Глава 10. Вероника

Я следила за широкой спиной Влада, пока он не скрылся за дверью спальни. Биение сердца чувствуется в горле. От страха и нахлынувшего волнения не могу сделать и вдоха.

Ледяными пальцами стараюсь схватиться за ручку кувшина с водой. Перестаю чувствовать, руки онемели, либо их полностью парализовало.

Кое-как наливаю полный стакан воды, разлив половину на дорогой стол, и жадно выпиваю до дна.

– Это просто секс, Ника, – шепчу губами, – просто поступательные движения. Нужно только закрыть глаза, и … снова посчитать.

Зажмуриваюсь сильно-сильно, до боли, вспоминая свое максимальное число. Это было пятьсот восемьдесят три. На цифре пятьсот восемьдесят четыре я заново могла дышать.

На негнущихся ногах иду в ванную комнату, наскоро принимаю душ, умываюсь, наношу крем. Движения отработанные, но стали менее желанными.

В спальне полумрак. Горит только торшер в углу комнаты. Шторы плотно занавешены. Можно подумать, кто-то из соседей будет смотреть в окно.

Бессонов лежит на кровати в одних боксерах, спортивные штаны валяются на кресле, небрежно перекинутые через подлокотник.

Его глаза закрыты, но он не спит. Чувствую. Воздух такой же наэлектризованный, как был на кухне. Здесь пахнет солью, морским гелем для душа и еще чем-то мужским и диким. Невозможно дать четкое определение этому запаху.

– Что застыла? – говорит сдавленно.

– А что мне делать?

Влад недовольно вздыхает и открывает наконец глаза. Мне показалось, что меня пронзило и отбросило назад силой его взгляда. Он накалывает им как умелый энтомолог редкое насекомое.

– Ну, если есть желание, ты можешь раздеться.

От его слов только сильнее запахиваю халат. Кожу ласкает пламя, и… странные ощущения рождаются под ней.

– В комнате жарко, ледышка, – говорит надменно.

Хватаюсь за пояс халата и медленно тяну один конец. Спустя пару секунд ненужная тряпка падает мне в ноги. Остаюсь стоять в той же ночнушке, что была прошлой ночью.

Кожа покрывается мелкой россыпью мурашек, которые заостряются под его темным взглядом.

– Ближе подходи, – приказывает. Голос стал хриплым и низким. И каким-то сексуальным, что ль.

Делаю крохотные шаги к кровати. Дыхание рваное, а как делать вдох – забываю. В спальне и правда жарко. Кажется, бисеринки пота скапливаются вдоль позвоночника и стекают вниз.

Мне бы бежать, кричать, просить, чтобы прекратил, но слова застревают в горле, как и крик.

Где-то на самом дне есть уверенность, что он не такой как Уваров. Влад другой, он не будет делать то, что делал Тарас. Просто… знаю.

– Ника, – наигранно ласково обращается, – скажи мне, прелесть, я кусаюсь?

Бессонов приподнялся на одном локте и нахмурился.

– Надеюсь, что нет, – отвечаю.

– Тогда иди ко мне, – снова ласково просит и опять укладывается на кровать.

Подхожу так близко, как только могу. В носу щиплет мужским ароматом и горечью табака. Он снова курил.

За все время, что мы знакомы, ни разу не видела его с сигаретой. Не то, чтобы я за ним следила, но нет да нет, наблюдала его стоящим на заднем дворе ресторана, на парковке, утром на крыльце. И ни разу не замечала зажатую сигарету между пальцев.

– Что дальше? – спрашиваю.

От ожидания знатно трясет. Пусть уже, наконец, возьмет меня и даст потом возможность вдохнуть свежего воздуха.

– Эту черную штуку точно не снимешь?

Бессонов говорит про мою ночную сорочку.

– Я… не хочу.

Закрываю глаза и просто молюсь, чтобы он не попросил избавиться от нее. Приказ, который будит полярные чувства.

– Ну, как знаешь. Испачкается ведь, – вздыхает расстроено и отворачивается от меня, – все, что тебе нужно, стоит на тумбочке. Давай, отмораживайся скорее. Устал пиздец как.

На прикроватной тумбочке стоят разные флакончики. Как-то неправильно сейчас брать каждый и рассматривать. Хотя они выглядят точь-в-точь как смазка. Застыла, мысли в голове бродят разные. И ни одной нормальной.

– Ника, – рявкает. Пугаюсь, – бери уже любое и массируй. Правая рука вообще не двигается.

«Массаж каждый вечер», – вспоминаю последние слова в нашем договоре.

Получается, он позвал меня не сексом заниматься, а…

– Так ты просишь меня сделать тебе массаж? – неуверенно спрашиваю.

Не могу пока понять, что же чувствую. Облегчение? Разочарование? Я же вроде как настраивалась, а тут…

Бессонов вздыхает и правда устало. Он проснулся рано утром, работал весь день, стругал там свою морковку с лучком, потом помогал готовить ужин. Влад, получается, реально устал.

– Грудной отдел, шейный и предплечье правой руки. Аж трясет от напряжения в мышцах, – говорит в подушку, но я слышу каждый звук.

Присаживаюсь на кровать и, наконец, с долей спокойствия рассматриваю баночки. Там массажные масла. Есть профессиональные, разогревающие, с каким-то там змеиным ядом. Может, это выбрать?

– Их столько много, – говорю вслух.

Мои первые слова сказанные просто так. Не короткий ответ на вопрос, а как бы поддержать разговор.

– Ты только составы не начинай читать, ладно? Мы так до утра будем сидеть.

– Лежать. Сижу здесь только я, – снова… поддерживаю разговор.

– Это пока, – грустно отвечает.

Выбираю самое обычное, с какими-то травами. Бессонов просил не вчитываться, я и не вчитывалась. Ориентировалась на картинку.

Выливаю немного масла себе на ладонь и касаюсь его спины.

Влад дергается, а потом понемногу начинает расслабляться. Тело вибрирует под руками, а кожей чувствую его проработанные мышцы.

Чуть надавливая, веду вдоль косых мышц, захватываю предплечья, обвожу столб позвоночника. Разминаю каждую мышцу от нижних отделов спины, постепенно переходя к грудному отделу и шейной зоне.

И… просто глажу.

Кончики пальцев словно опустили в раствор со смолой. Вязкая субстанция приятно обволакивает. Мне нравятся эти ощущения.

Внутри растекается горячее масло, заставляя дышать чуть чаще, чуть рванее.

Я продолжаю гладить крепкую спину руками, испытывая такие разные чувства, что не верится.

Бессонов вместо положенного расслабления, только сильнее напрягается. Мышцы стальные. Кажется, я кожей чувствую прохладу металла.

Дышим синхронно. И это… только больше распаляет. В воздухе пахнет порочной близость.

Пальцами перебираю короткие волоски под затылочной областью и иду дальше, массируя кожу головы.

– Достаточно, – грубо прерывает.

Наши взгляды встречаются, и мы словно в каком-то новом виде единоборств начинаем сражаться друг с другом. Без правил, без судьи, без установленного времени. Просто рвем друг друга в клочья.

– Что они значат? – хрипло спрашиваю.

Я обводила каждый завиток татуировки, прочерчивала линии. А теперь меня сжирает любопытство, которое выросло из банального страха. Часто мы боимся того, чего не понимаем.

– Зачем тебе знать? – наши лица не так уж близко, но я чувствую его жгучее дыхание, будто Влад совсем рядом.

Веду плечами. Сама не знаю, зачем спросила.

– Вот когда поймешь, зачем тебе мои ответы, тогда и отвечу.

Как только я хочу чуть больше узнать о том, кто такой Влад Бессонов, он резко отсекает от себя мои робкие шаги.

– Ложись спать, ледышка, – произносит на выдохе.

– А ты? – неуместно спрашиваю.

Что со мной происходит?

– Мне поработать еще надо.

Бессонов встает, и я замечаю его эрекцию, которая в белых боксерах отчетливо видна. И он нисколько не стесняется и не скрывает этого. Влад надевает спортивные штаны и, не говоря больше ни слова, выходит из спальни.

Опускаюсь головой на его подушку и прикрываю глаза. Я все еще чувствую его запах, словно при касании покрывала проворные молекулы перебрались на мою кожу. Какое-то глухое разочарование щиплет внутри, как будто ужалила медуза: незаметно в воде, а на суше требуется помощь.

Глава 11. Вероника

Из-за плотно задернутых штор, которые не пропускают и лучика солнечного света, не понимаю, что уже позднее утро.

Реальность не сразу врывается в мое сознание. Я, улыбаясь чему-то, потягиваюсь, строю планы на сегодня.

Выходной. Значит, если Уваров не заявится без приглашения и не потребует ехать с ним на очередное мероприятие, нужно заехать к родителям. Мы не виделись несколько недель.

Родители в курсе, что я подала заявление на развод. Они только не понимают почему. Для них Тарас – идеальный муж, хороший бизнесмен, интеллигентный и образованный человек. А главное, по их мнению, с ним у меня всегда будет крыша над головой, еда в тарелке и ни в чем и никогда не буду нуждаться.

Рассказывать маме с папой обо всем не смогла бы даже под страхом смерти. Боюсь за их жизнь и здоровье. Зная папу, он будет защищать, отбивать меня до последнего вдоха. А мама… ей ни в коем случае не нужно знать, через какую боль проходила ее дочь. Тот случай, когда неведение лучше правды.

– Блядь, уже одиннадцать! – басом рычит кто-то справа.

Господи, это Бессонов.

Сразу вспомнился и наш договор, и мой переезд к нему, и… вчерашний массаж. При мысли о последнем становится как-то не по себе. Мне не было противно или мерзко, скорее, чего-то ждала от него. Того, в чем боюсь признаться.

– Ты почему мы не разбудила? – снова рычит.

Откидывает одеяло, усаживается на кровать и руками лицо трет. Потягивается до хруста в суставах.

Влад неровной походкой идет к выходу из комнаты, расчесывая своей огромной пятерней взлохмаченные волосы.

И зачем-то молча наблюдаю за всеми его движениями.

– Ты в душ? – спрашиваю с хриплыми нотками.

Бессонов останавливается резко. Даже не видя его лица, я уверена, что он хищно улыбается.

Дыхание учащается, и сердце гулко отстукивает сбившийся ритм.

– Хочешь со мной? – говорит вполоборота. Его глаза поблескивают яркими бликами, когда света-то в комнате и нет.

– Можно я пойду первой?

Спрашиваю, практически заикаясь. И очень надеюсь, что Влад не будет спрашивать почему.

Я помню запах его геля для душа, запотевшие створки лифта и пульсацию внизу живота от всех этих картинок и ароматов.

Не хочу, не буду.

Бессонов раздумывает несколько секунд. Слышу удары своего сердце, словно его поместили вместо настенных часов.

– Прошу, – отходит в сторону и рукой указывает дорогу.

Не помня себя, вскакиваю с кровати и бегом несусь в ванную комнату. По спине хлещут его острые взгляды, как дротики бросает метко.

Быстро сбрасываю с себя ночную сорочку, которая насквозь пропахла массажным маслом и, странно, Бессоновым. С остервенением кидаю его в стирку. Осталось понять, как запускать эту космическую машину.

Включаю воду и захожу в кабинку. Автоматом включается какая-то радиоволна, и замкнутое пространство наполняется попсовой мелодией.

Руками облокачиваюсь на плитку и тяжело дышу. Вода прохладная, а, кажется, там льется кипяток. Это все его взгляды, его немое присутствие.

Самое удручающее – все только начинается. Мне предстоит все это испытывать, пока не разведусь.

И пока не окажусь под ним с раздвинутыми ногами. Это бесит, раздражает, но уже… не пугает.

От бессилия бью по стене кулаком, злюсь.

Вдруг створки душевой открываются, обдавая прохладным воздухом все тело, что в момент покрываюсь крупными мурашками.

– Ты же не против? – уверенно заявляет Влад и делает шаг в эту самую кабину, закрывает створки и берет свой гель для душа, которой хотелось с жадностью вдыхать. Тайно.

Он абсолютно голый, как и я. Жар его тела ощущаю и не касаясь. У меня пропадает дар речи, в голове мысли смешиваются и превращаются в бульон.

Только взгляда отвести от него не могу.

Руки висят вдоль тела, а должна ведь прикрыться ими, потом наругаться, что вторгся в мое пространство без спроса. Возможно, и ударить.

Но я стою по стойке смирно. Прямо под его сканирующим взглядом. Он улыбается уголками губ, а в глазах чистая похоть, вожделение и кайф.

– Всегда хотел узнать, свои такие сиськи?

Тянет к груди руку и слегка касается ее, проведя линию от ключицы до заострившегося соска.

Резко выдыхаю ртом, не в силах сдерживаться. Ноги слабеют, тело мгновенно откликается на его руку, как будто он мой гребаный хозяин.

– Свои.

Мы смотрим в глаза друг друга. Между нами что-то натягивается прочно, что не в силах прервать эти взгляды. Опять повисает это напряжение, когда либо целуй, бери, либо мотай к чертовой матери из моего душа.

– Классные. Можно?

Что? Он спрашивать надумал?

Но, не дожидаясь ответа, обхватывает полушария обеими руками и сжимает их с немым обожанием.

А у меня от этого собственнического жеста выбивается весь воздух из легких. Мне приятно, руки его приятные, то, как сжимает приятно. Только силой не закатываю глаза от удовольствия. Бессонов ведь смотрит на меня, сразу все и поймет.

Не хочу сдаваться так быстро…

– Нравится? – спрашивает сдавленно, сокращая расстояние между нами.

В живот упирается его член, которым он уже готов меня таранить. Сжимаю ноги сильнее. Мне даже это нравится.

Внутри дикая пульсация и хочется уже как-то ее унять. Сделать, хоть что-нибудь чтобы не испытывать этого чувства.

– Я задал вопрос, Ника.

Наклоняется ко мне и коротко целует в основание шеи. От места поцелуя разбегаются разряды тока и мелко бьют по всем клеточкам, как сотни крошечных иголочек. Ладони потеют, стоять сложно, вся кровь устремилась вниз живота. Еще к щекам. Они горят, будто их натерли самым острым перцем в мире. Полыхают и щиплют.

– Нравится, – прикрываю глаза.

– А так?

Бессонов ведет рукой от соска, который обвел по окружности, вниз. Очерчивает впадинку пупка, бедренную косточку и движется к лобку.