Глава 6

Утром я обнаружила в ванной Клару, которая сосредоточенно изучала свою мордочку в зеркале.

– Что не так? – поинтересовалась я.

– Все нормально, – тихо ответила девица и шмыгнула носом. – Я боюсь!

– Кого? – задала я следующий вопрос, пытаясь оттеснить ее от раковины.

– Эдика, – еле слышно прошептала Клара.

– Мама нашла тебе суженого? – поразилась я. – Однако она времени зря не теряла. Когда только успела! Мы, женщины, спали в одной комнате, и я не слышала, чтобы Зоя звонила по телефону.

Клара покосилась на дверь.

– Можно ее запереть?

– Задвижки нет, – ответила я, – зачем она девушке, которая живет одна?

– Вдруг мама войдет!

– А ты говори живей, – велела я.

Клара прижалась к стиральной машине.

– Эдуард московский свах.

Я схватила зубную щетку.

– Кто?

– Свах, – повторила Клара, – мужской род от свахи. Он всех замуж за олигархов пристраивает, надо лишь с ним законтачить, и через три месяца поедешь в свадебное путешествие на своей яхте. Денег с женщин свах не берет, ему богатые женихи платят.

– Слишком лучезарная история, чтобы быть правдивой, – предостерегающе сказала я.

– О чем секретничаете? – заорала Зоя, вламываясь без стука в ванную.

Клара, боящаяся мать как огня, вцепилась в раковину, а я соврала не дрогнувшим голосом:

– Рассказываю, что лучше в Москве посмотреть.

– Мы с тобой пойдем по музеям, – объявил Андрей Сергеевич, тоже не постеснявшись без приглашения втиснуться в небольшое помещение, – а эти пусть здесь сидят, а еще лучше им в Алаево убраться. Я заплатил…

– Про квитанцию я уже слышала! – воскликнула я. – Эта тема больше не обсуждается. Мне надо на работу, совместная культурная программа откладывается. Развлекайтесь без хозяйки. Ясно?

Компания дружно закивала.

В офис я ворвалась с небольшой задержкой; хоть и была уверена, что «хвоста» нет, но все равно поехала на службу кружным путем и слегка опоздала к началу встречи Эстер и Лены.

Вторая жена артиста не сняла в помещении ярко-красное пальто с ослепительно-белым меховым воротником и выглядела значительно лучше первой. Марта причесала и переодела Кротову, но затравленное выражение с лица законной супруги ей стереть не удалось.

– Понимаю, история странная, но лучше разобраться тихо, – сказал Чеслав, – знакомьтесь: Лена и Эстер.

Кротова сказала:

– Мы виделись пару раз. Тимофей рассказывал о своей подруге, Эстер присутствовала на нашей свадьбе, она очень поддержала Тима, когда тот разорвал отношения с матерью. Но с течением времени наше общение сошло на нет. У Эстер постоянные разъезды, у Тима съемки.

Ротшильд кивнула.

– Верно. Я очень благодарна тебе за то, что ты не стала скандалить при моем появлении. Спасибо за благородство души и понимание. Думаю, ты догадывалась о чувствах подруги юности твоего супруга!

Тень улыбки проскользнула по лицу Кротовой.

– Конечно! Они легко считывались. Прости, Тим выбрал меня, я тебя жалела, понимала, что ты хочешь видеть любимого, даже если он принадлежит другой.

– Высокие отношения, – хихикнула Марта, – ни ревности, ни злости. Эстер, вам не хотелось убить Лену? Или хотя бы поколотить ее? Схватить за волосы и постучать лбом той, что у вас жениха увела, о косяк?

Эстер отшатнулась.

– Что вы такое говорите! Конечно, нет! Я была рада счастью Тима.

– Значит, страдали молча? – не смутилась Марта. – В другой раз, когда лишитесь мужика, воспользуйтесь моим дружеским советом про лоб и косяк. Поверьте, вам станет легче. Хотя сейчас бить о стену следует вас, это вы не упустили момента, подобрали чужого мужа.

– Не нападайте на Эсту, – воскликнула Лена, – меня считали умершей, похоронили. Тиму, по-вашему, следовало монахом жить? Спасибо Эстер, она позаботилась о супруге. Не дай бог Тимофей попался бы на крючок к непорядочной женщине!

– Мы о тебе не забывали, – вытирая глаза платочком, сообщила Эстер, – на кладбище дивный памятник поставили: белый мраморный ангел с поникшими крыльями. На похороны народа пришло немерено! Если хочешь, я покажу тебе видеозапись! Тим постарался изо всех сил: гроб супер-люкс, платье от Версаче, цветов грузовик. Поминки устроили в ресторане, все рыдали.

– Спасибо, – сказала Лена, – я знала, что вы по-человечески меня упокоите.

– Ущипните меня семеро! – провозгласила Марта. – Прямо хочется кусок селедки съесть, так сладко.

Чеслав взглядом остановил Карц.

– Давайте сначала проведем опознание. Эстер, вы подтверждаете личность Елены Кротовой?

– Да, – кивнула Ротшильд, – она сильно похудела, у нее другая прическа, но это, несомненно, Леночка.

Мой начальник повернулся к Кротовой.

– Приоткройте завесу тайны, каким образом вы остались живы?

– Может, не стоит сейчас подвергать Лену стрессу? – встала на защиту первой жены вторая.

– К сожалению, ей необходимо ответить на вопросы о… – Договорить Чеславу не дал стук.

Дверь в переговорную распахнулась и ударилась о стену. Я увидела высокого, ладно скроенного мужчину в джинсах и короткой замшевой куртке.

– Что здесь происходит? – сердито спросил он. – Эста, где итальянский импресарио? Вокруг одни московские рыла!

Ротшильд вскочила.

– Тим! Как ты узнал, куда я поехала?

– Неважно! – рыкнул актер. – Интересно другое! Кто эти люди? Ты соврала мне о переговорах по поводу гастролей в Риме!

Марта тоже встала, изогнула спину, выставила вперед изящную ногу в лаковом ботфорте и нежно промурлыкала:

– Господин Морков! Ваш визит большая честь для нас! Хотите кофе? Пойдемте со мной.

Обычно у мужчины при виде Карц включаются все первичные половые признаки, но Тим отмахнулся от дочери олигарха, как от осенней мухи.

– Не лезь, когда не просят! Эстер! Отвечай!

– Здравствуй, Тим, – тихо сказала Лена, – не узнаешь?

– Нет, – в запале бросил Морков, потом вдруг вздрогнул: – Вы кто? Эй? Кто?

Димон живо подставил актеру стул.

– Садитесь.

Тим плюхнулся на сиденье.

– Простите, я иногда теряю голову, в особенности если начинаю ревновать. Органически не переношу вранья, мне почудилось, будто… Эстер, кто эта женщина? В сером платье? Ее лицо! Она безумно похожа на Елену, мою трагически погибшую жену.

Гри крякнул, Эстер беспомощно посмотрела на меня, а я покосилась на Чеслава.

– Пойду приготовлю всем кофеек, – проявила совершенно не свойственную ей заботливость Карц и стремглав унеслась.

Марта безошибочно чует носом и всеми остальными частями тела приближающуюся грозу, а находиться в эпицентре торнадо дочь олигарха не любит.

– Я все объясню, – попытался остановить цунами Чеслав, – сделайте пару глубоких вдохов, сейчас вы услышите несколько новостей. Итак, ваша жена не умерла!

Тим взял Эстер за руку.

– Что он несет? Вот моя супруга!

– Речь идет о Елене Кротовой, – объяснил Чеслав, – той, что сидит напротив вас.

Морков стал кусать указательный палец.

– Милый, не волнуйся, – попыталась успокоить его Эстер, – ничего непоправимого не бывает.

Мачо откинулся на спинку стула.

– Это Лена?

– Да, – кивнула Кротова, – я.

– Ты? – переспросил Тим. – Ты?! Ты!!!

– Скорее принесите воды, – закричала Эстер, – ему плохо!

Актер медленно сполз под стол. Димон ринулся к ящику, где хранится аптечка, и деловито спросил:

– У Морковкина есть аллергия?

– Нет, – ломая пальцы, в один голос объявили первая и вторая жены.

Я подошла к Лене и обняла ее за плечи. Не очень приятно видеть, как супруг вместо того, чтобы обрадоваться твоему воскрешению из мертвых, валится без чувств. Вот уж не ожидала от брутального супергероя боевиков такой слабости.

– Ого, – проворковала Марта, внося в переговорную поднос с чашками и вазочками, – ему поплохело? Ну, пока он очухивается, мы спокойно глотнем кофейку. Эстер, тебе со сливками? Лена, хочешь зефирку?

Беззаботная болтовня Карц оказала живительное воздействие на присутствующих. Жены Моркова взяли чашки. Чеслав и Димон уложили Тима на диван.

Через полчаса актер пришел в себя, переварил невероятную новость, вернулся к столу, сел около Кротовой, обнял ее за плечи и попросил:

– Можешь рассказать, что с тобой случилось?

Лена прижала к груди стиснутые кулачки.

– Попробую, но некоторые вещи слишком ужасны, ими не следует грузить людей!

Эстер вскочила, обогнула стол, тоже пристроилась возле «ожившей» и, гладя ее по голове, прошептала:

– Мы не просто люди, мы твоя семья.

Лена затряслась.

– Это правда, у меня никого, кроме вас, нет!

Тим поцеловал первую жену и заворковал:

– Тише, тише, солнышко, все будет хорошо.

Чеслав кашлянул.

– Необходимо решить кое-какие технические вопросы. Первый: как легализовать Елену? Если человек признан мертвым, то…

– Я не могу ожить официально, – перебила Чеслава Кротова, – представляете, как взбесится пресса?

– Ничего, мы вместе через это пройдем! – воскликнула Эстер.

Лена вывернулась из объятий Тима.

– Послушайте, я попытаюсь кое-что рассказать, а вы решите, как поступить. Совершенно не помню, почему упала…

– Может, не надо? – попыталась остановить ее исповедь Эстер. – Тебе лучше пройти осмотр у врача, отдохнуть, а уж потом, если захочешь…

– Нет, – мягко, но вполне категорично возразила Кротова, – нарыв следует вскрыть сразу. От моего рассказа многое зависит. Извините, я понимаю, что обрекаю вас на тяжелое испытание, но не хочу, чтобы оставались неясности. Я не помню, как упала в пропасть.

Голос Кротовой, тихий, но какой-то въедливый, заполнил кабинет Чеслава. Я часто присутствую на совещаниях, при разговорах с разными людьми, наслушалась много историй, от которых волосы встают дыбом, и за несколько лет службы в бригаде научилась отстраняться от услышанного. Многие профессионалы, например, хирурги не хотят перед операцией вступать в тесный контакт с больными. Врач ведет себя так не из черствости, он побаивается, что в процессе общения у него возникнет слишком личное отношение к человеку, которому предстоит лечь под скальпель, и он, хирург, потеряет хладнокровие. По этой же причине медики стараются не лечить близких друзей или родственников. Люди в белых халатах выглядят циниками, в больницах рассказывают массу анекдотов, которые обычному человеку совсем не покажутся смешными. Ну, допустим, такой.

Несется по городу «Скорая», больной спрашивает: «Куда мы едем?» – «В морг», – раздается ответ. «Но я еще не умер!» – восклицает несчастный. «А мы пока и не доехали», – сообщает фельдшер.

При помощи подобных историй медики стараются сохранить собственное психическое здоровье, они не могут рыдать над каждым больным. Нечто похожее происходит и с сотрудниками милиции, для них труп – просто тело, не человек, а объект изучения. Квартира, в которой случилось убийство, – место преступления, рыдающие родственники – свидетели и первые подозреваемые. Даже придя в семью с сообщением о кончине кормильца, профессиональный сыскарь никогда не заявит с порога: «Простите, у меня плохая новость, Иван Ивановича убили». Нет, он сначала задаст вопросы: «Скажите, когда вы в последний раз видели Ивана Ивановича? В каком настроении он уходил на работу? Звонили ли вы мужу?» И лишь потом сообщит ужасную правду, тщательно наблюдая за вашей реакцией. Работая в отделе особо тяжких преступлений, нужно обрасти толстой шкурой, иначе через пару месяцев после старта ты окажешься в психиатрической клинике. Но, обрастая броней, главное – не превратиться в сволочь, которую не волнует ни горе людей, ни справедливость. Очень трудно, с одной стороны, быть холодным профессионалом, а с другой – сострадательным человеком.

Я первое время плакала по ночам, потом нашла для себя выход: представляю, что участвую в съемках кинофильма, а все происходит вроде как понарошку. Но сегодня, слушая Лену, я потеряла «защитное устройство». В жизни случаются по-настоящему страшные вещи, они происходят где-то рядом с нами, и тем, кто постоянно жалуется на ерундовые проблемы, следует помнить об этом и не ныть по пустякам.

О том, как она очутилась на дне ущелья, Лена не могла сказать ни слова. Помнила только, что около нее в момент падения стояла Леся, жена оператора Севы Горина. Леся воскликнула:

– Лен, смотри, там розы!

Кротова подошла поближе к краю и ничего не увидела.

– Где?

– Левее погляди, – посоветовала Горина, – красота неописуемая! Вот уж не предполагала, что в таком месте растут цветы. Интересно, туда можно спуститься, чтобы сфотографироваться?

Лене захотелось рассмотреть цветы, она шагнула вперед и… дальше провал в памяти.

Очнулась Лена в небольшой комнате, похожей на шкатулку, обитую изнутри атласом, все в ней было бордово-золотым. Не успела Кротова сесть на кровати, как в спальню вошел молодой парень и сказал:

– Тебя зовут Анжелика.

– Нет, нет, – попыталась объяснить женщина, – я Лена, жена артиста Тима Моркова.

Юноша брезгливо, словно нехотя, отвесил москвичке несколько оплеух, потом повторил:

– Тебя зовут Анжелика, усекла? Вытри морду и молчи. Будешь хорошо себя вести, отработаешь долг и уедешь домой. Начнешь безобразничать – накажу. Сейчас придет Жаклин, она все тебе объяснит. О кей?

Перепуганная Лена кивнула, парень похлопал ее по спине.

– Умница, правильное решение.

Едва он испарился, как появилась сильно накрашенная девушка в расшитых золотом шароварах и полупрозрачном топике.

– Где я? – прошептала Лена.

Жаклин села на кровать и вывалила невероятную правду. Кротова находится в публичном доме, свое настоящее имя и фамилию ей лучше забыть и никому правды о себе не сообщать.

– Отработаешь долг, вернешься домой, заживешь прежней жизнью, а если тебя шантажировать начнут, – внушала Жаклин, – никому ни словечка, кто ты и откуда!

– Публичный дом? – ужаснулась Лена. – И что мне здесь делать?

Жаклин криво улыбнулась.

– Собак стричь!

Кротова опешила.

– Но я не умею!

Жаклин засмеялась.

– Дура, что ли? Не знаешь, чем в борделе занимаются?

Лена отползла в угол кровати.

– Не хочу.

– Твое желание не учитывается, – с долей жалости сказала Жаклин, – надеешься отсюда уйти?

Лена кивнула, а Жаклин расправила рукой одеяло.

– Тогда есть две возможности. Отрабатываешь долг и выходишь на свободу либо отказываешься и в этом случае тоже покидаешь этот дом, но уже в пластиковом мешке. А на твое место привезут сестру или кто у вас в семье еще есть, кредит не скостят.

– О каком долге ты все время говоришь? – занервничала Лена.

Жаклин поморщилась.

– Не притворяйся, каждая из нас бабло отрабатывает.

– Я ничего не знаю, – заплакала Кротова.

Жаклин не стала жалеть новенькую.

– Значит, тебя втемную использовали. Смотри, какой расклад. Твой отец, брат, муж взяли деньги у Папы, обещали вернуть с процентами, а когда срок вышел, не смогли расплатиться. Папа ждал, счетчик тикал, доллары накапливались. В конце концов Папа рассердился. Если должнику нечего продать, Папа предлагает ему отдать одну из своих женщин, та отработает долг в борделе. Здесь все за кредит оказались, многим не один год под мужиков ложиться придется.

Лена вцепилась пальцами в подушку.

– Тим не брал ни у кого взаймы.

Жаклин забралась на кровать с ногами.

– Успокойся, я тоже влипла. Отец свой бизнес организовал, поставил на трассе шашлычную, рассчитывал, что дело хорошо пойдет и он быстро поднимется. Ан нет, клиентов мало, конкуренция большая. Когда Папа пригрозил дом и участок забрать, мой отец испугался: у нас семья большая, восемь детей, куда идти? Бомжевать на тракт? Вот и отдал меня. Ты и знать не знаешь, сколько твой родитель у Папы занял, а отрабатывать тебе придется.

Лена в ужасе слушала Жаклин и, когда та замолчала, еле слышно возразила:

– Мои мать с отцом давно умерли, братьев и сестер нет. Тим – это муж, он известный актер, я веду его финансовые дела, поверь, Морков никому ни копейки не должен. Случилась ошибка, меня с кем-то перепутали.

Жаклин встала.

– Все так говорят. Я тебе объяснила расклад, выбирай.