Глава 5

Телефон опять затрезвонил.

– Привет, это я, – как ни в чем не бывало сказал Леша, – спаси! В шесть утра меня разбудила звонком Ирина Леонидовна, конкретно так заявила: «Алексей! Слушай сюда! Если принесешь начальнику любую еду, кроме свежих огурцов и петрушки, я тебе враг до могилы! Твоей! Без базара говорю! Чисто конкретно! Велю своим людям твой труп в лесу закопать».

– Во как! – восхитилась я. – Сурово. Надо послушаться. Ирина Леонидовна такая, как скажет, так и сделает.

– А сейчас Иван Никифорович отправил меня в кафе «Бабуля-котлетка», – простонал Епифанов, – велел принести бургер!

– О!

– Двойной!

– О-о!

– С особым наполнителем!

– Каким?

– Тройной бекон!

– Ого!

– С майонезом!

Я икнула.

– С чем?

– Майонезика велел побольше налить на мяско, – уточнил Алексей, – плюс три порции картофеля фри. Еще молочно-шоколадный коктейль, пирожки с малиной.

– Пирожки, не пирожок? – уточнила я.

– Ага! Три штуки, – наябедничал секретарь.

– Мда!

– Хлеб!

Я подпрыгнула.

– Так в бургере хлеб есть! Зачем ему еще?

– Иван Никифорович очень любит шоколадное масло, которое в «Бабуле-котлетке» дают.

У меня пропал дар речи.

– Таня, – позвал Алексей, – Тань! Ты тут?

– М-м-м, – промычала я, – значит, шоколадное маслице?

– Да, а как его без хлеба съешь?

– Никак, – согласилась я, – разве что на язык намазать.

– Ой, ну ты и сказала, – засмеялся Леша, – Иван Никифорович его с нарезным любит. Всегда так ест.

Меня охватило негодование.

– Всегда?!

– Иногда босс просит вместо обычного белого хлеба сдобную булочку принести, – с готовностью уточнил порученец.

– Вкусно, наверное, – пробормотала я.

– И вот проблема, – вновь пригорюнился парень, – если я принесу ему, как обычно, обед…

– Как обычно, – эхом повторила я.

– …а Ирина Леонидовна об этом узнает, – продолжал Алексей, которого совершенно не смутил мой тон, – то она меня уроет. А если я не притащу жрачку, получу люлей от босса. Куда ни глянь, повсюду тридцать восемь. Что делать, Тань?

Я молчала. Алексей рассуждал дальше:

– С другой стороны, если активировать логику… Ну откуда мать шефа узнает, что он лопал? Иван Никифорович хитрый! Перед тем как обедать, он пиджак, рубашку снимает и халат надевает.

Ко мне вернулся дар речи.

– Зачем ему халат?

– Босс мегапрофессионал в сыскном и разведывательном искусстве, – с восхищением сказал Леша, – я учусь у него каждый день. Задал шефу тот же вопрос, когда он мне велел халат купить и в шкаф в кабинете затырить. Иван Никифорович ответил: «Леша, агенты проваливаются на мелких деталях. И многие забывают про запах. У большинства женщин не носы, а анализаторы воздуха. Вот поем бургеров, вернусь домой, мать меня обнимет и скривится: «Сын! Ты лопал булку с котлетой!» Мама фастфуд считает кошмаром, по ее мнению, съесть бургер – это хуже, чем родину продать! И нюх у нее, как у собаки на таможне. Еще она на рубашке пятнышко от майонеза-кетчупа заметить может. Поэтому я снимаю верхнюю одежду, халат мне в помощь. Домой вернусь в чистой сорочке, без запаха котлет. Выкинь из шкафа старый, он весь грязный, в потеках от соусов, купи новый». Понимаете, какой могучий ум у босса?

– Угу, – протянула я, – могучий, как дуб!

– Никак Ирина Леонидовна не узнает, – повеселел Алексей, – хорошо, Таня, что я тебе позвонил. Хоть ты и ничего путного не сказала, да в голове у меня просветлело. Пошел за жратвой.

– Иди, иди, – пропела я, – только завещание сначала составь.

– Зачем? – поразился секретарь. – Я умирать не собираюсь.

– А придется, – прошипела я, – потому что тебя Рина убьет, и права будет! Травишь Ивана Никифоровича! Таскаешь ему вредную жрачку!

– Да как она узнает!

– Ей я прямо сейчас позвоню, про халат доложу, – мстительно сказала я.

Алексей ойкнул и отсоединился, а я, красная от негодования, въехала в подземную служебную парковку. Бургер с тройным беконом и майонезом? Хлебушек с шоколадным маслом? Коктейль и пирожки?! Вот так диета! А несчастная жена боится даже посмотреть на одну крохотную конфетку?!

Вне себя от злости я поднялась в офис, вошла в переговорную, увидела членов бригады за круглым столом и мрачно сказала:

– Итак! Что мы знаем?

– К Сиракузову пришел дьявол, – отрапортовал Федя Миркин, – сделал ему шикарное предложение.

Наш психолог Михаил Юрьевич Ершов постучал карандашом по столу.

– В прежние времена большинство населения России исправно посещало храмы, и тогда явление сатаны кому-либо не казалось чем-то исключительным. Если веришь в Бога, то признаешь и существование нечистого. Люди читали на ночь молитвы при свече, в духоте, многим из-за отсутствия кислорода всякая ерунда мерещилась. Кстати, в девятнадцатом веке в дурдома помещали людей, которые представлялись убиенным царевичем Дмитрием, Наполеоном, Петром Первым. Сейчас сии персонажи из бреда практически исключены, ныне в психушках актеры Голливуда, человек-паук, агент ноль-ноль семь. Времена меняются, и мы меняемся вместе с ними. Думаю, первая встреча с сатаной у Владимира произошла на фоне гриппа или какой-то другой инфекции. При высокой температуре больной может бредить. Или ему снятся сны, которые он, проснувшись, считает реальностью. Не забудьте, в какой семье рос Сиракузов: мать – гадалка и доморощенный психолог, отец увлекался оккультными науками. Ясно, почему парню сатана явился. Вот ко мне в бреду мог Зигмунд Фрейд прийти.

– Но договор-то есть, – возразила я.

Илья Григорьевич Аверьянов поднял руку.

– По поводу пергамента. Он старый. Такой не выпускали более ста лет.

– И где сейчас его можно найти? – поинтересовалась Вера Трофимова, которую я совсем недавно взяла на работу.

– Обычно для подделки документов используют древние книги, – пояснил Илья. – Ранее, когда человек открывал томик, он всегда видел пустую страницу, ее называли шрифтблатт. Простите мой немецкий. В переводе – это лист для письма. Там автору полагалось ставить автограф или на нем шлепали свою печать собиратели библиотеки, или кто-то вам дарил книгу и писал поздравление с днем рождения, именинами, Рождеством. Потом листочек из экономии упразднили, сейчас он есть только в очень дорогих изданиях. Еще в старину перед иллюстрацией вставляли папиросную бумагу или вшивали кусок тонкого пергамента, чтобы сберечь картинку. Поэтому самый простой путь направиться в букинистический магазин, порыться на полках, найти томик со шрифтблаттом или вклейкой перед картинкой и совершить акт вандализма: выдрать лист. А вот с чернилами сложнее. Вернемся к нашему договору. Пергамент девятнадцатого века. Красящее вещество – современное, немецкого производства для ручек «Гораман».

– Чернила разные? – изумилась Вера.

– Почти все дорогие фирмы, выпускающие авторучки, делают свои, – снисходительно объяснил Аверьянов, – хотя если заправить «Гораман» продукцией «Стило», ничего не произойдет.

– Кто сейчас пользуется таким анахронизмом, как самописка? – удивился Федор.

Михаил Юрьевич вынул из портфеля замшевый мешочек.

– Я. И у каждого крупного руководителя перо есть, с его помощью подписывают договоры. Это традиция. Но ты прав. Массовый пользователь давно перешел на «шарик», а теперь он печатает на компьютере.

– Договор писал человек, который не учился каллиграфии, – продолжал Илья, – он просто постарался выписать «красивые» буквы с завитушками. Печать можно сделать на заказ. За короткое время тебе любую наваяют. Кровь! Вот это интересно!

– Собачья? Кошачья? – предположила я.

– Человеческая. Взята у Сиракузова.

– Правда? – удивился Димон.

– Именно так, – кивнул Аверьянов, – если хотите знать мое мнение: никакого дьявола, конечно, нет. Есть некий человек. Он знает о том, что Владимир в юности продал душу нечистому. И сейчас пугает Сиракузова.

– Он клялся, что никому не рассказывал о сделке, – возразила я.

– Он мог забыть, – пожал плечами Федя. – Разболтал спьяну, утром и не вспомнил.

– Владимир сказал, что не употребляет горячительного, – напомнил Коробков.

– Он старовер? – прищурился Миркин. – Или член общества воинствующих трезвенников? Мормон?

– На тему его религиозных взглядов мы не беседовали, – вместо Димона ответила я.

– Назюзюкался разок и все растрепал, – предположил Федя.

– В чем смысл сей акции? – осведомился Ершов. – Какова цель спектакля? Пришел сатана, напугал мужика. Дальше что?

У меня зазвонил телефон, я ответила:

– Да. Кто? Так. Ясно. Хорошо. То есть плохо.

– Что случилось? – не сдержал любопытства Димон, когда я положила трубку на стол.

– Есть ответ о цели спектакля, – пояснила я.

Глава 6

– Говори, не тяни, – потребовал Коробков.

– Звонила личный секретарь Сиракузова, – сообщила я, – Владимира сегодня утром госпитализировали в тяжелом состоянии. Инсульт. Ему стало плохо на работе, но он успел попросить помощницу сообщить нам о том, что его увозят в больницу.

– Опа-на! – щелкнул языком Миркин. – Довели мужика до реанимации. Жена? Дети? Теща?

– С последней, по словам клиента, у него самые прекрасные отношения, – уточнила я. – С супругой тоже все хорошо. Детей нет.

– Наверное, жена сейчас рыдает, – вздохнула Вера.

– Говорят, крокодил перед тем, как с аппетитом сожрать добычу, всегда над ней плачет, – промолвил Коробков. – Деньги! Вот главный мотив почти всех преступлений. Уж сколько раз я огород копал! Чего только не отрывал: месть, зависть, прелюбодеяние, ненависть… Да только потом лопата натыкалась на последний плодородный слой, и… там было бабло. Вульгарные ассигнации. Казначейские билеты сильнее всего другого оказываются.

– Надо поговорить с членами семьи, – решила я. – Дима, ты о них что-нибудь узнал?

– Поверхностно, – ответил Коробков, – супруга Лариса Николаевна Горелова, дочь крупного бизнесмена. Она младше мужа.

– Бедненькая, – снова с сочувствием произнесла Вера.

– Навряд ли так можно назвать девушку, чей папаша устал считать свои миллиарды, – ухмыльнулся Федор.

– Она утром проводила любимого на работу, ждала его вечером, а тут такое, – вздохнула Трофимова.

– Небось мужик по расчету женился, – не утихал Миркин.

– Ну, зачем о человеке сразу плохо думать, – возмутилась Вера, – может, он искренне полюбил Ларису.

Димон оторвался от экрана компьютера.

– Веруня, мне тоже не очень нравится, когда на кого-то мусор метут. Владимир говорил, что на момент бракосочетания у него уже был бизнес. И есть факты. Пока я глубоко не копал, но могу сказать: господин Сиракузов на день женитьбы был совсем не бедным мальчиком. Он владеет в Москве несколькими салонами массажа. На сайте его фирмы есть замечательный рассказ. Полагаю, его в порыве вдохновения наваял нанятый владельцем пиарщик. Слушайте. Прапрапрадед Владимира служил у Петра Первого летчиком и выиграл сражение.

– Что? – засмеялся Ершов. – У царя-реформатора не было самолетов.

– Читаю, – повысил голос Коробков. – «Победив в битве японцев, барон фон Сиракузов улетел на своем истребителе…»

– Петр не воевал со Страной восходящего солнца, – снова сделал замечание наш психолог.

– Дмитрий просто цитирует чужой текст, – остановила я Михаила Юрьевича.

– Короче, прапра и так далее дедуля приземлился в Токио, оттуда сбежал в Таиланд, – доложил Коробков.

– Эта страна до тысяча девятьсот тридцать девятого года называлась Сиамом, – пробурчал Ершов.

– И там он основал местную школу массажа, – повысил голос Димон, – после распада СССР его потомок Вольдемар фон Сиракузский вернулся в Москву и открыл здесь свои салоны. В них делают массаж в лучших тайских традициях.

– Гениальный бред, – рассмеялся психолог.

– Основная задача пиара – чтобы тебя народ из общей массы выделил и запомнил, – сказала Вера, – и не важно, как вы этого добились, из-за дурацкой истории с самолетом Петра Первого вы сейчас обсуждаете Сиракузова. Цель достигнута.

– Несколько десятилетий назад, благодаря дьяволу, дела у Сиракузова пошли в гору, – заметил Аверьянов. – На фоне большинства граждан России Сиракузов богач каких мало. Но на фоне тестя, олигарха Горелова, он нищий. Почему папуля разрешил дочке выйти за неровню замуж?

Вера закатила глаза.

– Любовь!

– Лариса при походе в загс была уже не юной девушкой, – заговорил Димон, – она жила в поселке «Якорь-мечта» вместе с родителями. Отдельных апартаментов не имела. Я нашел фото с празднования ее двадцатипятилетия. На снимке гости. Посторонних на вечеринку, думаю, не пустили. Полагаю, что там были исключительно близкие приятели. Михаил Воробьев, двадцати восьми лет, сын бизнесмена, владелец конфетной фабрики. Олег Ваканов, на год старше Ларисы, сын звезды шоу-бизнеса, певицы, он открыл салон продажи иномарок. Еще пять парней. Все из весьма обеспеченных семей, все со своим бизнесом. Успешны. Богаты. И все с девушками. Так прямо и написано: «Константин Перов, сын Игоря Перова, с его невесткой Катей». Одиноких женщин было две. Одна Лариса, вторая неизвестная. Снимок опубликован в журнале «Хит недели» в разделе светской хроники. Репортеры знали всех тусовщиков. Но под неизвестной симпатяжкой указано: «И гостья вечера».

– Она впервые оказалась в этой компании, – сделал вывод Миркин.

– Она вообще посторонняя, – отрезала Трофимова. – У Ларисы платье от Диор, она сверкает бриллиантами. Парни в очень дорогих костюмах, с эксклюзивными часами. Волосы у всех пострижены, уложены в недешевых салонах. Ботинки из питона, крокодила, замши, туфли от Шанель. Теперь изучим незнакомку. Платье тоже недешевое, Гуччи, но оно взято напрокат.

– Почему ты так решила? – спросил Илья.

– Сидит плохо, линия плеча уехала, талия не на месте, – перечислила Вера, – рукав длинноват. Или она взяла его на один вечер для выхода, или у кого-то одолжила. Туфли той же фирмы, но они ей велики. Прическа, макияж не экстракласса. Девица небогата, но отчаянно пытается казаться таковой.

– Вы не о том думаете, – перебил ее Коробков, – не важно, откуда незнакомка взялась. Другое имеет значение: Ларисе двадцать пять, а она одна! Скоро станет старой девой. Отец это понимал, поэтому любому жениху рад был. Даже Сиракузову, хотя тот намного старше его дочери.

Я повернулась к Коробкову:

– Договорись с Ларисой. Попроси ее о встрече со мной.

– Когда? – деловито уточнил Димон.

– Да хоть сейчас! – воскликнула я. – Где они живут?

– А все в том же «Якоре-мечте», – пропел Коробков, тыча пальцем в трубку. – Алло! Добрый день! Можно поговорить с Ларисой Николаевной? Да, конечно.

Димон положил сотовый на стол.

– Очень строгая дама подошла, спросила: «У меня определился номер. Можно я перезвоню через минуту?»

– Хочет выяснить, кто ты, – хмыкнул Миркин, – бери мобильник, мигает.

Димон послушался.

– Добрый день еще раз. Верно. Как состояние Владимира? Да, он посетил нас. Меня зовут…

Все молча слушали, как Коробков представился по полной форме, а потом завел беседу с женой Сиракузова.

– Не откажите во встрече нашей начальнице, Татьяне Сергеевой, – говорил Димон. – Хорошо. Секундочку!

Коробков взглянул на экран ноутбука.

– С учетом пробок ей час пятнадцать добираться.

Я взяла сумку, через минут десять села в машину и в то же мгновение услышала звонок сотового, на экране высветилось: «дом».

– Что случилось? – спросила я.

– Зачем сразу о плохом думать? – зачастила Рина. – Помнишь про сегодняшний поход в клинику?

– Конечно, – заверила я.

– Вам проведут тестирование. И могут направить вас на занятия Би-ко-го!

– Что за зверь такой? – напряглась я.

– Особая методика, цель которой максимально сжечь жировой слой, – объяснила Ирина Леонидовна, – авторская разработка. Нужно иметь при себе спортивную форму. Вчера тебя там предупредили: возьмите все!

– Я совсем забыла! – воскликнула я.

– Так я и думала. В твоем распоряжении волшебная палочка, пользуйся сколько угодно, количество взмахов неограниченно! – объявила свекровь. – Я привезу две сумки, твою и Ванину, оставлю их на ресепшен в клинике.

– Ты гений! – восхитилась я.

– Хвалите меня, хвалите, – пропела Рина, – обожаю лавровые венки, фимиам, восторг и поклонение! Смотри, не опоздай! Кстати! Возможно, вы сегодня заниматься и не будете, это врач решит. Но надо быть готовой на всякий случай. Помни, худеешь ты, а Ваня – герой, который ради тебя совершает подвиг. Приготовлю-ка я на ужин кабачки, фаршированные курятиной. Ванечка их обожает, и блюдо диетическое!

– Лучше не надо, – вздохнула я, – Иван плотно пообедал бургерами с котлетами, беконом, запил их молочным коктейлем, заел пирожками и батоном с шоколадным маслом.

В трубке воцарилась тишина.

– Шутишь? – через некоторое время осведомилась свекровь.

– Серьезна, как адвокат, – вздохнула я и рассказала все, что узнала от Алексея.