Глава 2

– Ну, сильно я изменилась? – спросила Дана, заводя мотор не совсем новой, но вполне приличной иномарки.

Похоже, материальное положение моей подруги за время, прошедшее с нашей последней встречи, не стало хуже, а может, даже улучшилось. Вон какой дорогой мобильный торчит у нее на поясе в специальном креплении – трубка ярко-красного цвета с отделкой из натуральной кожи, вся в стразах. Словно подслушав мои мысли, аппарат начал издавать звуки.

Дана вытащила его и поднесла к уху.

– Да, да, едем, – сказала она и вернула мобильный на место.

Я улыбнулась. Дана верна своей привычке: она легко теряла сотовые телефоны, а потом придумала прицеплять их к поясу цепочкой.

– Так как, сильно я постарела? – кокетливо поинтересовалась Дана.

– Нисколечко, – улыбнулась я. – Ты у нас как настоящая стратегическая тушенка, которая хранится полвека без ущерба для качества.

– Скажешь тоже! – хихикнула Дана. – Вот ты шикарно смотришься. А какое пальто!

– На днях купила, – похвасталась я, а затем поинтересовалась: – Почему вы до сих пор на даче? Вроде сезон закончился.

Дана сосредоточенно уставилась в лобовое стекло.

– Да понимаешь, в чем дело… Альбертик, гад, работу бросил, бухать начал. Пока Андре с нами жил, горе-папашка еще сдерживался, а как сын в Италию укатил, с цепи сорвался. У него резьбу сорвало! Короче, мы подали на развод, и тут выяснилось: все пополам делить надо. Помнишь мои проблемы? Сколько я плакала у тебя на кухне…

– Веселое было время, – пробормотала я.

– Ага, обхохочешься, – кивнула Данка. – Главное, сначала Альбертик ничего не требовал, а потом бумага от адвоката приплыла. Я не сразу сообразила, что у муженька моего баба появилась. Это ее работа, стервятины ушлой. Ну и пошла у нас битва за шмотки. В конце концов договорились: Алику городская квартира отошла, а мне дача.

– Печально, – кивнула я, – у тебя был сложный развод.

– Не, наоборот, хорошо вышло, – засмеялась Данка. – Нашу халупу помнишь? Три комнаты как три спичечных коробка, ванная похожа на мыльницу, кухня – не повернуться. Зато дачка хоть и старая, да четыреста квадратных метров, и участок полгектара, от Москвы недалеко. Мы с Жозей счастливы! Альбертик один разок выгадал момент, когда я в свой магазин в город покатила, и привез новую жену – матери показать. Ой, тут такое было! Жозя со смеху умирала, когда рассказывала! Мадам Колоскова, как фазенду узрела, сначала челюсть уронила, потом не утерпела и заорала: «Ты ж говорил, что тут сарай! Дурак! Ты хоть понимаешь, сколько здесь одна земля стоит? Обобрали тебя!»

Конечно, мы с Жозей в доме ремонт сделали, ты халабуду и не узнаешь. Вот прикатим – удивишься!

– Ты работаешь по-прежнему в магазине? – поинтересовалась я.

Дана засмеялась:

– Давно же мы с тобой не болтали! Я горжусь своей «точкой». Помнишь, я сначала бусами по знакомым торговала… А теперь собственную лавку имею и штат мастериц, я дизайн придумываю, а они изделия собирают. Есть постоянные клиенты. Например, дама по фамилии Яндарова кучу всего ежемесячно заказывает и, думаю, перепродает. Кстати, сейчас в моде крупные аксессуары, а тебе пойдут красные серьги. Ну вот, мы прибыли…

Дана щелкнула брелоком, железные ворота отъехали в сторону, машина нырнула во двор и покатила по узкой, засаженной со всех сторон кустарником и деревьями дорожке к гаражу.

– Как у вас красиво! – ахнула я. – Кто занимается садом?

– Раньше Жозя копалась, – ответила подруга, – но теперь ей трудно, только за птичками ухаживает. Раз в неделю мужик приходит, садовник. Следит за посадками, траву косит, ветки подстригает.

Продолжая болтать, Дана нажала на пульт, железные ворота гаража начали медленно подниматься вверх.

– Когда же я была тут в последний раз? – продолжала восхищаться я. – Здорово, у вас дом стоит прямо у леса!

– Ты сюда приезжала сто лет назад, – засмеялась Гарибальди. – Да и в городе мы с тобой давно не встречались.

– Дела, заботы… – пробормотала я.

– Надо взять за правило хоть раз в неделю звонить друг другу. А то вон сейчас пришлось тебе про развод рассказывать и про бизнес, – укорила Дана.

– Я великолепно помню о твоих проблемах! И об успехах тоже!

Гарибальди засмеялась.

– Память лучше лишний раз освежать.

Ворота поднялись.

– Ой, «Запорожец»! – охнула я. – Тот самый! Любовь и гордость Жози! Он еще на ходу?

– Зверь-машина, – рассмеялась Дана. – Жозя его ежедневно заводит и проверяет. Как раньше.

– Твоя свекровь на нем ездит? – поразилась я.

– Нет, конечно, – помотала головой Дана. – Но считает «Запорожец» лучшим авто на свете, его же подарил ей Матвей Витальевич. Знаешь ведь, как свекровь обожала мужа. Она даже его кабинет переделать не позволила. Помнишь, он и раньше как музей стоял, да так и остался. Везде ремонт сделали, а в кабинете Колоскова ничего не тронуто. С внешней стороны, когда на дом смотришь, это странно выглядит: повсюду стеклопакеты – и вдруг одно допотопное окно. Давай, входи, а то, кажется, дождь начинается…

Миновав просторную прихожую, коридор и холл, мы вошли в квадратную кухню-столовую. Данка немедленно бросилась к плите.

– Кофеек сейчас сварганю, – пообещала она. – Еще ватрушки имеются. Вкусные, заразы, с апельсиновыми цукатами!

– Теперь понимаю, отчего вторая жена Альбертика взбесилась, – констатировала я, удобно устроившись в кресле. – От прежней дачи ничего не осталось! Все иное, включая мебель.

– Нет, картины старые, и кабинет Матвея нетронут, настоящий музей, – уточнила Дана и засмеялась. – Да и мы с Жозей прежние. А вот и она! Мам, привет, узнаешь Виолу?

Я встала и повернулась к двери. На пороге стояла хрупкая фигурка. Жозя всегда была стройной и подтянутой, но за тот срок, что мы не виделись, она стала похожа на одну из своих любимых канареек.

– «Виола»? – растерянно переспросила Жозя. – Спасибо, я недавно обедала. Может, к ужину съем кусочек хлебушка с плавленым сыром.

Данка засмеялась:

– Ма, я не о сыре, а о Виоле Таракановой, моей подруге, а теперь писательнице. Чьи это там книжки? Вон, на подоконнике…

Я невольно посмотрела в сторону огромного стеклопакета в темно-коричневой деревянной раме и увидела стопку своих книг. Данка не пыталась сделать мне приятное, рассказывая о своей любви к детективам Арины Виоловой, она и в самом деле скупила их все.

– Это ее романы, – терпеливо продолжала Дана.

– Она их заберет? – вопросила Жозя.

– Нет, нет, оставлю, – успокоила я старушку.

– А говоришь, книжки принадлежат гостье, – нараспев произнесла Жозя.

– Виола их написала, – объяснила Данка, – она автор бестселлеров.

Жозя погрозила невестке пальцем, потом глянула на меня.

– Дануся вечно надо мной подшучивает! Я великолепно знаю, как зовут писательницу – Арина Виолова! А в гости к нам пришла Виола Тараканова…

– Мамуля, – перебила ее подруга, – вспомни: мы с тобой вчера смотрели телик. Я увидела Вилку и тебе сказала: «Гляди, Тараканова выступает!»

– Не делай из меня дуру, я имею расчудесную память! – рассердилась бабуля. – Виола Тараканова наша давняя знакомая. Здравствуй, моя милая, замечательно выглядишь, слегка повзрослела, но это ведь естественно!

– Спасибо, Жозя, – улыбнулась я. – Собственно, я теперь уже не взрослею, а старею… Ты слишком деликатна!

– А при чем тут Арина Виолова? – задала вопрос престарелая дама.

– Писательница она, – указала на меня Данка.

– У нас в столовой Виола Тараканова, – напомнила Жозя. – Никакой Арины я не вижу!

– Вилку еще зовут Виоловой, – бестолково объясняла невестка. – Они одно лицо.

Жозя наморщила лоб.

– Виола Тараканова и Арина Виолова?

– Да, – кивнула я.

– Слава богу, разобрались, – обрадовалась Данка.

– Так не бывает, – заявила Жозя. – Ох, юмористка! Ну ладно, пейте чаек, а потом приходите посмотреть на птичек, я буду в вольерной.

Шаркая уютными теплыми шлепанцами из дубленой овчины, Жозя двинулась в сторону коридора. Только тут я сообразила, что она надела свитер наизнанку – ярлычок с названием фирмы торчал на виду, а домашние тапки у старушки оказались от разных пар: на правой ноге красовалась голубая, на левой розовая.

– У Жози склероз? – спросила я, когда мать Альберта ушла.

Дана почесала переносицу.

– Не-а, все отлично. Ну забывает порой мелочи, может имена перепутать или кое-что недопонять. Но Жозя вполне здорова, я за ней в четыре глаза слежу, раз в три месяца на анализы вожу, таблетки даю. Меня врачи уверяют, что она проживет еще долго. Да и с какой стати ей помирать? Она совсем молодая, восьмидесятилетие не отметила. Скажи, она чудесно выглядит?

Последние слова Данка произнесла слишком громко, словно желая скрыть собственное беспокойство.

– Да, да, да, – закивала я, – больше пятидесяти ей и не дать. Насчет склероза я глупость сморозила.

Лицо Даны разгладилось.

– Вот и кофе, – обрадованно сказала она, – а к нему булочки, колбаска, сыр…

Я молча смотрела, как подруга мечется по кухне. Дана рано потеряла родителей и, насколько я понимаю, всю жизнь мечтала иметь большую семью, состоящую из любящих родственников. И ей повезло. Правда, не с мужем. Альберт всегда был эгоистом, он искренне считал, что супруга дура, не способная ничего добиться. Он и не скрывал своего презрения по отношению к жене, а его насмешки над Данкой вызывали у меня желание стукнуть Алика по носу. Хорошо, что он завел другую бабу и ушел от Даны!

Но вот свекровь ей досталась замечательная. Жозя всегда стояла на стороне невестки, защищала ее, как могла, подсовывала деньги из своей не слишком большой пенсии и фактически вырастила Андре. Тут, наверное, надо сделать некоторые уточнения. Андре по паспорту Андрей, на иностранный манер его с пеленок начала звать Данка, которая очень гордится своим итальянским происхождением. А Жозя по-настоящему Антонина Михайловна Колоскова. Как она стала Жозей? В этом следует «винить» внука – едва научившись лепетать, малыш принялся так называть бабушку, и с его легкой руки это имя прижилось. Так вот, спустя пару лет после свадьбы Дана твердо уверовала, что свекровь ей – самый родной человек, и с тех пор называет ее мамой. Моя подруга видит, что старушка дряхлеет, понимает: рано или поздно настанет момент, когда смерть разлучит ее с Жозей, и страшно боится неминуемого расставания.

Мы попили чаю, потом Дана спохватилась:

– Птички! Пошли скорей, Жозе не терпится похвастаться!

Я покорно потопала в вольер, который был устроен в специальном помещении. Жозя очень любит пернатых, в доме у нее всегда жили канарейки, простые воробьи, попугаи. Каким-то образом дама умеет договариваться с крылатыми – те порхали свободно по квартире, но гадили только в клетках, не портили мебель и вели себя весьма пристойно. Видно, птичкам было хорошо у Жози, и потому они постоянно пели. А на фазенде свекровь Данки держала кур, и местные бабы обивали ее порог, прося рассказать, чем та кормит несушек. Ну по какой причине у них цыпы от ветра дохнут и откладывают мелкие, абсолютно невкусные яйца, а у Жози на насесте гордо восседают красавицы, выдающие по утрам яйца размером с кулак?

– Да нет у меня никаких особых секретов! – отбивалась Жозя. – Просто кур любить надо. Утром поздороваться с ними, с каждой поболтать, о петухах посплетничать, вечером колыбельную спеть, вот и все дела…

Крестьянки вертели пальцем у виска и уходили. Окончательно считать горожанку сумасшедшей им мешал цветущий вид обитателей ее курятника. В общем, местные кумушки пришли к выводу, что Жозя прикидывается дурой, а на самом деле подсыпает-таки в корм некую чудо-добавку и просто не желает делиться секретом.

– А вот и птичник, – сказала Данка, распахивая дверь.

На секунду я оглохла и ослепла. В просторной комнате стояла жара, со всех сторон неслось оглушительное чириканье, с потолка и стен били лучи мощных ламп, в многочисленных клетках порхали разноцветные птахи.

– О! Вы пришли! – обрадовалась Жозя, сидевшая на диванчике с книгой в руках.

Оставалось лишь удивляться, коим образом пожилая дама могла отдыхать в такой обстановке. И в птичнике странно пахло – нет, не отходами жизнедеятельности разномастной стаи, а чем-то вроде лекарств.

– Смотри, Виолочка, – начала экскурсию Жозя, – вон там у меня австралийские птицы. Очень редкие! Знаешь, мне в зоопарке не поверили, когда я сообщила, что мои питомцы вывели птенцов, заявили, мол, в неволе они не размножаются. Ха! У меня самка яйца отложила и высидела их замечательно! Нравится?

– Очень, – покривила я душой, потому что чувствовала себя здесь отчего-то неважно. – А кстати, у вас ведь еще собака была, Линда…

– Да, – грустно ответила Данка, – умерла моя девочка.

– Не расстраивайся! – воскликнула Жозя. – А вот тут «гости» из Африки…

– Вы теперь увлекаетесь экзотами? – поддержала я разговор, очень надеясь, что экскурсия вот-вот завершится.

– А ну перестань! – вдруг воскликнула Жозя и бросилась к одной из клеток. – Только вчера приехал, а уже хамит! У нас так в семье не принято, изволь жить со всеми в мире!

Неожиданно мне стало совсем плохо – в носу защипало, в горле запершило, и, что называется, в зобу дыханье сперло.

– Ты как? – шепотом спросила Данка.

Я попыталась ответить, но не сумела выдавить из себя ни звука. Гарибальди быстро выволокла меня из птичника в прихожую и живо распахнула входную дверь.

– Спасибо, – пролепетала я, хватая ртом воздух. А когда я пришла в себя и смогла говорить, то заволновалась: – Наверное, Жозя обиделась!

– Да нет, не переживай, – улыбнулась Данка. – Она как ребенок! Ей новую птичку привезли, а та оказалась с тяжелым характером. Мама вчера весь вечер сокрушалась, до чего конфликтный экземпляр прибыл.

– Где же она берет всех этих экзотов? – запоздало удивилась я.

– Был бы купец, а товар найдется, – усмехнулась Дана. – Птиц я покупаю. Сначала имела дело с частными торговцами, но, понимаешь, пернатые прибывают в ужасном состоянии, чаще всего больные либо донельзя истощенные. Привезешь клетку домой, а ее обитатель через сутки покойник. Жозя так плакала! И денег, конечно, отданных нечистоплотному торгашу, жаль. В общем, я нашла в Интернете сайт и заказываю по каталогу из Германии всяких там дроздов и синиц. Знаешь, я хоть и живу в доме с вольером, но так и не научилась разбираться в пернатых, а вот Жозя у нас – профессор! Она выбирает нужный экземпляр, я оплачиваю, и новый обитатель доставляется самолетом из Франкфурта.

– Скажи пожалуйста! – восхитилась я. – Так просто!

– Да, – согласилась подруга, – теперь стало просто: прикатываешь в аэропорт, демонстрируешь бумаги и везешь домой здорового птенчика. Кстати, ты спрашивала про мою собаку…

– Извини, – быстро сказала я, – не хотела причинить тебе боль, не знала о смерти Линды.

– Ей исполнилось пятнадцать лет, – грустно сообщила Дана, – она умерла от старости. Но я через тот же Интернет нашла щенка, завтра должен в Москву прилететь. Цвергшнауцер.

– Кто? – не поняла я. – Извини, я не очень в породах псов понимаю.

– Есть просто шнауцер, – охотно пояснила Дана, – есть ризеншнауцер, здоровенный такой, лохматый. Пожалуй, повыше стола будет…

– Господи! Зачем тебе такой мамонт? – невоспитанно перебила я подругу. Но тут же спохватилась и решила обратить некорректное замечание в шутку: – Хотя… сможешь на нем в магазин верхом ездить. Впрочем, если на полном серьезе, то охранный пес в деревне совсем не лишний.

– У нас спокойно, – отмахнулась Дана, – до сих пор двери не запираем. Но ты, как всегда, не дослушала меня. Я ведь вела речь не о великане-шнауцере, а о цверге. Ну-ка, переведи с немецкого!

– Гном, – автоматически ответила я. И засмеялась: – Гном-шнауцер. Карликовый вариант.

– Верно, – кивнула Дана, – маленький, меньше кошки. Такой славный! Вот завтра его привезу, и увидишь. Ты же можешь у нас пару дней пожить?

Я глубоко вздохнула и внезапно ощутила полнейший душевный комфорт. Давно мне не было так хорошо, ни одна будоражащая нервы мысль не лезла в голову. Рукопись я сдала, никаких обязательств не имею, в доме у Гарибальди тепло, уютно, замечательно пахнет свежими булочками и кофе, а мой мобильник молчит…

– Мы с тобой, несмотря на дружбу, ни разу не говорили о твоем творчестве, а тут я прочитала в журнале статью про Виолову, – вдруг тихо продолжила Дана, оглядываясь на плотно закрытую дверь гостиной. – Там говорилось, что ты сначала лично раскрываешь преступление, а уж потом пишешь книгу. Скажи, это правда?

– Ну, в принципе да, – кивнула я. – Иногда мне, правда, кажется, что сюжеты лучше придумывать, но господь обделил меня фантазией. А вот рассказать о реальном случае получается очень здорово.

Данка встала, приоткрыла дверь, заглянула в коридор, потом осторожно захлопнула дверь и заговорила, еще больше понизив голос:

– Боюсь, Жозя услышит, еще волноваться начнет. Тут беда приключилась!

– С тобой? – насторожилась я.

Данка помотала головой.

– Знаешь, иногда происходит цепь случайностей, а потом соображаешь: их судьба специально подстроила. Понимаешь?

– Пока нет, – удивленно ответила я.

Дана села в кресло и поджала ноги. Голос ее стал непривычно серьезным.

– Мы с тобой в последнее время мало общались, даже звонить друг другу перестали, а тут еду в метро, гляжу, девчонка книгу читает, на обложке фото писательницы, написано – «Арина Виолова», и я сразу узнала тебя. Мне так интересно стало! Когда вышла на улицу, к лотку с газетами и книгами побежала, а там несколько твоих детективов продается. Купила из любопытства и, что называется, подсела. Все позвонить тебе собиралась, высказать восхищение, да дела мешали. Магазин, мастерицы… Аксессуарами сейчас многие торгуют, надо крутиться, чтобы выжить. Знаешь, какую я феньку придумала? Украшение из птичьих перьев! Но не о бизнесе речь. Видишь, как получилось: сначала я твои книги приобрела, потом газету о тебе прочитала, а вчера по телику увидела. Тут я и поняла: не случайно все это, надо к тебе обратиться. Ты же мне поможешь, а?

– Непременно, если сумею понять, в чем проблема, – так же шепотом ответила я. – Ты расскажи все по порядку…