ГЛАВА 3

Я молча следила в узенькую щелку за тем, как она ползет по коридору. Старуха не сидела за столом и, естественно, не ездила на кремацию. Да и кому могло прийти в голову позвать на кладбище еле живую даму, для которой путь от туалета до спальни занимает почти час? Зачем она вообще вышла из своей комнаты, почему, как обычно, не позвала Аську? Впрочем, последнее понятно. Розалия Никитична любит бывшую невестку, она на самом деле считает ее дочерью, вот и решила не беспокоить Асю в скорбный день, взяла свои палки и поползла в ванную.

Когда стало ясно, что бывшая свекровь тяжело больна, Ася установила в ванной комнате еще один унитаз. Я удивилась, увидав его впервые, но подруга спокойно пояснила:

– Место позволяет, сама видишь, у нас в ванной плясать можно. Розалия, если усядется в туалете, все, часа на два, никак не меньше. Знаешь, как Сережка злится. Ему на работу бежать, а бабушка заперлась и выходить не собирается. Ну каждый день скандал. Один вопит, что он нас кормит, поэтому заслуживает любви и внимания, а другая обижается и плачет. Так что второй унитаз это не прихоть, а суровая необходимость.

Дождавшись, пока старуха исчезнет в своей комнате, я вернулась в гостиную и пошарила глазами по толпе гостей. В помещении много курили, под потолком висел синий дым, и кто-то распахнул дверь балкона. Холодный воздух быстро заполнял пространство, поэтому большинство присутствующих натянули пиджаки и свитера. Женщины в фиолетовой майке не было видно, наверное, она тоже утеплилась. Вздрогнув от сквозняка, я тяжело вздохнула. Еще три дня тому назад Аська бы мигом заорала:

– С ума сошли, да? Сначала надымили, потом Антарктиду устроили! Ну сколько раз объяснять: в доме маленький ребенок, идите на лестницу.

После рождения Ляльки Аська сама бросила курить и нещадно гоняла тех, кто доставал сигареты в квартире. Даже на Сережкин день рождения она, несмотря на крайне недовольный вид мужика, отправила его приятелей к лифту. Но сегодня народ беспрепятственно курил и заполнял пепельницы окурками. Я посмотрела на пепельницу, набитую до отказа чинариками, и внезапно окончательно поверила: Ляля умерла.

Из мрачных раздумий меня вывел довольно сильный толчок в бок.

– Ой, прости, – воскликнула Оля Лапшина с полным подносом грязной посуды в руках, – не хотела тебя толкать, да, боюсь, вся эта гора звезданется.

Я сняла с подноса стопку грязных тарелок и пошла на кухню. Ольга поставила ношу на подоконник и со вздохом предложила:

– Давай освежим посудку-то. Глянь, сколько всего. Аське три дня не разгрести.

– Конечно, – кивнула я и встала у раковины.

Сушка у Аськи небольшая, поэтому я мыла сервиз, а Ольга вытирала тарелки, блюда, салатницы. Когда дело дошло до приборов, Лапшина сказала:

– Надо же, чтобы из всего класса именно Аське так не повезло. У наших уже по двое, а то и по трое, а у Бабкиной все никак не получалось.

Я молча удаляла остатки «Фейри». Брак с Андреем, сыном Розалии Никитичны, развалился у Аси еще и потому, что она никак не могла родить. Правда, Бабкина не сразу поняла, что причина бесплодности кроется в муже, но потом произошел ряд неприятных событий, и она мигом развелась, выскочив замуж за Сережку, тут же забеременела и произвела на свет Ляльку. Но вот интересная деталь: Андрей тоже создал второй раз семью, женился на простоватой Светочке, девочке, не слишком подходившей ему ни по образованию, ни по социальному статусу. Света служила бухгалтером в воинской части, и Розалия Никитична, узнав, кто теперь будет у нее в невестках, поджав губы, заявила:

– Жениться следует на ровне.

Андрей психанул, хлопнул дверью и сыграл свадьбу без участия матушки. Потом Аська их помирила, Розалия Никитична пригласила молодых на чай и даже подарила Светке антикварную брошь – камею. Но после ухода довольных родственников она заявила Аське:

– Уж извини, но она меня утомляет. И о чем нам разговаривать? Знаешь, я очень старалась, но болтать два часа о засолке огурцов не в моем стиле.

Розалия всю жизнь проработала врачом, имеет в кармане кандидатский диплом и живо интересуется новыми книгами, театральными премьерами и вернисажами. Сейчас она, естественно, никуда не ходит, телевизор заменил ей весь мир, но три года тому назад пожилая дама не сидела дома.

– Если эта снова нагрянет в гости, – объясняла Розалия Асе, – скажи, что я болею, избавь меня от общения с дурой.

Но Светка не горела желанием общаться с излишне интеллигентной свекровью, а потом у нее не стало времени, потому что Света… родила дочь.

Когда взволнованный Андрей объявил о том, что скоро станет отцом, Аська не поверила. Ведь она точно знала – бывший муж неспособен к зачатию ребенка, а тут вдруг такой поворот. Когда на свет появилась маленькая Ниночка, Розалия Никитична, еще здоровая и вполне энергичная, приехала в гости к Свете и, дав ребенку игрушку с булавкой, незаметно взяла у внучки несколько капель крови. Пробирку она отвезла приятелю, заведовавшему лабораторией. Андрей обследовался ранее, и его анализы имелись. Результат ошеломил бабушку и Асю, сначала тоже заподозрившую неладное: Андрей – отец Нинушки. Никаких сомнений у медработников, проводивших исследование, не было. Ошарашенная Аська сбегала к гинекологу и задала вопрос:

– Как такое вышло?

Профессор развел руками.

– Есть вещи, которые иначе, чем божья награда, и не назвать.

За что господь решил вознаградить Свету, для Бабкиной осталось непонятным, ну да это ерунда, интересно другое. Нинушка и Лялька были практически одного возраста, обе хорошенькие, как картинки, блондиночки с весело сверкающими голубыми глазами. Но Ляля – любимая внучка, с которой Розалия Никитична охотно возилась. Она разрешала девочке рыться у себя в шкафу, и много приятных часов Лялька провела, примеряя ожерелья, бусы, цепочки и кольца бабушки. Чуть ли не каждый день она получала от Розалии подарочки. Даже прикованная к постели, старуха ухитрялась порадовать свое солнышко. Как-то раз, придя к ним в гости, я увидела Ляльку с огромным шоколадным зайцем в ручках.

– Большего не нашла? – усмехнулась я. – Этот косоглазый небось два кило весит.

– Это Розалия купила, – отмахнулась Ася, – совсем Ляльку разбаловала. Та каждое утро влетает к ней в комнату и кричит: «Лублу тебя, лублу, дай подалок!» И ведь получает, шельма.

– Ты хочешь сказать, – изумилась я, – что еле-еле передвигающаяся женщина ходит по магазинам?

Аська дернула плечом.

– Знаешь, Вилка, прогресс зашел очень далеко, Розалия просто набирает телефон службы 77, и через пару часов курьер доставляет заказ.

Нинушка же бывала у Розалии раза два в год, не чаще. Пожилая женщина весьма равнодушно целовала ее в макушку и вручала простую шоколадку. Если во время визита между девочками вспыхивала свара, Розалия мигом говорила:

– Света, уйми Нину, наша Лялечка никогда так себя не ведет.

Особо странным поведение бабушки кажется, если учесть, что Ниночка-то родная кровь, дочь сына, а Лялька не пойми кто, ребенок бывшей невестки от постороннего мужика. Но факт оставался фактом: Лялечка была любимой, а Нинуша нет.

– Вон у Ленки Красильниковой, – бубнила Ольга, – целых трое, и все живы-здоровы, а у Аськи…

– По-моему, не слишком уместно вспоминать в этой связи деток Красильниковой, – укоризненно сказала я.

Ольга с силой поставила блюдо на мойку. Раздался тихий треск, и оно развалилось на два совершенно одинаковых куска.

– Я ничего не имела в виду, – взвилась Ольга, – просто мне кажется со стороны бога несправедливым оставлять одним кучу вечно голодных ртов и отнимать у несчастной Аськи единственную радость в жизни. Надо же – СДС!

– Что? – не поняла я.

– Ты не знаешь, отчего умерла Ляля? – удивилась подруга.

– Нет, Ася с Сережкой не сказали, а я постеснялась спросить.

– СДС, синдром детской смертности.

– Это болезнь такая?

Ольга пожала плечами.

– Никто этого не знает, случается такое иногда с детьми дошкольного возраста. Ложится ребенок спать совершенно здоровым, а утром не просыпается. Отчего это происходит, не ясно, есть разные теории, но четкого ответа на вопрос нет. Американцы считают, что причина кроется в аллергии, японцы предполагают, будто дело в нарушении сердечного ритма. Только ничего от этого не меняется, и лечить эту болячку никто не может, потому как не понимают врачи, в чем проблема, ясно?

Я кивнула.

– Слышь, Олька, а кто здесь ходит сейчас в такой фиолетовой майке?

Лапшина задумчиво повторила:

– В фиолетовой майке? А, это Светка, вторая жена Андрея. Такая странная особа, ну вообще без головы! Прикинь, ей даже Ленка сейчас замечание сделала. Села за стол, наелась, водкой налилась и давай анекдоты травить, да все такие глупые, прямо отвратные, ржет беззастенчиво, а потом спросила: «Может, музыку включим, потанцуем!» Тут Ленка не вынесла и говорит: «Ты забыла, куда пришла? У людей горе». Угадай, что Светка ответила?

– Не знаю.

– Тебе и в голову не придет такое сказануть, – вздохнула Ольга, собирая осколки блюда, – эта кретинка повернулась к Ленке и заявила: «А у меня нет повода для плача, впрочем, у вас тоже, насколько я понимаю, все остальные дети живы и здоровы». Ну не сволочь?

Я закрутила краны. Да уж, Света не отличается ни умом, ни тактом. Интересно, что за конфликт вышел у нее с Розалией?

Домой я приползла около пяти, вся разбитая от усталости. В квартире, слава богу, почти никого не оказалось. Олег и Семен, естественно, были на работе, Тамарочка с Никиткой ушла в поликлинику, а Кристина занимается в своей комнате английским с репетитором. Я села на кухне и уставилась на чайник. Хочется пить и есть, на поминках мне кусок в горло не лез, а теперь желудок взбунтовался. Пришлось встать, открыть холодильник и вытащить масленку. Сделаю себе пару тостов, никаких сил нет разогревать котлеты. Не успела я закрыть дверцу, как масленка, круглая керамическая баночка в виде коровы, выскользнула из моих пальцев и разбилась на множество уродливых осколков.

От обиды я топнула ногой. Да уж, день сегодня выдался не из лучших! Представляю, как расстроится Крися, она так долго выбирала эту масленку. Все коровы были с синими бантиками, а девочке обязательно хотелось с красными, она заставила продавщицу перерыть все коробки и найти нужную буренку. Может, по-быстрому замести осколки да сбегать в магазин за другой масленкой?

Но мне вновь не повезло. В кухню влетела Крися.

– Ой, что стряслось?

– Ты уж закончила заниматься? – я начала потихоньку злиться. – Если нет, то сделай милость, ступай назад.

– Ты разбила масленку!

– Случайно вышло, сейчас побегу куплю новую.

– Наплюй, – отмахнулась Крися, – она мне давно разонравилась.

– Кристина, – послышался из комнат голос Юли, преподавательницы английского, – ты где?

– На, – девочка сунула мне в руки трубку, – тебе звонят, из издательства, да так торжественно попросили: «Будьте любезны к аппарату Виолу Ленинидовну Тараканову».

Я в ужасе уставилась на телефон. Нет, теперь еще и эта неприятность, ей-богу, на сегодня хватит!

– Скажи, что меня нет!

– А я уже сообщила, что ты дома, – радостно выкрикнула Криська, – да отвечай скорей! Может, что-нибудь хорошее!

Но я ждала только плохого.

Несколько месяцев назад я закончила писать детективный роман. Вообще-то, я тихо и мирно работаю в журнале, который издает Семен, муж Томочки. Я обожаю криминальные романы, прочитала всю классику жанра от Агаты Кристи до Марининой и, естественно, занимаясь в журнале рубрикой «Журналистские расследования», пишу очерки, основанные на реальных делах. Я уже упоминала, что мой муж Олег Куприн служит в милиции, но помощи от него нет. Другой бы супруг, имея жену-журналиста, мигом бы начал рассказывать ей о своих героических буднях, но Олег только отмахивается и бурчит:

– И ничего интересного, сплошная рутина!

Приходится выкручиваться самой, чтобы добыть материал для будущей статьи. Семен, несмотря на то, что мы живем в одной квартире и считаем себя ближайшими родственниками, не дает мне спуску и на редколлегии может здорово отругать.

Пару раз я влипала в криминальные истории, в последний раз Олег мрачно сказал:

– Вместо того чтобы корчить из себя комиссара Мегрэ, лучше пиши детективы, с твоей буйной фантазией должно получиться.

Сначала мысль показалась мне дикой, но потом я взяла бумагу, ручку и очень быстро накропала нечто, названное в порыве вдохновения «Чужая кровь».

Процесс написания романа оказался настолько увлекательным, что я никуда не ходила, а сидела на кровати, положив на колени книжечку «Двенадцать подвигов Геракла». Она служила мне письменным столом. Больше всех был доволен Олег. Жена постоянно дома, просто не вылезает из спальни.

Пока роман писался, было замечательно, но вскоре пришлось поставить последнюю точку.

Потеряв замечательное хобби, я загрустила.

– Ваяй следующий, – велел Олег.

Но я колебалась. Зачем? Ну к чему я испортила такое количество хорошей финской бумаги?

Потом Олег утащил рукопись на работу, и девчонки-машинистки отпечатали текст. К слову сказать, они потом позвонили мне и выразили свой восторг, но я все равно решительно не знала, что теперь делать с уже готовым текстом. От тоски я дала его почитать подругам, выслушала дифирамбы и стала подумывать над написанием другой «нетленки». В конце концов, у людей бывает хобби. Кто-то шьет, иная вяжет, а я строчу детективы. Можно читать их вечером во время ужина всем вслух.

В общем, так я и поступила. Стоило домашним очутиться у стола, как я вытаскивала пачку листов и «превращалась» в радио. В конце концов, мой папенька сказал:

– Слышь, Вилка, дурь ты, конечно, наваяла жуткую, на правду совсем не похоже, но забирает. Прям извелся весь, пока понял, что убила бабушка.

– А вот и не бабушка, – с торжеством заявила я, – ты не дослушал!

– Почему бы тебе не отнести эту лабуду в издательство? – не успокаивался Ленинид.

Я уронила рукопись на пол.

– Куда?

– В издательство, – повторил папенька.

– Сейчас столько дряни выпускают, – подхватил Семен, – тебя обязательно издадут!

Я медленно собирала рассыпавшиеся листы.

– В издательство? В какое?

– Погоди, – подскочила Кристина и бросилась в мою спальню.

Через пару минут она прибежала назад с кипой разноцветных книжек.

– Вот, смотри, – затараторила девочка, – вот тут, на последней странице все указано, эти детективы выпущены в «Марко», а находится оно по адресу: улица Вронского, дом девять.

– Вронского? – удивилась Тамарочка. – Совсем рядом, пешком дойдешь.

– Судьба, – загадочно сказал папенька, – карма, бери свою писанину и ступай.

– Так не делают, – возмутился Семен, – давайте я завтра все разузнаю про «Марко», хотя прямо сейчас могу сказать, что на рынке два монстра – «Марко» и «Таро-пресс», все остальные издательства значительно меньше. Ты, Вилка, не пори горячку, выясню, кто главный редактор, позвоню, попрошу, чтобы внимательно прочли рукопись.

Вечером в мою комнату влез папенька и жарко зашептал:

– Слышь, доча, я тобой жутко гордюсь. У нас отродясь писателей не случалось. Я все вспоминал про своих сейчас, ну одни крестьяне, я-то первый в город выехал.

– Какая я писательница!

– Э, погоди, вот увидишь, – бормотал Ленинид, – Семена не слушай, от блата только хуже, ступай завтра сама, адрес имеешь, не тушуйся.

– А если выгонят?

– Ну и чего? Уйдешь, и все, эко удивление, бить же они тебя не станут!

Когда возбужденный папенька наконец ушел домой, я открыла одну из книг Марины Орловой, потом заглянула в томик, написанный Анной Смоляковой. Ну что ж, если этих обожаемых мною авторов издает «Марко», значит, я иду туда без страха.

Утром, около одиннадцати, я нажала кнопку звонка около сияющей латунной таблички. Дверь щелкнула, стал виден длинный узкий коридор и письменный стол, за которым сидел охранник.

– Вы к кому? – весьма вежливо спросил он.

– Э-э, понимаете, я написала детектив, – потрясла я красной папочкой, – «Чужая кровь» называется, вроде ничего получилось, может, подойдет?

– Так вы автор? – уточнил секьюрити.

Внезапно я ощутила прилив необычайной гордости.

– Вы автор? – повторил мужчина.

– Да! – радостно ответила я.

– Ступайте во второй кабинет налево, – сообщил охранник и потерял ко мне всякий интерес.

Я дошла до нужного места и поскреблась в дверь. Никакого ответа. Пришлось приоткрыть створку и просунуть голову в комнату. В маленьком помещении, больше всего похожем на спичечный коробок, стояло впритык друг к другу два письменных стола. Все остальное пространство было завалено книгами. Тома в разноцветных обложках лежали на подоконнике, громоздились стопками на полу, красовались на стеллажах и буквально падали со столов.

– Простите, – проблеяла я, обращаясь к молодой женщине, уткнувшей нос в компьютер.

– Ну, – буркнула та, не поднимая головы.

– Я написала детектив.

– Олеся Константиновна, – прозвучал ответ.

– Нет, меня зовут Виола.

– Вам следует подождать Олесю Константиновну, – сообщила девушка и весьма нелюбезно добавила: – В коридоре.

Я собралась выйти за дверь, но тут в комнатушку влетела женщина, маленькая, щуплая, рыженькая, страшно похожая на юркого подростка. Она ужом ввинтилась за письменный стол и выжидательно посмотрела на меня.

– Вот, – залепетала я, – романчик детективный, «Чужая кровь», жутко интересный, подружкам нравится.

Без тени улыбки Олеся Константиновна сказала:

– Давайте.

Дрожащей рукой я протянула папочку. Редактор взяла ее.

– Мы не комментируем отказ. Если ваша рукопись будет принята, сообщим.

Потом она ловко зашвырнула «Чужую кровь» за спину. Я проследила глазами за полетом рукописи и увидела, что в правом углу, за столом высится гора разномастных папок, моя самым чудесным образом оказалась сверху. Олеся Константиновна уставилась на меня круглыми карими глазами.

– Это все? – растерянно спросила я.

Она кивнула.

– Вам позвонят.

В полной прострации я вышла на улицу и села на скамейку на троллейбусной остановке. Вообще-то, я не плаксива, зарыдать могу в основном от злости, но сейчас по щекам потекли горькие слезы. «Господи, ну зачем я послушалась Ленинида? За каким чертом поперлась в издательство? Вон там сколько неопубликованных вещей лежит! Никто никогда не станет печатать «Чужую кровь».

– Девушка, – раздался над ухом участливый голос, – вам плохо?

Обозлившись на себя, я принялась рыться в сумочке, пытаясь найти платок.

– Нет, мне очень хорошо.

– Но вы плачете.

– От счастья! – рявкнула я и, так и не обнаружив платка, вытерла лицо рукавом. – Отвяжитесь, рыдаю себе и рыдаю.

Стоит ли говорить, что весь следующий месяц я бросалась на любой телефонный звонок с воплем:

– Не берите трубку, это меня из издательства ищут!

Но время шло, Олеся Константиновна не звонила, и постепенно становилось понятно, что детектив ей не понравился. И вот сейчас редакторша наконец хочет сказать мне это сама. Нет, сегодняшний день просто ужасен!