Глава 2

– Хотите кофейку? – любезно предложил я незнакомке, когда мы очутились в моем кабинете. – Наверное, вы продрогли, на дворе мороз.

– Нет, спасибо, – отказалась посетительница, – лучше перейдем сразу к делу. Я нашла вас в Интернете, хотела записаться, но какой-то мужик сказал, что ближайший прием в апреле. А сейчас февраль! Я попросила принять меня пораньше, но он сердито ответил: «По-вашему, я должен кого-то отодвинуть? Другие тоже долго ждали». Но меня точно убьют, поэтому я решила приехать к вам без записи утром пораньше, на колени упасть…

– Не надо падать на колени, – сказал я, – произошла ошибка. Мой помощник Борис не мог беседовать с человеком в таком тоне. И я совершенно свободен, могу заняться вашим делом. Наверное, вы, набирая номер, не туда попали, а на другом конце провода решили глупо пошутить.

– Значит, вы избавите меня от неприятностей? – обрадовалась девушка. – Поможете, да?

– Я постараюсь, но, к сожалению, не являюсь волшебником и не могу выполнить любое задание… – предусмотрительно заметил я.

– Я хорошо заплачу! – перебила меня незнакомка. – У меня есть деньги!

Я вынул из ящика стола бланк договора.

– Вопрос финансов немаловажен, но давайте начнем с другого. С кем я имею честь общаться?

– Светлана Генриховна Донелли, – представилась посетительница. – Меня хотят убить. Помогите, сделайте что-нибудь!

– Здесь вы в безопасности, – заверил я. – Думаю, вы знаете мое имя, но на всякий случай представлюсь – Иван Павлович.

– В интернете написано «Петрович», – возразила клиентка.

– Не стоит безоговорочно доверять тому, что вы видите в компьютере, – улыбнулся я, – моего отца звали Павлом Ивановичем. Давайте спокойно обсудим вашу проблему. Почему вы думаете, что некто замышляет против вас зло? У вас есть враги?

Донелли криво усмехнулась.

– Вся «Страна чудес» меня ненавидит. В лицо улыбаются, а куда им деваться? Я дочь Генриха Четвертого Всемогущего, ему все принадлежит, они на моего отца работают, обязаны наследной принцессе кланяться. Но на самом деле так и ждут, что я сдохну, а кто-то из них мое место около Генриха займет. Дуры! Не знают, каково мне приходится! Всемогущий со мной ужасно обращается.

Я смекнул, что в кабинете сидит не совсем нормальная женщина, и широко улыбнулся.

– Светлана Генриховна, на улице мороз, совершенно не характерный для февральской Москвы последних лет, но знакомый мне по раннему детству. Давайте я заварю нам чай-кофе, и мы спокойно поговорим. Может, к разговору нужно подключить вашего папеньку?

Светлана постучала ладонью по правому уху.

– Я еще не окончательно сошла с ума. Сейчас он молчит. Мой отец из династии цирковых артистов. Его предок ездил с балаганом по рынкам, показывал фокусы, выступал под именем Генриха Донелли, называл себя итальянцем. Ну, конечно, он им никогда не был, обычный русский крестьянин, который бог весть где научился вытаскивать кролика из шляпы. У Донелли родился сын, его назвали Генрих Второй, внука нарекли Генрих Третий, ну а мой папаша соответственно Четвертый. Прадед и дед отца колесили по стране с разными цирками, вели цыганский образ жизни, а папенька смог закрепиться в столице, получил квартиру. Сына Генрих Третий с малолетства приучил к арене: когда мальчику исполнилось четыре года, он стал «исчезать» из запертого ящика на глазах у зрителей. Крохотный ребенок ответственно относился к работе, не подводил папу. Вам трудно понять, как малыш ухитрялся живо прятаться во втором дне сундука и сидеть там тихо-тихо до момента, когда следовало выскочить наружу. Но цирковые не удивляются, все их дети с пеленок артисты.

Светлана перевела дух, а я не стал рассказывать ей, что одно время ездил с шапито по разным городам и весям, до сих пор поддерживаю дружеские отношения с братьями Морелли и каждый месяц по пятым числам отправляю обезьяне Мими подарки, как правило, обожаемые ею шоколадные конфеты. Мими очень рада моему вниманию, мы с ней близкие друзья, не раз делившие один кусок хлеба и пережившие вместе много приключений. Как-нибудь я соберусь с мыслями и подробно опишу свою жизнь на арене и за кулисами цирка^[1].

– Мой отец на самом деле правитель «Страны чудес», – продолжала Светлана, – владелец фирмы, которая так называется. Он работает как иллюзионист, но еще придумывает фокусы для других артистов, продает специальное оборудование. Сценический псевдоним отца «Всемогущий». Он его себе еще в подростковом возрасте придумал. Я работаю у него ассистенткой. Сейчас отец редко участвует в простых сборных концертах и не ездит на гастроли. Он выступает у солидных клиентов на днях рождений, корпоративах. У него хорошо известное имя, он на самом деле великий фокусник и иллюзионист. «Страна чудес» – это не только магазин, но и продюсерский центр. С Донелли работает много артистов, их отец отправляет кататься по России, а за то, что организовал гастроли, забирает часть заработка. Ну и многие заказывают у Донелли оборудование, костюмы, просят придумать им номер. Перед отцом многие пресмыкаются, изображают любовь и восторг, но на самом деле отчаянно завидуют, ненавидят его, а заодно и меня, потому что я рядом со Всемогущим. У отца жесткий характер: если кто с ним поругается, Генрих ему кислород перекроет, скандалист без концертов в Москве и области останется, в Питер, во Владивосток, в другие крупные города его не позовут, у Донелли везде знакомые.

– И вы полагаете, что кто-то из поскандаливших с Генрихом теперь задумал покушение на вас? – уточнил я.

Светлана постучала себя ладонью по уху.

– Некоторое время назад я заболела гриппом. Начался насморк, уши заложило, температура поднялась. В этом случае нужно дома сидеть, но у цирковых бюллетень брать не принято. Представление состоится всегда, оно отменяется лишь в случае смерти участника. Да и то, скорее всего, не отложат, приклеят труп на скотч, и он простоит на манеже два отделения с улыбкой. Я работала, очень уставала. В один вечер напилась жаропонижающего чая и очень быстро заснула. И в дреме ощущаю какое-то движение, как толчок, вот здесь, пониже уха. Открываю глаза и вижу в своей спальне мужика! Волосы черные до плеч, усы, борода, на нем плащ со звездами, такие на детские утренники «волшебники» надевают. В руках большой шприц. Я хотела закричать, а сил нет, вроде как наяву, а брежу. Мужик мне приказал: «Спать!» И все! Я в сон опять как в яму провалилась. Утром вот здесь боль ощутила.

Светлана показала пальцем за мочку своего уха.

– И припухло немного. Я отцу пожаловалась, думала, он разрешит мне один день дома полежать. Ага, как же! Ждите! Генрих велел: «Дай-ка гляну, чего там? Тьфу, ерунда! Есть след, крохотный совсем. Тебя комар укусил. Хватит ныть, собирайся, мы работаем на Рублевке на дне рождения одного олигарха. Чего уставилась? Не на трапеции тебе вертеться, экий труд мне ассистировать! Хорош лентяйничать, встала и пошла». Я ему хотела рассказать про мужика, которого в спальне видела, но промолчала. Днем в моей голове кто-то сказал четко и ясно: «Света? В чем смысл твоей жизни»? Мне сначала показалось, что рядом мужчина стоит. Но нет. Одна была. А голос продолжал: «Ты никому не нужна, тварь глупая, лучше сдохни!»

Донелли опять постучала себя по уху.

– И вот с тех пор он все время говорит, говорит, говорит… Утром, днем, вечером, ночью меня будит, приказывает: «Спрыгни с крыши, и я исчезну». Замолкает, если я в метро еду или в магазине нахожусь. А вот дома и на работе не затыкается.

Светлана оглянулась по сторонам и зашептала:

– Я поняла! Этот голос мне тот мужик черноволосый подсадил. В руках у него какое-то устройство было, типа шприца, я не рассмотрела. У меня ночью горит лампочка, но она совсем крохотная, света мало дает. Пытаюсь вспомнить, что он в руке держал… Вроде пластиковая такая, круглая штука, ну точно медицинский инструмент. Отец след от иглы за укус комара принял. Какие насекомые зимой? Мне в голову голос засунули! Уберите его оттуда! Вы сумеете! Пожалуйста! Он меня убить хочет, заставляет с крыши спрыгнуть! Помогите! Вытащите его! Умоляю! Я от всех скрываю, что в моей голове голос живет, когда он на работе талдычить начинает, я улыбаюсь. Но когда-нибудь не выдержу! Сорвусь! Меня отправят в психушку! Цепью к батарее прикуют! Пожалуйста, спасите! Вот! Вот! Он опять говорит: «Спрыгни с крыши, тварь».

Вот тут я окончательно уверился, что в этот утренний час имею удовольствие общаться с умалишенной, и заговорил:

– Все будет хорошо! Давайте я отвезу вас домой, подскажите свой адрес, а еще лучше телефон отца.

– Нет! Он меня запрет в психушке! – закричала Светлана. – Я нормальная! Я работаю! А он бубнит: «Ты гадина, если не спрыгнешь, станешь жить в палате на двадцать человек, тебя голую к кровати привяжут, будут обливать кипятком, а потом ледяной водой, бить, голодом морить. А если спрыгнешь, то просто умрешь без мучений. Скоро за тобой придут!» Спасите меня, выпишите таблетки! Меня хотят убить.

– Извините, Светлана, я не могу выписать вам лекарство… – осторожно начал я.

– Ладно, приду завтра, – неожиданно спокойно отреагировала посетительница. – У вас сейчас другие клиенты, да? По записи? Я вернусь!

– Очень прошу меня простить, но вам лучше поискать другого специалиста, – произнес я.

– Почему? – всхлипнула несчастная. – С другими же вы работаете.

– Ну… э… я узкий специалист, – забубнил я. – Голос в голове не мой профиль, я этим не занимаюсь.

Светлана наклонилась и почесала ногу в черном полусапожке, отороченном белым мехом; носок его был украшен стразами.

– Если ваш отец занят, давайте попросим подъехать сюда маму, – продолжал я, глядя на чудовищную обувь.

– Она умерла почти сразу после моего рождения, – мрачно пояснила клиентка, – я ее не помню.

Донелли обхватила голову руками и начала раскачиваться из стороны в сторону, тихо повторяя:

– Иван Павлович, пожалуйста, найдите того, кто мне в уши шепчет. Он живой, это не глюк! Он существует.

– М-м-м, – пробормотал я, не зная, как поступить.

Светлана не выглядит агрессивной, и мне жаль ее, но, увы, у нее большие проблемы с психикой.

– Найдите человека, который воткнул мне шприц за ухо, – продолжала тем временем Донелли, – это он голос подселил.

– Вы хотите отыскать мужчину из вашего сна? – уточнил я.

– Да, – закивала собеседница, – да, да, да! Сделайте так, чтобы он все убрал.

Я сидел с приклеенной улыбкой. Увы, господин Подушкин не Оле Лукойе^[2]. Я не способен управлять чужими снами. Надо как-то успокоить Свету.

Я откашлялся.

– Давайте зададим вопрос. Каким образом укол мог вызвать появление голоса? Это невозможно. Вам просто приснилась чушь.

Донелли потрогала ухо.

– В шприце находился голос! Совершенно точно! Выньте его!

Я понимал, что беседовать с умалишенной пустое занятие, но продолжал увещевать ее:

– Дорогая Светлана, у вас есть враги?

– Мне завидует Роза Искоренева, – пожаловалась Донелли, – бывшая ассистентка иллюзиониста Вильгельма. Он отказался с ней работать, теперь Роза в складе сидит. Она мне в лицо улыбается, набивается в подруги, но я ощущаю ее зависть.

– Ну, навряд ли сия особа полезет к вам ночью в апартаменты, – усомнился я, – и у женщин нет усов и бороды. Вам привиделся кошмар. Мужчины со шприцем не было. Просто комар укусил вас спящую. В вашей голове нет голоса. Вы устали, много работаете, вам надо отдохнуть, расслабиться.

Я говорил и говорил благоглупости, потом решил еще раз предложить:

– Давайте я отвезу вас домой?

– Вы любите деньги? – неожиданно спросила Донелли.

– Не могу сказать, что испытываю страсть к купюрам, но без них никуда, – улыбнулся я.

– Предпочитаете зарабатывать или в подарок их получать? – не успокаивалась Света.

Разговор принял совсем уж странный оборот, но я был рад, что несчастная больная оставила тему голоса в ее голове, и поддержал беседу:

– Мужчина должен сам зарабатывать на жизнь.

– Если женщина вам захочет подарить… ну… тысячу евро, из хорошего отношения, вы возьмете?

– Нет, – ответил я, – постараюсь избежать такой ситуации.

– Но вы же берете от клиентов аванс? – прищурилась Донелли.

– Конечно, но это служба, – пояснил я, – подписывается договор, выплачивается некая сумма…

– Взяв предварительную оплату, вы потом ее отрабатываете?

– Конечно, – согласился я.

Светлана встала.

– Можно зайти в ваш туалет?

– Он находится в холле, дверь рядом с вешалкой, – любезно объяснил я.

Донелли ушла. Я открыл ноутбук, вбил в поисковик слова «Чудесная страна» и увидел целую страницу. «Оптовая продажа конфет «Чудесная страна», детский центр, гимназия и штук десять магазинов с тем же названием. Похоже, у людей совсем нет фантазии. Какая из сих лавок принадлежит Генриху Донелли? Одна торгует мебелью, другая канцелярскими принадлежностями, третья обувью… Минуточку! Я перепутал название! Светлана говорила не «Чудесная страна», а «Страна чудес»!

Из прихожей раздался хлопок двери. Я оторвался от компьютера.

– Светлана! Вы нашли туалет?

Ответа не последовало, я встал и вышел в холл. В прихожей никого не оказалось, в санузле тоже, на вешалке не было чужой куртки. Я задвинул щеколду. «Не дай мне Бог сойти с ума, уж лучше посох да сума», – написал много лет тому назад Пушкин. Я не способен оказать помощь Светлане, но почему я чувствую себя виноватым? Ох, не стоило отпускать девушку одну, как бы с ней беды не приключилось! Надо немедленно найти номер телефона ее отца и рассказать ему о визите дочери.

Я повернулся и только сейчас заметил на полочке под зеркалом сверток из туалетной бумаги.