Глава 5

Когда Егор вытащил меня из западни, рядом засуетилась Диана:

– Не ушиблась? Надо скорей кофе попить, он успокаивает.

– Кофе? – переспросила я. – Всегда считала, что он, наоборот, бодрит.

– Ну вы и здоровы! – запоздало восхитился Юрий. – Маленькая женщина, а хватка, словно у носорожины. Дверь с петель снесли!

Я заморгала.

– Не хотела причинить вам урон, но Вера просила дергать за ручку изо всех сил. Что у вас случилось?

Хозяйка опустила глаза в пол.

– Ну… э… ерунда!

– Проверка системы безопасности, – лихо соврал Егор.

– Проводили учение по отражению атаки террористов, – выдал одновременно с ним свою версию Юрий.

– Лучше замолчите, – приказала им Вера. – Шутят они! Диана Эдуардовна новую щеколду купили, вот и хотели глянуть, как она себя проявит. Дрянь вещь оказалась, вы, Лампидуль Андреевна, легко ее оторвали!

Я посмотрела на поверженную дверь и никаких признаков ни шпингалета, ни другого накладного запора на ней не увидела. Вера лжет, глаза у домработницы бегают в разные стороны. Юрий, Егор и Диана тоже явно ощущают себя не в своей тарелке – охранники красные, а хозяйка смущена. Но наиболее странно выглядит Илья. Всегда невозмутимый, аккуратно причесанный, в безукоризненно отглаженной рубашке, бизнесмен сейчас растрепан, бледен и облачен в изжеванный пуловер. В дополнение ко всему у него изо рта свисала длинная белая нитка.

– Ты заболел? – испуганно спросила я у хозяина.

– Нет, – мотнул головой Илья.

– Нитка… – тихо сказала я.

– Где? – осведомился хозяин.

– Там, – ткнула я пальцем в его подбородок.

– Ничего тут нет, – быстро ответил сосед.

– Но вот же она, – настаивала я.

– Обман зрения, – уверенно заявил Илья. – Ты плохо видишь, с возрастом многие люди теряют зоркость.

Я подняла руку.

– Нет! – испуганно закричала Диана. – Лампа, не трогай!

Но меня вывел из равновесия намек Ильи на мое плохое зрение, поэтому, проигнорировав вскрик Дианы, я дернула за нитку и торжествующе произнесла:

– Моим глазам может позавидовать молодой орел, а вот ты определенно превратился в брюзгу.

Илья взвизгнул и схватился за щеку.

– Ой, мама! – захлопала в ладоши Вера. – Получилось!

Егор и Юрий начали мне кланяться, как обезумевшие японцы, и расточать неуклюжие комплименты.

– Вы такая красивая, – зачастил Юра, – такая прекрасная, словно… будто… как…

Он явно не мог подобрать нужного эпитета, и на помощь товарищу пришел Егор.

– Как винтовка с лазерным прицелом! – восторженно заявил он. – Шикарная вещь! Мечта! Ничего круче ее в руках не держал!

– Лампа, – запрыгала Диана, – ты нас спасла!

– От чего? Или от кого? – растерялась я.

– Некогда мне тут бла-бла разводить, – быстро сказал Илья и ушел.

Охранники порысили за хозяином, Вера и стоявшая тише болота девушка-поломойка испарились в ту же секунду.

– Может, теперь объяснишь, что у вас происходит? – попросила я, изучая поверженную мною дверь.

– Зуб, – загадочно вымолвила Диана.

– Зуб? – переспросила я. – Извини, но я еще больше теряюсь в догадках.

Диана захихикала. Потом, прикрыв рот рукой, пробормотала:

– На нитку глянь.

Я перевела глаза и ахнула: на конце нитки болтался… клык.

Диана продолжала прикрывать рот ладонью, давясь от смеха.

– Илья Иванович уехали! – заорала из особняка Вера.

Диана захохотала во весь голос, а до меня наконец дошел смысл произошедшего.

– Илья боялся идти к стоматологу?

Хозяйка вытерла выступившие на глазах слезы.

– Хуже ребенка, – простонала она. – Ну почему мужчины такие трусы? Вчера у него зуб заболел. Вернее, он у него давно с дыркой, ныл потихоньку, на горячее-холодное реагировал, следовало пломбу поставить, но Илья ни в какую к доктору не шел. Вечером же его так прихватило, что Илюша на стенку полез. Чего он только не делал: коньяком полоскал, к пульсу на запястье дольку чеснока привязывал, валокордин в «дупло» капал, гору анальгетиков слопал… А толку – ноль.

– Пульпит такими способами не победить, – продемонстрировала я глубокие медицинские познания.

Диана махнула рукой.

– И я ему то же самое говорила. Но не в собаку мясо! Решил Илюшка действовать по-пещерному – обвязал зуб ниткой и…

– Дальнейшее понятно, – остановила я соседку. – Одно неясно: зачем меня позвали? Неужели в доме не нашлось человека, готового рвануть дверь?

– Так Илюшка озверел, – прищурилась Диана, – кричал: «Если не получится, пристрелю на фиг!» Вот все и боялись рисковать.

– Здорово! – подпрыгнула я. – Своих жаль, так пусть он Лампу изрешетит!

– Ну что ты, – успокоила меня Ловиткина, – Илюшка за пистолет никогда не схватится. Но членов семьи он в случае неудачи упреками изведет, а тебе ничего не скажет.

Я прищелкнула языком. Если вспомнить рассказ охранника о побеге по крышам в компании с огнестрельным оружием, то станет понятно: уважаемый Илья Иванович способен на радикальные способы решения проблем.

– Когда дверь рухнула, я подумала, что всем конец пришел, – разоткровенничалась Диана. – А потом ты за ниточку дернула… Вот счастье! Спасибо, Лампочка, всех спасла!

– Не за что, – смутилась я, – всегда готова соседям зубы вырвать. Кстати, сколько лет вы тут живете?

– В Мопсине? – уточнила Диана. – Лично я с рождения. Пошли, кофейку хлебнем.

Когда мы уселись за широкий стол, Диана весело затараторила:

– Моя бабушка по материнской линии всю жизнь провела в Мопсине, и меня сюда всегда на каникулы отправляли. Никакого поселка тогда в помине не было, деревня деревней – ни воды в домах, ни газа, хорошо хоть электричество провели. Бабуля умерла, избенка мне досталась. Я ею как дачей пользовалась. Мы с Илюшей сюда на медовый месяц приехали – денег на Карибы не было. И так нам понравилось, что решили здесь жить. Продали мою городскую однушку, сделали ремонт, купили «Жигули». А потом, когда разбогатели, снесли старую халабуду…

Я весьма невежливо оборвала Диану:

– Ясно. А кто жил в нашем доме?

Ловиткина удивилась:

– Неужели ты не помнишь, у кого покупали коттедж?

Я никому не рассказывала, каким образом семья Романовых из москвичей превратилась в мопсинцев, не хотелось мне и сейчас озвучивать ту фантастическую историю, поэтому я сказала:

– Мы не встречались с хозяйкой. Она эмигрантка, живет в Америке, замужем за богатым человеком, недвижимость в Мопсине ей ни к чему. Скажи, пожалуйста, ты слышала что-нибудь о семье Приваловых?

Диана закашлялась.

– Татьяна Привалова, – уточнила я, – ее отец Федор Сергеевич, мачеха Иветта и сын последней Михаил.

Соседка залпом осушила чашку кофе и сдавленно спросила:

– Макеева тебе натрепала? Не верь, она дрянная баба. Вечно всем завидует.

– Кто такая Макеева? – удивилась я.

– Тамарка, – ткнула рукой в сторону эркера Диана, – живет в развалюшке. Когда мы приняли решение обнести Мопсино забором и охрану поставить, все согласились, даже баба Дуня с ее копеечной пенсией в расходах участвовала. Конечно, мы с нее символический взнос взяли, но ведь старуха платить не отказывалась. А Тамарка ни рубля не дала, да еще скандал устроила, орала: «Вы здесь все богатые собрались, а я картошку в суп считаю. Либо за меня тысячи сдавайте, либо без изгороди живите. Мне бояться некого, миллионов в доме не держу, брильянты не собираю. Воры как придут, так и уйдут с пустыми руками».

– Никогда с ней не встречалась, – сказала я.

– Остальные не могли наболтать, – вздохнула Диана. – У нас тут хорошие люди живут, одна Тамара с гнильцой.

– Татьяну Привалову посадили? – огорошила я Диану новым вопросом.

– Нет, ты точно у Томки побывала! – укоризненно воскликнула соседка. – Это в ее стиле – на людей напраслину возводить. Ну жили тут Приваловы, Федор и Ирина. Нормальная пара, тихая, спокойная. Ира простая, из наших, а Федя из Москвы, кандидат наук. Иришка, можно сказать, от сохи, а Федя белая кость, мама-папа профессора, в университете преподавали. Сынок по их стопам пошел, только я забыла, в какой науке он специализировался.

– Странно, что такой мужик обратил внимание на девицу из села, – удивилась я.

Диана поморщилась, но продолжила рассказ:

– Отец Иры рано спился, мать с утра до ночи на работе крутилась. Ирка с детства хозяйство вела: воду таскала, дрова колола, за коровой ходила. Где уж тут время на учебу найти? Еле-еле восьмилетку окончила и в прислуги подалась. Тут неподалеку, в Казакове, церковь стоит. Галина, мать Иры, сильно верующая была и дочь постоянно с собой на службу таскала. А потом устроила ее у местного батюшки дом вести. Ира к пяти утра на работу через лес несколько километров бегала.

– Не позавидуешь ей, – покачала я головой.

– Верно, – согласилась Диана. – В шестнадцать лет Ира забеременела от Федора. Он был старше ее, парню тогда двадцать исполнилось, его родители в Мопсине дачу снимали.

– Это называется совращением малолетних и сурово карается, – вновь влезла я со своим замечанием.

– Ага, – не стала спорить Диана, – да только Ире повезло. Родители парня испугались и дело замяли – сыграли свадьбу. Дочка у них родилась. Галина, мать Иры, молодым избу оставила, а сама в Казаково уехала, у нее там еще один дом был. Федя диссертацию защитил, все отлично уладилось.

– Повезло, – кивнула я.

– Я тоже так сначала думала, – кивнула Диана. – Но счастья Ире немного было отпущено, она совсем молодой умерла.

– От чего же она ушла на тот свет? – проявила я живой интерес.

Диана пожала плечами.

– Говорили, у нее сердце больное было, с детства тяжелой работой надорванное. Федор долго по ней не убивался, женился неприлично быстро на женщине по имени Вета.

– Федор плохо относился к первой жене? – предположила я.

– Наоборот! Идеальный был муж – не пил, не курил, рубли в дом тащил, коттедж отстраивал, запретил Ире работать, содержал и ее, и Таню. Немного скупой и слишком авторитарный, но тут Ира сама виновата. Ей следовало овладеть хоть какой-нибудь профессией и самой встать на ноги. Если полностью зависишь от мужа и выпрашиваешь у него деньги на губную помаду, то не удивляйся, что он перестал уважать тебя, – отчеканила Диана. – Надо отстаивать свою самостоятельность, а Ирка полностью подчинилась Федору. Она после свадьбы стала такая тихая, словно прибитая. Пошла лаборанткой работать, пробирки мыла в нашей поликлинике в Анохине, а потом Федор ей запретил.

– Ясно, – пробормотала я. – А за какое преступление посадили Привалову-младшую?

– Вот уж чего не знаю, того не знаю, – покраснев, ответила соседка. – Я стараюсь в чужие дела нос не совать. Ты живи спокойно, наплюй на глупые сплетни. Все неправда!

– Что? – уперлась я в Ловиткину взглядом.

– Ну… про привидение… про проклятие… – нехотя выдавила Диана.

– С этого места, пожалуйста, поподробнее, – оживилась я.

Диана опустила голову.

– Деталей я не знаю. В Мопсине существует дурацкая легенда о белом человеке, который приходит из леса, чтобы уничтожить всех, кто поселился в усадьбе Ирки.

– Супер! – только и сумела сказать я. – Откуда взялся призрак?

Диана затеребила рукав домашнего платья.

– Это же деревня! Тут тебе понарасскажут и про торт с красными розами, и про черную руку!

– Бисквит и рука – детские страшилки, – не согласилась я.

– Призрак тоже, – возразила Ловиткина. – Якобы триста лет назад здесь убили купца. Он остановился в доме, который стоял на месте вашего, и хозяин, польстившись на толстый кошелек постояльца, зарубил его топором. С той поры купец иногда приходит на место преступления и наказывает хозяев дома.

– Какой злопамятный! – не удержала я улыбку.

– Угу, – кивнула Диана и поежилась.

– А еще тупой, – не успокаивалась я. – Неужели не видит, что владелец дома другой?

– Призраки подслеповаты, – сухо сообщила соседка.

Я рассмеялась в голос.

– А еще в Гражданскую войну здесь трех девок застрелили, – округлила глаза Диана.

– Совсем не удивительно, – заявила я. – Тогда постоянно людей жизни лишали: красные придут – белых бьют, белые село возьмут – красных под расстрел. А еще были банды зеленых, только не подумай, что я говорю о гринписовцах.

Видно, мои слова задели соседку, и она решила наказать слишком развеселившуюся Лампу.

– Думай как хочешь, но в доме нечисто. И Мишу у Приваловых убили. Ой! – Диана прикрыла рот рукой.

Но я вцепилась в нее, как терьер в мячик.

– Живо рассказывай!