» и Эльде, а разговорчивый мальчик сходу выложил мне всё, что знал.
– У мамы пять постоялых дворов в городе, – с гордостью рассказал Рони. – А «Серебряный ручей» – это, как мама говорит, дом для друзей.
– А-а-а! – протянула я. – Интересно, где они с моей бабушкой подружиться успели… Говоришь, твоя мама будет только к вечеру?
– Или позже, – добавил мальчик. – Дела!.. – и сунул в рот остатки плюшки.
– Слушай, – я поставила чашку на стол и задумчиво посмотрела на Рони, – ты же хорошо знаешь город?
– А что мне надо знать? – смышлёно поинтересовался он.
– Нужен конь. Сильный и необъезженный. И недорогой.
– Понял, – кивнул мальчуган. – Есть тут у нас одно местечко, на окраине. Туда торговцы приводят диких коней. Купить их трудно, а вот выиграть можно.
– Выиграть? – удивилась я.
О проекте
О подписке