Глава 9

– Вы совсем-совсем не изменились, – застрекотала Зоя, – высокий, стройный, красивый, умный. Когда я увидела вас вчера, сразу в голове звякнуло: «Ванечка по делу пришел». Глупо думать, что вы решили сниматься в порнухе или заказать себе особую ленту. Ой! Извините. «Ванечка» – это от любви к вам. Всегда, когда про вас думаю, вы для меня «Ванечка».

– Фильмы категории «только для взрослых» находятся вне сферы моих интересов, – пояснил я. – Хотел кое-что у Юрия узнать, но не смог его разговорить.

– Я работаю в доме не первый год, – деловито продолжила Малыгина, – начинала горничной, поднялась до управляющей. От меня трудно что-то скрыть, я хожу на мягких лапах, ушки на макушке. Слышала вчера, как вы с Юрием общались. Вас интересуют Мальвина и Артемона?

– Вы их знаете? – обрадовался я.

– А то! – ухмыльнулась Зоя. – Хозяин девок выгнал.

– За что? – поинтересовался я, насыпая в кофе сахар.

– За все! – отрезала Малыгина. – Лена, хозяйка, запойная. Месяца два ходит нормальная, съемки организует, актеров ищет. Потом, бац, нажирается до синих соплей. Ничего не ест, только виски наливается. Семь дней полное невменько, потом сутки спит, в баню сбегает, в салон к косметологу. Возвращается конфеткой, и, как ни в чем не бывало, она с кем зайка розовая, с кем гиена вонючая, четко людей на две группы делит: те, кто платит деньги Буратиновым, и кому Буратиновы деньги платят. С первыми Ленусик медовик в сиропе, со вторыми – ведьма. Прислугу постоянно выгоняет, поводы для увольнения иногда замечательные находит.

Зоя прищурилась.

– Дом богатый, золото, мрамор повсюду, посуда шикарная, ковры, драпировки. Прибамбасы для ванной выписывали из Англии. Мебель из Америки летела. Прикиньте, сколько во все бабок вложено. Сейчас зима, сад в снегу. А летом! Красотень! Фонтаны, скульптуры, три мужика траву стригут, кустам форму придают. Про люстры вообще молчу. За самую маленькую десятку евриков отсчитали.

Зоя захихикала.

– Но в своих спальнях! Упадете, когда услышите! Мебель из Белоруссии. Мне она намного больше заокеанской нравится, из цельного массива дуба сделана с небольшой резьбой. Интеллигентно, достойно и на всю жизнь. К тому же цена радует. Одно кресло американское в гостиной стоит больше, чем все-все, что в личных покоях стоит.

– Странно, – удивился я, – отчего в общих помещениях дорого, а в своих скромно?

– Просто вы, Иван Павлович, другой человек, – еще быстрей заговорила Малыгина. – Как вы туфли себе покупаете?

Вопрос меня удивил.

– Обычно нахожу пару, которая мне нравится, прошу принести померить. Иногда на полке ботинки прекрасно смотрятся, а на ноге выглядят плохо или неудобные, колодка мне не подходит.

– А фирма? На название глядите?

Я пожал плечами.

– Покупаю обувь хорошего качества из натуральных материалов. Одно время я наивно полагал, что в дорогих торговых центрах товар всегда экстра-класса. А бюджетные магазины, по сути, рынки. Толкучки у метро, ларьки со шмотьем непотребного вида ушли с улиц, перебрались в многоэтажные здания со звучными названиями, но, по сути, остались теми же рынками. Потом мне стало ясно: высокая цена вовсе не синоним отличного качества, поэтому я просто выискиваю обувь, которая мне по всем параметрам подходит. Я не девица, которой важно, чтобы подружки умерли от зависти, глядя на ее лодочки от Шанель.

Зоя засмеялась.

– Иван Павлович! Не только девчонки любят пускать пыль в глаза. Знаете, чем многие бабы занимаются?

Темы нарядов и женских мелких хитростей меня не интересовали, но я очень хорошо знаю: собеседнику необходимо дать высказаться. В пустой, вроде ничего не значащей болтовне может промелькнуть важная информация. Энергично работая языком, многие люди становятся похожими на токующих глухарей, они приходят в восторг от своих речей и рассказывают, впав в самогипноз, то, о чем никогда, никому не следует знать. Основное правило сыщика или того, кто хочет выведать что-то у собеседника: нащупай тему, которая объекту интересна, и отпусти лодку. Пусть ваш собеседник вещает без умолку, не перебивайте его, только кивайте, восклицайте: «Да ну?» Человек говорит, а вы молчите. И спустя некоторое время узнаете много интересного.

– По улицам они с пакетами «ЦУМ» идут, – тараторила Зоя, – с такими приметными, оранжевыми. Думаете, что девицы в главном торговом центре Москвы отоварились? Спору нет, там вообще лучшие вещи. Но далеко не каждой они по карману. А хочется, чтобы про тебя думали: во богатая, в ЦУМе одевается. Купит красотуля в дешевой лавке шмоток, хорошо, если их не в газету завернут, в полиэтиленовый мешок утрамбуют. А через десять метров стоит ларек, там пакеты эти оранжевые с надписью «ЦУМ» представлены в полном ассортименте. Переложила вещички в него и топай гордая в метро. Я не вам чета! В лучшем магазе прибарахлилась.

Тут меня охватило детское изумление:

– Пакеты продают?

– Да, – кивнула Зоя.

– Пустые?

– Ага! Цены у них разные, небольшие идут по сто пятьдесят, двести рублей. А за громадные и полтыщи отдать придется.

– Да зачем они женщине, если ее покупку уже во что-то положили? – никак не понимал я.

Зоя расхохоталась.

– Ну, Иван Павлович! Если у тебя в руке полиэтиленовая кошелка с надписью «Рай в нашем центре на окраине», то ты нищебродка, лохушка, неудачница, дешевка. А вот когда ты с цумовским пакетом рассекаешь, значит, дочь-жена олигарха, евриков полные карманы, жизнь удалась.

– И богачка едет в метро, – мигом отметил я отсутствие логики, – у дочери-жены олигарха не хватило денег не то что на свою машину, но даже на такси, а в пакете копеечные приобретения.

– Ну, может, ее «Порше» сломался, – возразила Зоя, – и в пакет никто не полезет. Что в нем, не известно. Главное, он из ЦУМа. Время сейчас такое, показушное. По внешнему виду о тебе судят. Оценивают, во что одета! Поэтому еще лейблы покупают.

– Что? – опять не понял я.

– Ну, такие ярлычки, с внутренней стороны к шмоткам пришитые, – охотно объяснила Малыгина, – название фирмы на них. «Гуччи». «Прада». «Хлое». Их можно тоже приобрести и на кофточку от китайца присобачить.

– Вы открыли мне какой-то другой, параллельный мир, – пробормотал я.

– Поэтому я и сказала: вам Юрия не понять, – вздохнула Зоя, – он как девки с пакетами. Бабла зарабатывает лом. Но жаднючий! Не представляете какой. Подойду к нему, попрошу денег на покупки. Хозяин начнет расходы проверять, шипит:

– Почему туалетная бумага стоит как авианосец?

Поясняю:

– Она импортная, трехслойная.

Барин давай орать:

– Дура! Ты ее что, везде вешаешь? И прислуга задницы моими деньгами подтирает?! Такой рулон исключительно в гостевой сортир на первом этаже надо помещать! В остальных вешай российскую бумагу, тонкую. Я проверю.

О как! Хорошо хоть велел не газетку, как в советские годы, порезать! Хотя, может, и додумался бы до такого, да они прессу не выписывают. И ведь пойдет и посмотрит, не висит ли где дорогой рулон! Жизнь напоказ. Посторонним нужно видеть, как Буратинов богат. А семья обойдется. Деньги у него на обновки выпросить… О! Легче у крокодила из пасти кусок мяса вытащить. Елена начнет у Юрия клянчить, а он ей – фигу. Выйдет жена от него, в глазах огонь горит. И тут, на беду, ей горничная попадается. Кранты! Ленка к ней придерется и выгонит вон. Но я хитрая. Иногда Елена вышвыривает человека, которого я сама уволить хотела. Тут я ничего не предпринимаю. Но подчас ей под горячую руку попадают те, кто отлично работает. Я им тогда велю:

– Упаси Бог до хозяйкиного запоя по дому шляться. Гладь в чулане постельное белье, на кухне помоги, сиди тихо, и все будет тип-топ.

Потом баба квасить начинает, очухивается, не помнит, что горничную лесом отправила, та снова открыто везде бегает. Мозг у Ленки от алкоголя подтормаживает.

Зоя посмотрела на свою пустую чашку. Я поманил официантку, но не прервал разговор.

– Наверное, дочерям редко доставались обновки?

– Когда я в доме появилась, они уже работали, – пояснила Малыгина, – Марго без комплексов, в клубе плясала. Артемона стеснительная, в кафе быстрого питания на кассе работала. Девушки очень дружили, похожи они прямо невероятно. Юрий выдал Арти замуж за Филиппа Попова, он сын приятеля хозяина. Если слышали, был такой Никита Попов, он финансовую пирамиду построил, денег огреб! Ё-мое! Миллиарды. А потом аферисту хвост прищемили, и он сбежал. Говорят, за границей живет.

– Слышал эту историю, – кивнул я.

– Когда Никита слинял, Юрий его сына через какое-то время к себе в дом позвал. Филипп и раньше у него в гостях бывал. На Марго не смотрел. Парень странный, весь в папашу. Никита Григорьевич всегда ходил с рюкзаком, самым обычным, защитного цвета, в прежние годы ими в магазине «Рыбалов-спортсмен» торговали. Мрак! Сейчас такие никому не нужны. На мешке Никиты была вышивка: большой рыжий кот, если кто над красотой ржать начинал, мужик орал:

– Это реликвия, приносит удачу. Мне его мама подарила, сама вышивала.

Везде это страхолюдство таскал, на костюм от Бриони надевал. И до кучи носки с изображением собак. Он их в Англии заказывал за нереальные бабки, с фото своего лабрадора. Овощи никогда ножом не резал!

Я в очередной раз удивился:

– Почему?

– А они живые, – объяснила Зоя, – им больно. Их кусать надо.

Я опять заметил нестыковку.

– Что ножом, что зубами. И еще непонятно, в каком случае будет больнее: от острого лезвия или от тупых клыков!

Зоя взяла у официантки очередную чашку капучино.

– Ну Иван Павлович! Вы думаете как нормальный человек. А Попов ку-ку! И сын у него такой! Юрий Константинович его уламывал на какой-нибудь из своих дочерей жениться.

Малыгина на секунду умолкла, потом продолжила:

– Не подумайте, что я за хозяевами шпионю, подслушиваю. Нет. Но Юрий так громко говорит, что далеко слышно. Я тогда в его спальне убирала. Их покои сама в порядок привожу. Лето было. Окна нараспашку. Буратинов с Филом беседовали в кабинете. Тут не хочешь, а невольным свидетелем станешь. Я вам своей болтовней не надоела?

– Ни на секунду, – заверил я, – а вот нам еще одно блюдо с пирожными несут. Угощайтесь, Зоя.

– Я слежу за своим весом, – принялась кокетничать собеседница, – не позволяю себе ничего лишнего. Но корзиночки со взбитыми сливками и фруктами – моя слабость. Пожалуй, еще одну съем и все расскажу. Вот только опасаюсь, что вы сочтете меня сплетницей.

– Зоинька, вы мой помощник в расследовании, – сказал я, – я очень благодарен за то, что вы приехали.

Малыгина схватила пирожное.

– Ну, тогда я продолжу.

– Весь внимание, – кивнул я и услышал занимательную историю.