Глава 10

Мы уютно устроились в углу совершенно пустого зала и начали говорить о собаках.

– Умеете делать печеночные чипсы? – поинтересовалась Зина.

– Впервые о них слышу, – призналась я.

Булочница принялась объяснять.

– Сделать их проще простого. Берем говяжью печенку, лучше замороженную. До конца не размораживаем, так будет удобнее резать ее на маленькие, с ноготок, кубики. Кладем их на противень в один слой, ставим в сильно разогретую духовку минут на двадцать, потом уменьшаем температуру градусов до 70–80. Периодически перемешиваем. Примерно через час духовку надо выключить, оставить будущие чипсы внутри до остывания. Затем опять включить печь градусов на 70 и ждать столько, сколько потребуется, чтобы чипсы стали почти сухими. Остудить их, переложить в баночку, хранить в холодильнике. Вот и все. Они вкуснее и полезнее покупных лакомств, не содержат никаких красителей-консервантов. Завтра хотела Альфреду и Заку очередную порцию насушить. Заодно сделаю и для вас.

– Спасибо, – обрадовалась я.

Дверь беззвучно открылась, в зале появилась стройная женщина в красном пуловере.

– Привет! – весело воскликнула она. – Так и подумала, что здесь пир горой. А мне кофейку с плюшечками?

– Светусик! На улице холодно, почему ты не в теплой куртке? – укорила посетительницу Зинаида, направляясь к шкафу с посудой.

– В машине катаюсь, – отмахнулась Светлана. – Ммм, ватрушки! Можно одну? А лучше две. Нет, три! И штук пять с собой.

– Угощайся, – радушно предложила кондитер, ставя перед ней чашку. – Пьем чай «Зимний вечер». Фруктовый с корицей.

– Прямо в тему, – потерла руки Света.

– У Евлампии два мопса, – сообщила ей, заводя светскую беседу, хозяйка.

– Да что вы! – повернувшись ко мне, бурно восхитилась Светлана. – А у меня чхуня Перла. Еще та вредина, каждый день упрашиваю ее поесть.

– Ты неправильно собачку кормишь, – хмыкнула Зина, – девочке сухой корм не нравится, купи ей паштет.

– Ветеринар велел Перле хрустики давать, – уперлась Света.

Калинина повернулась ко мне:

– А собачка не желает их видеть. Перла совсем не вредина, просто с принципами: ест лишь то, что ей по вкусу. Вот от моих печеночных чипсов она никогда не отказывается.

– Твоя правда, – согласилась Светлана, – за обе щеки их уписывает.

– Завтра притащу тебе и Евлампии по коробочке, – пообещала кондитерша.

– У Перлы будет праздник, – захлопала в ладоши Света.

– Евлампия купила в «Кроте» дом, – доложила ей следующую новость Зина, – стала нашей соседкой.

– Вау! – запрыгала на стуле Света. – Вы въехали в особняк Игнатовой? Ремонт затеете? Не выламывайте мраморные панели в холле. Они смотрятся по-купечески, но Маша их из Италии привезла, бешеные деньги заплатила.

– Нет, мы приобрели особняк на Ягодной, – уточнила я, – участок около Горской.

Калинина отвела глаза, а Светлана взвизгнула.

– Про́клятый дом продался!

– Соколова, замолчи, – сквозь зубы процедила Зинаида.

– Ой! – пропищала Света и прикрыла рот рукой. – Не хотела говорить, само выскочило!

У меня по плечам пробежал озноб.

– Про́клятый дом? Почему вы его так назвали?

– Я пошутила, – принялась глупо оправдываться Светлана, – сболтнула, не подумав. И вовсе не это слово сказала.

– Я очень хорошо расслышала, – возразила я.

– Нет, нет, вам показалось, – занервничала Соколова, – я произнесла… э… покерный дом. Покерный – проклятый, очень похоже. Рот ватрушкой забила, дикция нарушилась.

– Евлампия, – позвала меня Зинаида, – давайте покажу, как пирожные пекутся!

– И я хочу посмотреть! – обрадовалась Светлана. – Ни разу еще у тебя на кухне не была, прямо обидно. Вот Ксения один раз показала мне, как тесто для рогаликов готовит. Ты же, наверное, все переделала? Кстати, интересно, как у Ксюхи дела? Мне ее жуть как жаль. Сама свою жизнь загубила, сидит теперь за решеткой вместе с ужасными преступниками.

Кондитер схватила со стола чашку и, разом опустошив ее, заявила:

– Света, я закрываюсь. Извини.

Болтунья показала на часы, висевшие на стене:

– Еще рано!

Зина поджала губы.

– Я плохо себя чувствую. И народу нет.

– Не идет сюда покупатель, – пригорюнилась Светлана, – плохой имидж у кондитерской. Я тебя предостерегала: «Не связывайся с кафе и пекарней, у места дурная слава. Лучше в супермаркете точку основать». А ты уперлась. И что получилось? Да ничего хорошего пока.

– Заткнешься ты, наконец, или нет? – не выдержала Зинаида.

– Чего я сказала-то? – растерялась Света. – Никакого секрета нет, всем про Ксюху известно. И ты не виновата в смерти людей. Не ты тогда здесь хозяйничала, на праздник пирожные делала. Верно, Евлампия?

– Понятия не имею, о чем ведете речь, – ответила я. – Но очень хочу узнать, почему купленный нами особняк считается про́клятым, и…

– Аура там черная, – не дала мне договорить Соколова, – все жены Кутузова не своей смертью в нем поумирали. Вот жуть! Ужас кромешный! Ой, вы не знали?

– Нет, – мрачно ответила я.

Булочница, явно испытывавшая желание запихнуть в рот Светлане полотняную салфетку, сдвинула брови.

– Надо ей правду рассказать, – неслась дальше Света. – Евлампия все равно узнает, Маринка доложит. Едва Рыба услышит, что в про́клятый дом люди въехали, сразу к новой хозяйке прибежит и наврет с три короба.

Зинаида пододвинула ко мне блюдо с ватрушками.

– Евлампия…

– Меня можно звать просто Лампа, – улыбнулась я.

Светлана расхохоталась.

– Как прикольно!

Кондитер сложила руки на груди.

– Лампа, вы уже поняли, что у Светы язык на привязи не держится? Мы с ней с юности знакомы, она всегда такой была – ляпнет не подумав, потом угрызается, бежит ко мне с вопросом: «Зачем я глупость сболтнула?» У меня один ответ на это: «Потому что ты сначала говоришь, а потом думаешь». Доверять ей тайны не советую, о ваших секретах сразу вся округа узнает. Но Светка никогда не врет, говорит как есть. Если у вас в доме упал потолок, она так и скажет, ничего не прибавит, интересных деталей не выдумает. И растреплет о вашей неприятности исключительно по глупости, зла Соколова никому не желает, она добрая и безобидная, как новорожденный котенок. Конечно, человеку, чью тайну все узнали, от этого не легче, и на Свету многие обижены, друзей у нее мало. А вот Рыба, то есть Марина Бородулина, другая. Кличку она получила за свою привычку повторять: «Я чужие секреты хранить умею, молчу, как рыба». Маринка, в отличие от Светика, хорошо поразмыслит, прежде чем что-то сказать. Если у вас с Бородулиной сложатся близкие отношения, то Рыба, выяснив о вас жареное, будет молчать. Но едва между вами пробежит черная кошка, пиши пропало, она немедленно пустит сплетню. И сделает это филигранно, так перемешает истину с выдумкой, так коктейль преподнесет, что большинство народа ей поверит. Сама Марина направо-налево голосить о других не станет, она чужими руками горячую картошку из костра таскать любит. И подчас использует в своих целях Соколову. А Света, хоть и знакома с Рыбой много лет, всегда на ее удочку попадается. Сколько раз я ей внушала: «Расскажет тебе Марина по секрету нечто захватывающе интересное, не беги к другим, не передавай инфу, сначала мне ее изложи».

– Я так и делаю, – начала оправдываться Светлана.

– Да ну? – прищурилась Зинаида. – А кто распустил слух, что у Корольковых родилась двойня и один ребенок умер? Ты! Все потом именно на тебя ссылались. Извини, Света, но твоя Перла умнее хозяйки. Помнишь, как она на Маринку накинулась и попыталась ее за ногу укусить? Бери с чихуахуа пример: явится к тебе Бородулина – гони ее вон.

– Это случайно вышло, – захныкала Света. – Я с Рыбой поговорила, от души Люсе Корольковой посочувствовала и к тебе понеслась с рассказом. А по дороге столкнулась с Лесей Забелиной. Она спросила: «Светочка, отчего у тебя лицо такое странное?» Сама не знаю, зачем ей то, что от Маринки услышала, озвучила. Загипнотизировала меня Леська.

Кондитер налила в мою чашку чаю.

– Понимаете, Лампа? Рыба Соколову распрекрасно знает, вот и использует ее. Марина к любому человеку ключик подберет, она знатный манипулятор. И к вам попытается в душу влезть.

Калинина взяла свою чашку и начала пить.

– Уже пообщалась с Бородулиной, – вздохнула я. – Шла к вам и столкнулась с Мариной. Она меня к себе в гости зазывала, обещала рассказать, почему не надо в угловой комнате гостевого дома спальню устраивать. Про каких-то призраков упоминала.

Зинаида отставила пустую чашку.

– Лучше с Рыбой не контачить. Здрассти – до свидания, и конец. Она к вам в гости ходить будет, в лучшие подруги набьется, и получите дерьмо полным ведром. Коренных «кротовцев», тех, кто в поселке со дня основания живет, осталось мало: Света, Марина, Ирина Леонидовна, я, ну и еще несколько человек. Горская сюда с мужем приехала. Тот стоматологом был, зубы всему начальству «НИИгосстройгоротоннеля» лечил, потому и получил участок в барской зоне.

– Барская зона? – переспросила я. – Что это такое?

Глава 11

Зина показала на блюдо:

– Ешьте ватрушки, вкуснее ни у кого не найдете… Если посмотрите на план поселка, вам станет ясно: он поделен главной, самой широкой улицей на две неравные части. В левой участки получило руководство треста и землю под строительство дач себе выделило не скупясь, у каждого оказалось по гектару. К тому же территория, где поселились высшие чины, лесная. Кооператив «Крот» был основан в советское время, и чтобы боссов не обвинили, что они присвоили огромную площадь, а рабочему люду показали фигу, директор предприятия «НИИгосстройгоротоннель» выделил участки и простому народу.

– Не совсем уж простому, – поправила Светлана.

– Твоя правда, – согласилась Зинаида. – Будущих владельцев фазенд отбирали тщательно. Мой отец служил мастером в цеху сборки. Папа не пил, не курил, матом не ругался, любил маму, обожал меня, считался передовиком производства, его портрет постоянно висел на Доске почета. Разумеется, отец был членом КПСС, считался, как тогда писали в характеристиках, политически грамотным, морально устойчивым. Его посчитали достойным соседом начальства, и нашей семье выделили землю в той части «Крота», которую прозвали «крестьянской». Дали ему двадцать соток, и на фоне шести, которые получали тогда москвичи, это казалось огромным владением.

Калинина бросила взгляд на подругу и продолжила: