Глава 6

На следующий день в начале первого в дверь моей квартиры позвонили. Я сам открыл и увидел высокого стройного мужчину лет сорока, у ног которого громоздился здоровенный баул.

– Доброе утро, – басом произнес он, – разрешите представиться, Генри фон Дюпре. Матушка велела у вас поселиться.

Я, ранее думая, что «мальчику» лет восемнадцать-двадцать, на всякий случай уточнил:

– Вы сын Анны?

– Он самый, – подтвердил «малыш». – Скажите, в вашем пансионе предусмотрен завтрак в комнаты? Не люблю трапезничать в общем зале. Анна предупредила на ресепшен, что мне нужна отдельная ванная?

– Простите, господин Дюпре, вы находитесь в квартире Ивана Павловича Подушкина, – церемонно заметил Борис.

– Прошу извинить, – улыбнулся Генри, – я перепутал номер. Матушка написала…

– Все правильно, – сказал я, – вы попали по нужному адресу. Но я не сдаю внаем жилье.

– Да? – поразился гость. – Как же тогда?

– Иван Павлович пригласил господина Дюпре пожить у себя в качестве гостя, – растолковал секретарь, – бесплатно. Ваша спальня налево. Прошу сюда. Вот. Вуаля!

Борис распахнул дверь, я удержал возглас удивления. Мой помощник постарался изо всех сил. Обои он, правда, не поменял, зато вместо приятных моему глазу темно-коричневых портьер на окне висели светло-голубые. Этот цвет преобладал и в обстановке. Плед на кровати, ковер, скатерть на журнальном столике и куча других предметов были колера летнего итальянского неба.

– Отдельной ванной нет, – пел Борис, – в доме два санузла. Одним пользуется господин Подушкин, другим я. С удовольствием подвину зубную щетку, чтобы вы поставили рядом свою.

Генри поднял бровь.

– Ясно. Спасибо.

В комнату с радостным лаем влетела Демьянка.

– Пес, – поежился Генри.

Я присоединился к беседе.

– Вы боитесь собак?

– Вовсе нет, – протянул господин Дюпре и попытался отпихнуть Демьянку от своего единственного, но здоровенного чемодана.

Псинка, однако, не желала отойти от огромного кофра на колесиках, она скребла его лапой, нюхала, затем попыталась укусить за нижний угол.

– Фу, – строго приказал Борис, – сидеть.

Демьянка завыла. Секретарь схватил ее за ошейник и уволок прочь.

– Сейчас Борис запрет безобразницу, вернется и поможет вам распаковать вещи, – пообещал я.

– Не стоит. Сам прекрасно справлюсь. Не люблю, когда кто-то разбирает мои принадлежности, – отказался фон Дюпре.

– Желание гостя закон, – улыбнулся я, – если передумаете, мой помощник к вашим услугам.

На лице сына Анны появилось задумчивое выражение, потом уголки его губ медленно поползли вверх. Мне стало понятно, что он наконец-то сообразил: я не владелец меблированных комнат, а равный Генри по воспитанию и образованию человек.

– Чудесно, – залопотал гость, – спальня до изумления похожа на мою обитель дома. Благодарен вам за приют. Здесь так уютно. О! Мишка! Точь-в-точь такой же живет в моей комнате дома. Очаровательно! Еще раз примите мое большое спасибо. Оказался в ваших владениях ненадолго, надеюсь вас не обременить.

– Рад помочь, – ответил я ничего не значащей светской фразой и ушел.

Через пару минут из гостевой раздались грохот и бабий визг. Я поспешил назад, постучал в дверь и спросил:

– Генри, вам помощь нужна?

– Нет, спасибо. Извините, я уронил чемодан, – объяснил гость, – право, это ерунда.

– Иван Павлович, вас, – сказал Борис, подходя ко мне с трубкой в руке.

Я взял у помощника телефон, из которого незамедлительно раздался хриплый баритон.

– Господин Подушкин?

– Именно он, – ответил я. – С кем имею честь общаться?

– Бурмакин Василий Федорович, – представился абонент, – следователь, занимаюсь убийством трупа, обнаруженного в селе Коклюшки. Нам надо поговорить.

– Конечно, – согласился я, меня восхитил оборот «убийство трупа», – говорите, куда приехать.

– А если я сам к вам в агентство заскочу? – неожиданно предложил Бурмакин.

Я несказанно удивился, но быстро ответил:

– Буду рад встрече в своем скромном офисе. Адрес…

– Через полчаса появлюсь, – перебил Бурмакин, – куда ехать, знаю.

В изумлении я положил трубку в карман. Мы с Олегом вчера вызвали полицию, приезда которой пришлось ждать очень долго. Находиться в избе, где лежало тело, было весьма некомфортно, поэтому мы сидели в машине. Прибывший на место дознаватель не стал нас с Рыбаковым опрашивать, он лишь взял наши координаты и велел уезжать домой. На мой взгляд, это неправильно, но я не стал спорить с толстым одышливым человеком, которому по внешнему виду можно было дать лет сто. Домой так домой. Но когда я уже завел мотор автомобиля, из избы вышел полицейский и крикнул:

– Эй, парни, помогите трупешник перевернуть.

Вот тут я не выдержал:

– Думаю, медэксперт, который сюда приедет, будет очень недоволен нашим поведением.

– Еще чего, – прокряхтел местный «Эркюль Пуаро».

– Вы без перчаток и бахил, – продолжал я, – тело до приезда криминалистов перемещать нельзя. И абсолютно недопустимо просить свидетелей трогать мертвеца.

– Уезжайте, – разозлился полицейский, – нашелся тут специалист, частный детектив, блин! Уж я поумней и поопытней тебя!

И вот теперь сей малоприятный тип едет в офис моего агентства? Более чем странно. Я не успел еще поразмыслить на сей счет, потому что из комнаты, в которой поселился Генри, опять раздался истошный вопль.

– Могу вам чем-то помочь? – спросил Борис из коридора.

Ответа не последовало. Секретарь всунулся в кабинет.

– Иван Павлович! Господин Дюпре…

– Слышал, – остановил я помощника, – сейчас зайду к нему.

– Как-то неудобно, – смутился Борис, – мало ли чем он там занят.

Я двинулся в коридор.

– Генри не в гостинице поселился, а в моей квартире. Он не постоялец. Как хозяин я имею право в любое время войти в каждую комнату своих апартаментов. Сейчас мы слышали крик, это обстоятельство настораживает.

Я остановился у двери и постучал.

– Генри! Что у вас случилось?

Тишина.

Я нажал на ручку и увидел открытый совершенно пустой кофр и парня, который стоял, прижавшись спиной к шкафу.

– Простите за вторжение, – произнес я, – я слегка обеспокоился звуком, который донесся из спальни. А вы не реагировали на стук в дверь.

– Мы испугались, вдруг вам плохо, – добавил Борис.

– Я раскладывал вещи и пел, мечтаю стать оперным исполнителем. Сейчас ставлю голос, – ответил Генри.

– Тогда мы более не будем нервничать, услышав громкие звуки, – заверил я, – располагайтесь с комфортом.

– Возможно ли попросить у вас чашечку эспрессо и чай, зеленый, – заулыбался Генри, – ни в коем случае не стану обременять вас заботой о себе, намерен питаться сам, но сразу после приезда…

– Сейчас сделаю, – пообещал Борис, – хотите кофе и чай одновременно?

– Да, – подтвердил гость, – люблю сначала выпить эспрессо, потом крепкий чай.

– Желаете перекусить? – спросил секретарь. – Омлет на быструю руку?

Генри отвел глаза в сторону.

– Благодарствую. Я бы съел болтушку из одного яйца и глазунью из двух.

– Омлет и яичницу разом? – повторил секретарь.

– Да, в две тарелки и кари прибавь, – подтвердил гость, – люблю разнообразие вкусов.

– Минут через десять в столовой накрою завтрак, – заверил Борис.

Генри сконфузился.

– Хочу вам объяснить… Вероятно, моя просьба выглядит странно… но прошу понять некоторые особенности семьи Дюпре. Наш фамильный замок имеет площадь шесть тысяч квадратных метров. Я обитаю в правом флигеле, зал для вкушения пищи расположен в центральной части. Мне туда идти четверть часа, не меньше. Матушка позволила мне питаться в детской. Исключительно ради сбережения моих физических сил и времени, коего у меня мало, а в гимназические годы совсем не было. Кроме того, в зале над камином висит пугающая картина. «Саломея с головой Иоанна Крестителя». Я ее боялся, и до сих пор дискомфортно на нее смотреть.

– Тициан, – кивнул я, – великое произведение, но, соглашусь с вами, мрачное, жестокое. Если не ошибаюсь, оно хранится в Риме, в галерее Дориа-Памфили.

– Там копия, – возразил Генри, – подлинник у нас дома.

Я не стал спорить, гость продолжил:

– Посему с младых ногтей я привык трапезничать в одиночестве. На людях кусок в горло не лезет.

– Сервирую завтрак в спальне, – согласился Борис.

Мы с секретарем вышли из комнаты и взглянули друг на друга.

– У каждого свои привычки, – вздохнул Борис, – гостя надо окружить комфортом.

– Согласен, – кивнул я, – отнесите Генри поднос в спальню. Хорошо, что в моей квартире не шесть тысяч квадратных метров. Бедняга парень! Наверное, он, живя в замке, всегда пьет холодный чай и ест остывшие блюда. Пока из кухни кушанья доставят, они замерзнуть успеют.

– В крупных отелях на тележках для доставки заказа в номер предусмотрены маленькие горелки, – растолковал Борис. – Возможно, Дюпре такие используют.

И тут раздался звонок в дверь.

Глава 7

– Вчера на месте происшествия я видел другого сотрудника, – заметил я, когда мы с гостем устроились в кабинете. – Чай, кофе? Бутерброды?

– С удовольствием угощусь капучино, – потер руки парень в джинсах и светло-голубой рубашке, – если честно, я проголодался.

Я позвал Бориса, тот пообещал сделать свои фирменные сэндвичи с курицей. Бурмакин пришел в восторг, рассыпался в благодарностях. Минут десять мы занимались пустыми разговорами, в конце концов я решил, что хватит зря тратить время.

– Василий Федорович, зачем я вам пригодился?

Юноша откашлялся.

– Никак не привыкну к отчеству, если обращаются так, как вы сейчас, то я вздрагиваю и начинаю оглядываться: где тут старичок Федорович?

– Ваша профессия обязывает к официальности, – предупредил я, – господин Бурмакин государев человек.

– Кто? – удивился юнец.

– Чиновник, – перевел я выражение на современный язык. – Посетители должны вас по батюшке величать.

– Но с вами мы коллеги, – возразил парень.

Я удивился еще сильнее. Не секрет, что в частные сыщики идет много бывших сотрудников МВД. Но действующие полицейские не преминут заметить, что гусь свинье не товарищ, мало кто из них назовет сотрудника детективного агентства «коллегой». А уж я, никогда не служивший «на земле», и вовсе не достоин уважения. Правда, я, став владельцем конторы «Шерлок», обзавелся приятелями в рядах борцов с преступностью на окладе у государства. Вот они ценят мои профессиональные качества по достоинству. Жаль только, что Макса Воронова больше нет.

– Дело об убийстве неизвестного трупа поручили мне нарочно, – вздохнул Василий. – Уверен, без Ренаты Глебовны тут не обошлось.

– Минуточку, – остановил я гостя. – Почему неизвестного? Я полагал, что в избе тело Нины Игоревны Лапиной пятнадцати лет. По словам Ильи Рыбакова и Вениамина Морозова, приятелей жертвы, бабушка Нины не заплатила деньги за работу матери Ильи. У семьи из-за этого случился финансовый коллапс. Школьники решили исправить ситуацию, разыграли похищение Нины. Девочка спряталась в доме покойной бабушки Рыбакова. Я понял, что киднеппинга не было, мы с отцом Ильи отправились за Ниной и нашли несчастную с разбитым лицом на кровати.

– Ну нет, – возразил Василий, – все не так.

– Я не успел еще побеседовать с Галиной Михайловной, вчера приехал поздно, не счел нужным сообщать даме ночью трагическое известие. Сегодня с утра пока не смог до нее дозвониться, – кивнул я. – Возможно, вы правы. Все не так. Вероятно, деньги Алине Марковне передали, а она их куда-то дела, соврала, что ее обманули. У женщин свои секреты. Понимаю, внешность человека не всегда соответствует его сущности, но Лапина не похожа на мошенницу, она мать богатого бизнесмена, для нее восемьдесят тысяч рублей не составят проблему.

– Я про другое говорил, – протянул Бурмакин, – жертва идентифицируется как Лариса Михайловна Бумагина девятнадцати лет. Но это предположительно. Поэтому я и сказал: неопознанный труп.

– Но на теле была футболка с надписью «Ниночка», – напомнил я. – Почему девушка в одежде с чужим именем?

– Фиг его знает, – вздохнул Бурмакин, – Рената небось постаралась, чтобы мне стремное дельце подбросили. Она надеется, что я не справлюсь. И в стоматологи подамся.

– Василий Федорович, не понимаю, о ком вы ведете речь, – остановил я парня, – если вас интересует, что знаю я, то в общих чертах сообщил сведения вчера полицейскому, который прибыл по вызову. Могу их дополнить. С Ренатой я никогда не встречался, среди моих знакомых дамы с таким именем нет.

– Это моя мама, – пояснил Бурмакин, – владелица частной зубной клиники. Я младший сын. Есть еще Юра – старший, вот он радость мамули, дантист, женат, отец двух детей. А я решил следователем стать. Год сижу в отделе, зарплата пустяковая, интересных дел не поручают. В основном у телефона дежурю или в интернете копаюсь. Мама мою карьеру порушить надеется, ждет, когда мне осточертеет бумажки туда-сюда перекладывать. Уверен, муттер Федору Петровичу, моему начальнику, велела меня на приколе держать. Я поступил в мединститут, выполнил приказ матери. Но не собирался провести жизнь рядом с бормашиной. Мне другое интересно: перестрелки, погони, преследование преступника на самолетах…

– Друг мой, вы насмотрелись сериалов, – улыбнулся я, – в жизни следователя, слава богу, мало событий, о которых вы сейчас упомянули. Большую часть рабочего времени он проводит за изучением бумаг или за болтовней с разными, чаще всего неприятными людьми. Прибавьте сюда профессиональную болезнь полицейских гастрит, недостаток сна, маленькую зарплату, требовательное сверх меры начальство, ненормированный рабочий день… Может, ваша маменька права? Дантисты хорошо зарабатывают, у них крепкие семьи. А у полицейских распадается каждый второй брак.

– Нет, – отрезал Василий, – у меня другие жизненные планы. Мать решила младшего сына измором взять. Она велела Федору Петровичу меня к стулу в кабинете прибить, думает, я от тоски-безделья офигею и в клинику ее сдаваться побегу.

Василий стукнул кулаком по подлокотнику кресла.

– Фигу ей. До маман дошло – у меня упорства через край, и она придумала другой ход. Уверен, это ее идея мне висяк с трупом в избе подкинуть. Федор Петрович так мерзко утром улыбался, говорил: «Василий, застоялся ты, как поросенок в хлеву. Пора плавать начинать. Работай по убийству». Я сначала обрадовался, а как материалы почитал! Ё-моё!

– Полагаете, ваша маменька настолько значима, что может управлять начальником отделения? – улыбнулся я.

Бурмакин хихикнул.

– Мамаша до того, как своей клиникой обзавестись, в ведомственной пахала. Да у нее все полицейское начальство пломбы ставило, и до сих пор они к матери рулят. Эмвэдэшников она у себя бесплатно обслуживает. Да у нее сам Николай Львович с разинутым ртом в кресле сидит. Соображаете?

Я понятия не имел, кто такой Николай Львович, но ответил:

– О! Сие меняет дело.

Василий хлопнул ладонью по коленке.

– Ну, вот так! По плану мамаши я дело завалю, и меня выгонят. Куда деваться? Ползти к бормашине.

– Зачем вы приехали? – не выдержал я. – Хотите услышать мой наиподробнейший рассказ о том, что я знаю?

– Хочу вас нанять, – выпалил гость.

Я подумал, что ослышался.

– Кто-то из ваших знакомых нуждается в моих услугах?

– Ага, я, – уточнил Василий, – лично.

Похоже, мне не удалось справиться с удивлением, которое явно отразилось на моем лице.

– Не волнуйтесь, – затараторил Бурмакин, – я в средствах не стеснен, могу заплатить сколько потребуется. Наликом. Аванс я принес!

На мой стол шлепнулась пачка купюр.

– Хватит? – поинтересовался посетитель.

– Прежде чем дойдем до денег, необходимо составить договор, – пояснил я, – я выставлю счет, вы перечислите сумму в банк. Наличку я не принимаю. Но, простите, Василий Федорович, вы сами служите следователем. Зачем вам понадобился частный детектив?

– Вот те на, – удивился Бурмакин, – я уже объяснял: дело глухарь, его раскрыть надо.

Я уставился на посетителя, в такую ситуацию я попал впервые. В мой кабинет приходят разные люди со всякими, подчас странными, проблемами. Один раз мне пришлось искать болонку с ошейником, украшенным крупным бриллиантом. Но следователь, который хочет, чтобы я вместо него кинулся по следу убийцы?! С таким я еще не сталкивался.