Глава 6

Ежась от холода, я приблизилась к ужасному «натюрморту», сдвинула его в сторону, увидела на стене небольшое отверстие и, привстав на цыпочки, приникла к нему глазом.

Взору открылась часть какой-то комнаты. Прямо напротив стоял Павел, который гневно говорил:

– Хватит! Ты и так много получила!

– Согласись, мне положено больше, – ответила невидимая женщина. Ее голос показался мне знакомым. Но она говорила тихо, находилась чуть в стороне, и оставалось лишь гадать, знаю ли я ее или мне только кажется.

– Шантажистка!

– Мне нужны деньги.

– Вот и зарабатывай!

– Не себе же прошу!

– Да ну?

– Вспомни о Пелагее Андреевне.

– Мне на нее насрать! – заорал Брыкин.

– Тише, – шикнула тетка, – еще разбудишь кого.

– Боишься? – пошел в атаку бизнесмен.

– Я? Нет, опасаться следует тебе, – тихо засмеялась незнакомка. – Вдруг правда вылезет наружу? Вот прикольно получится... Ты потеряешь все!

– Сколько? – мрачно поинтересовался Павел.

– Как всегда.

– «Как всегда» я уже заплатил первого числа.

– Пелагея заболела.

– И что?

– Я должна поместить ее в больницу.

– В нашей стране медицина бесплатная!

Женщина издала короткий смешок.

– Это результат общения с Исидором или резкое отупение в преддверии женитьбы? Пелагею по возрасту и состоянию здоровья в муниципальную клинику не возьмут!

– Это твоя проблема!

– Но она быстро станет твоей, если Пелагея Андреевна начнет болтать. А старухи ох как говорливы... – В тихом голосе тетки прозвучала угроза.

– Ладно, – вдруг согласился Брыкин, – сейчас.

Павел исчез из поля зрения, но его голос я по-прежнему слышала.

– В долларах или в евро? – спросил он.

– Лучше в рублях.

Раздался противный скрип... Такой звук издают ржавые петли древних ворот. Очевидно, неизвестной даме услышанное тоже пришлось не по вкусу.

– Почему бы тебе не купить современный сейф? – недовольно спросила она.

– Исидору не нравится электроника.

– Не ему же ей пользоваться.

– Какое тебе дело?

– Просто интересно. Имеешь столько бабок, а живешь в помойке.

– Квартира принадлежит Сиде, он не хочет никаких изменений. Получила свое – и проваливай.

– Не груби.

– А ты не лезь в чужую жизнь.

– Считаешь меня посторонней? Вот уж глупо. Ну ладно, пока.

– Стой! – окликнул собеседницу Павел.

– Ну?

– Куда ты устроишь Пелагею?

– Она уже в палате.

– Ты обманула?

– Кого?

– Меня. Сказала, денег нет, а бабка уже в клинике!

– Мне предъявили счет. Я его из своих денег оплатила.

– А где квитанция?

– Тебе-то она зачем?

– Покажи!

– Пожалуйста...

– Эй, эй!

– Что теперь?

– Здесь указана сумма меньше, чем ты потребовала. Так я и знал! Обманщица!

– Идиот! Пелагее надо фрукты покупать, творог на рынке, соки. Опять же медсестрам заплатить нужно, чтобы хорошо за ней смотрели.

– С ума сошла?

– Ты сегодня особенно приветлив! – взвилась женщина. – Что ни слово – комплимент!

– Куда сунула бабку?

– Там написано.

– Вижу – клиника доктора Сейфуллина.

– И что?

– Самое дорогое заведение в Москве!

– Вовсе нет.

– Я знаю! – заорал Павел. – Там лежала Катя Фирсова! За каким дьяволом старухе одноместная палата?

– Хочешь, чтобы бабка начала с соседями болтать? Мне ради сохранения тайны денег не жалко.

– Моих.

– Что?

– Моих денег тебе не жаль. Нахалка!

– Ну я пошла, – стойко отреагировала собеседница, – спи спокойно!

– Спасибо, – язвительно откликнулся Брыкин. – Благодаря тебе я абсолютно лишился покоя.

– Если будешь считать овец парами, задрыхнешь в два раза быстрее, – не осталась в долгу дама.

До меня донеслось шуршание, я поняла, что так и не увиденная мною тетка сейчас направится в прихожую, и хотела выбежать из ванной, но тут Павел резко произнес:

– Я узнаю, кто убил Клару! Я... я...

– Что? – раздалось в ответ.

Брыкин молчал.

– Ничего, – констатировала дама. – Да, кстати, запомни: мое здоровье – твоя главная забота. Если, упаси господь, хоть одна ресничка упадет с моего глаза, газета «Желтуха» получит эксклюзивный материал! В особенности им понравится легенда о проклятии. А Пелагея-то живехонька! И бабка с удовольствием все расскажет. Она-то все знает!

– Сука! – коротко сказал Павел.

Женщина тихо засмеялась.

– И я тебя люблю, милый. А странно, что все они умирают. Интересно, при чем здесь Клара?

– Ни при чем, – буркнул Павел.

– Ты прав! Бедная Кларка ни при чем, убить хотели Веру. Клара – случайная жертва. А Верочке грозит опасность. Как думаешь, что с ней будет?

– Отстань! – зашипел Брыкин.

– Лучше откажись от свадьбы, – настаивала тетка. – Если, конечно, ты и впрямь хотел жениться.

– А не твоих ли это рук дело? – вдруг спросил Павел.

– Пожалуй, мне пора. Черт, тесно-то как! – воскликнула незнакомка.

– Ничего, пролезешь.

– Понаставил дерьма в спальне...

– Жрать меньше надо. На безденежье жалуешься, а с каждым месяцем все толще становишься.

– С голоду пухну, – ответила тетка. Теперь ее голос звучал тише и глуше.

Забыв про домашние тапочки, я кинулась в коридор, быстро добежала до прихожей и затаилась в нише между шкафом и галошницей. Сейчас незнакомка выйдет в холл, откроет входную дверь, свет с лестничной клетки упадет на ее лицо или осветит фигуру. Я непременно увижу хоть что-нибудь: волосы, одежду...

Минуты текли, мне стало холодно, босые ноги замерзли, тонкий халат не защищал тело от сквозняка, мокрые волосы не хотели сохнуть. В конце концов я начала клацать зубами и трястись, как щенок, попавший под ливень.

Внезапно на ноги уселось что-то мягкое, теплое. Я опустила глаза вниз – кошка! Оказывается, в доме есть животное. Хотя, если учесть амбре в прихожей, чему тут удивляться. Киска, очевидно, не любит шум и гостей, вот и забилась подальше, а сейчас выбралась из своего укрытия.

Ступням стало мокро, я пошевелила пальцами. Киса, коротко мяукнув, испарилась, я почувствовала омерзительный запах. Из груди вырвался тихий стон. Тяжела и неказиста... нет, не жизнь эстрадного артиста, как говорится в известной присказке, а судьба частного детектива. Конечно, бесконечные гастроли с ночевками в провинциальных гостиницах, где вольготно чувствуют себя тараканы и клопы, никого не обрадуют, но поп-исполнителю не нужно сидеть в засаде, и на него не пописает кошка! Теперь мне придется снова идти в неуютную ванную и принимать душ. Хотя во всем плохом есть хорошее. Что, спросите вы, хорошего в том, что меня обгадила киса? Отвечу: зато мои босые ноги временно согрелись!

Я вжалась в стену и попыталась систематизировать полученные сведения.

Клару убил явно не Павел. Ему не было никакого смысла охотиться на Веру и уж тем более лишать ее жизни в собственной квартире.

Из списка подозреваемых нужно вычеркнуть и Григория. Он ведь нанял меня для того, чтобы обеспечить безопасность невесты. Очень глупо оплачивать услуги детектива, а потом «убирать» объект, который находится под пристальным наблюдением. Я сегодня старалась не сводить с Веры глаз. Правда, у меня не всегда это получалось, но Григорий-то знал: за Путинковой присматривают. К тому же Селезнева в момент преступления в квартире не было – он ходил за хлебом, а вернулся уже после того, как нашли труп. Я сама открыла ему дверь.

Кто остается? Исидор? Дед категорически не похож на убийцу. Как, впрочем, и его закадычный друг Матвей. Оба старичка не покидали гостиную, они поели и сели сражаться в шахматы, не обращая никакого внимания на окружающих. Думаю, их тоже можно сбросить со счетов. Основные подозреваемые – Светлана, Константин, Лена и Никита. Дочку Светы и Кости не стоит принимать в расчет: если наши с Ниной размышления верны и предыдущие жены бизнесмена погибли от руки одного и того же убийцы, то прежние преступления совершены, когда Василиса была совсем маленькой.

Ноги снова стали коченеть, я поежилась. Самый интересный для меня человек – женщина, которая находилась в спальне Павла. Кто она? Я так и не узнала ее голос, хоть и обладаю острым слухом профессионального музыканта. Светлана? Может, Лена? Сотрудница Брыкина, с которой я и десяти слов за весь вечер не сказала? И, кстати, почему таинственная незнакомка до сих пор не появилась в прихожей? Не могла же она испариться как ведьма, через каминную трубу – в квартире нет очага с дымоходом.

Внезапно мне стало жарко. «Лампа, ты редкостная идиотка!» – обругала я себя. Черная лестница! Загадочная мадам воспользовалась запасным выходом и сейчас уже далеко от квартиры Брыкина. Госпожа Евлампия Романова может хоть до утра стоять босиком в луже кошачьей мочи, никто в прихожей не появится. В дом можно незаметно войти, и его нетрудно тайком покинуть. В кабинете мог быть кто угодно, совсем необязательно, что таинственная дама – гостья...

Проклиная себя за тупость, я вышла из укрытия и отправилась в ванную. Но больше всего мне хотелось войти в спальню к Павлу и напрямик спросить: «С кем вы только что беседовали? Кому платите деньги? За что? Если у вас есть предположение относительно личности убийцы, то почему не поделитесь им с милицией?»

Только ответит ли Брыкин честно? Ох, боюсь, он просто выставит нахалку Лику вон. Нет, мне следует и дальше изображать домработницу, тогда я узнаю много интересного...

Уже выйдя из душа и вытираясь тем же вконец мокрым вафельным полотенцем, я вдруг сообразила, каким образом можно найти таинственную незнакомку. Мысль была настолько гениальной, что я запрыгала от радости на выщербленной желтой плитке, чуть ли не ровеснице большевистского переворота тысяча девятьсот семнадцатого года. Больница доктора Сейфуллина! Туда поместили пожилую женщину по имени Пелагея Андреевна, осталось лишь уточнить фамилию той, что оплатила лечение, и никаких проблем! Восхищенная собственным умом, я вернулась в свою спальню, залезла на высокую кровать, завернулась в тонкое одеяло, подтянула колени к носу и в одночасье заснула.

Утро началось с громкого вопля.

– Липа! Ты где, Липа? Или нет... Лика, Лика!

Я вскочила, быстро натянула джинсы и футболку и побежала на крик.

– Ну наконец-то, – недовольно сказал Исидор. – Тебя не дозовешься! Где пропадала?

– Простите, очень крепко заснула, – принялась я оправдываться. – Вам подать завтрак?

– Уже поел, – отмахнулся Сидя.

– А чем полакомились? – спросила я.

– Не помню, – ответил дед. – Неважно! Погладь костюм, парадный. У меня заседание в Академии, в десять надо выехать.

– За вами придет машина? – уточнила я.

– Какая еще машина? – удивился Сидя.

– Ваша.

– У меня нет автомобиля!

– А как вы отправитесь в Академию?

– На метро, – пожал плечами Исидор.

– Так лучше я вас отвезу!

– На чем? – вовсе не обрадовался Исидор.

– На своей «букашке», – улыбнулась я. – Надеюсь, вы не побоитесь сесть в малолитражку?

– Ну-ну... – проскрипел он. – А Мотя туда влезет?

– Постараемся и его разместить, – пообещала я.

– Костюм в шкафу, – сказал Исидор, – и рубашка там же. Гардероб в моей спальне, третья дверь справа. Утюг на кухне, вон он, на подоконнике.

Я сбегала в его комнату и нашла в шкафу одну пиджачную пару доисторического периода. Там же висела и белая рубашка с пуговицами из настоящего перламутра. Я замерла, увидев ее. Такая же была у моего отца, он очень любил эту вещь.

– Ну? Долго еще ждать? – поторопил меня академик, входя в комнату. – На сорочку любуешься? Да, умели раньше вещи шить! В тысяча девятьсот... не помню каком году нам эти рубашки на конференции выдали.

– Мой папа носил похожую, – некстати вырвалось у меня.

– Он работал на оборону? – оживился Исидор.

Я замялась. Стоит ли сообщать ему, что у «домработницы» был отец-профессор, генерал, занимавшийся ракетами? Дед начнет интересоваться, задавать вопросы...

– Нет, – покачала я головой, – отец служил... э... шофером у высокопоставленного лица.

– А как его звали? – задал ожидаемый вопрос математик.

Я, успев забыть, какое отчество указано в чужом паспорте, постаралась перевести беседу на другую тему:

– Простите, а где утюг?

– Я ведь говорил: в кухне на подоконнике, – отрапортовал Сидя, – экая ты беспамятная!

Мы вернулась в кухню, я ахнула.

– Но это же не электрический утюг, а чугунный!

– И что? – вздернул брови Исидор.

– Не умею таким пользоваться!

– Нашла проблему... Разожгла горелку, накалила подошву, и вперед!

– Боюсь, прожгу вещи, они уже не новые.

– Костюму всего третий десяток, – заявил Сидя, – мне его перед вручением какой-то премии принесли. Уже не помню, то ли я в Англию тогда ездил, то ли в Германию. Ах да, в Гейдельбергский университет пригласили, мне там звание почетного профессора дали. Научные звания – полнейшая глупость, ума они не добавляют.

– И вы больше не покупали обновок? – спросила я, с опаской разглядывая чугунного монстра.

– Зачем?

– Ну так... – растерялась я. – Нельзя же с одним костюмом жить.

– Почему?

Вопрос поставил меня в тупик. Ответа на него не нашлось.

– Почему? – повторил Исидор Ринг. – У меня от новых штанов ума прибавится? Я лучше с задачами справлюсь? Кстати, брюки есть, целых две пары, и три свитера. Костюм мне только в Академии, на сборища потребен. И что? Погладишь?

– Боюсь, – честно призналась я.

Сидя пожевал нижнюю губу.

– Ну и ладно. Он давно висит, нормально смотрится. Зачем еще утюгом махать, все равно в дороге помнется. Мотя тоже в неглаженом поедет, он утюг разбил.

– Чугунный? – оторопела я. – Как Матвей ухитрился это проделать?

Исидор засмеялся.

– У него кошек семь штук, он их завел, когда его дочь Галя в Америку на ПМЖ уехала. Вот одна животина утюг с подставки и скинула. Так мы едем или нет? Я пойду позову Мотю.

Увидав мою малолитражку, Матвей испуганно воскликнул:

– Я сзади.

– Ну ладно, – неконфликтно согласился Исидор.

– Сидя, может, ты за руль сядешь? – осипшим голосом предложил Матвей. – Девочка пассажиром поедет.

– Нельзя, – живо пресекла я попытку отнять у меня руль.

– Почему? – хором поинтересовались дедушки.

– Страховая компания против, – нашла я подходящий аргумент. – Садитесь, пожалуйста!

– Здесь нет задней дверцы, – заявил Мотя.

– Минуточку, – засуетилась я, – надо отодвинуть переднее кресло... Вот так, полезайте...

Матвей жалобно посмотрел на Исидора.

– Может, как всегда, на метро?

Математик похлопал физика по плечу.

– Нехорошо обижать девочку, она от чистого сердца предложила. Закидывай ногу.

– Она не поднимается.

– Постарайся!

– Не получается!

– Мотя, не кривляйся, – сурово приказал Исидор, – соберись!

– Хорошо, – кивнул старик, он медленно водрузил правую ногу в салон, потянул вверх левую и замер.

– Ну? – занервничал Сидя. – Как?

– Не идет! – пискнул Мотя.

– Кто?

– Нога. Левая, задняя, – уточнил Матвей.

– Покажи мне свои передние ноги, – рассмеялся Исидор, – давай лезь.

– Никак!

– Не капризничай!

– Ей-богу, не получается!

– Хорошо, выходи, сядешь впереди.

– Не получается!

– Вот заладил... Верни ногу на асфальт!

– В спину вступило! Радикулит схватил! Машина очень маленькая!

– Как тебе не стыдно, Мотя? – с чувством произнес Исидор. – Девочка мало зарабатывает, небось еле-еле на горбатый «Запорожец» наскребла, а ты выпендриваешься!

– Это не «Запорожец», – поправила его я и тут же пожалела о своих словах.

– Да ну? А что это за таратайка? – прищурился Исидор.

– В «Чайке» просторней, – вдруг заявил Матвей, избавив меня от необходимости отвечать. – Не забыл, как нас в шестьдесят пятом на прием возили? К американскому послу за наградой фонда имени Пифагора.

– Я глупостей не запоминаю, – отмахнулся Исидор. – Ну так что, Липа, будем с ним делать?

– Меня зовут Лика.

– Лика, толкай Матвея в постамент, а я его за руки дерну, – предложил Исидор. – Ну! Айн, цвай, драй! Тянем, потянем...

– Господи помилуй! – заорал Мотя, но все же очутился на сиденье.