Глава 4

Директор академии каждого кластера – доверенное лицо Альтинга. Это человек, который безусловно и безвозмездно направляет свои силы в обучение будущего поколения. Перечить, осуждать, не соглашаться с методами руководителя – запрещено.

Тезаурус ремалийцев, глава 30, пункт 10

Следующие две с половиной недели мы провели как белки в колесе. Точнее, как хомяки, потому что Джулиан соорудил колесо наподобие беговой дорожки, напоминающее то, по которому раньше бегали эти мелкие зверьки.

И его первым подопытным стал я.

В этом идиотском колесе ремалийцы, по словам Джулиана, смогут совершать пробежку перед тренировками. Однако оно развалилось после первого моего круга.

Вот же неудача!

Эти недели подземный город напоминал муравейник. Мужчины в рабочих костюмах, которые выполняли у Карателей силовые задачи, занимались оборудованием учебных аудиторий. Строители, ремонтники, маляры – Зейден как истинный сын Сары Блэквуд командовал ими, приводя в приемлемый вид складские помещения, заваленные ненужным хламом.

Мы с отцом и Джулианом готовили тренировочные залы, в то время как мама и несколько ее помощниц занялись спальнями. Роксания и Феникс раз в пару дней выбирались наверх и принимали поставку вещей и продовольствия. Если к нам прибудут новые люди, то придется расширить не только пространство, но и запасы.

Как оказалось, многие Каратели продолжали работать на заводах. Вот откуда такая частая поставка. Очень умно, но опасно. Главное – не попасться.

Девчонки по большей степени командовали теми, кто командовал. Я обожал наблюдать за тем, как Ксивер копирует голос Сары и шастает по подземному городу со шваброй вместо меча, посвящая каждого революционера в своего подданного.

Нужно было видеть лицо Зейдена, который гонялся за ней с кисточкой, заляпанной краской, скрывая смех за руганью.

Ксивер медленно, но оттаивала. Конечно, раз в пару дней либо Джулиан, либо Зейден получали по яйцам, но для моей сестры это было нормой. Я бы даже сказал, вела она себя очень рассудительно.

Чего не скажешь о наших отношениях с родителями. Я старался поддерживать между нами теплую атмосферу, насколько это было возможно, но Кси не сдерживалась в прямолинейности и порой грубых высказываниях. Особенно в разговорах с мамой.

Однако если бы та сказала нечто подобное в отношении человека, к которому у меня были чувства, я бы отреагировал точно так же. Безусловно, мать и отец беспокоились за нас, но говорить прямым текстом, что Кай испорчен из-за своего отца – это слишком.

Ксивер уверяла себя, будто ей плевать на Кая, когда сама же отчаянно защищала его. Мы с сестрой всегда были преданными. Поэтому, как только Роксания начала теряться в коридорах подземного города из-за того, что направления были помечены стрелками разных цветов, я провел ночь в мастерской и сделал таблички с надписями. Спальни – направо. Столовые – в подвал. И так далее.

Интересно, она оставила себе атлас?

– Повернись ко мне задницей.

– Простите? – опешил я.

– Поверни ко мне свою шикарную пятую точку, товарищ.

Астрид прыснула от смеха.

– Шейн, вы вообще видели его пятую точку? Там же одни кожа да кости! А вот у меня…

Она согнулась пополам от смеха, и я услышал звук рвущейся ткани. Прошла одна долгая секунда. Астрид медленно выпрямилась и выпучила на меня глаза.

– Нет, нет, нет…

Когда она развернулась, я захохотал во все горло. На ее новом костюме, который усовершенствовали Каратели, зияла огромная дыра. Прямо на заднице. Клянусь, я как будто смотрел комедию.

– Шейн! – во всё горло заверещала Астрид. – Он мне маленький!

– Это у тебя задница большая, – засмеялся я, вытирая слезы. – Еще на мою что-то говорит. Лучше я буду стройняшкой, чем… Ай!

Шейн хлестнула меня измерительной лентой.

– Крэйтон Зальцри! Ты как общаешься с девушками?

– Хам, – пробурчала Астрид, выворачиваясь всем телом, чтобы посмотреть на свои кожаные штаны. – Черт возьми! Там дыра как у Таллии между…

– Астрид Цирендор! – вспыхнула Шейн, и я услышал смех Джулиана из-за перегородки в другом конце комнаты. – А ты не подслушивай и постриги свои лохмы! Имейте совесть, молодые люди! Мне семьдесят пять, а не двадцать!

– Я тоже тебя люблю, Шейн! – крикнул Джулиан.

Шейн была прекрасной женщиной, которая возилась с Картелями как со своими детьми. Она взяла на себя ответственность улучшить наши ремалийские костюмы – конечно, у нее были помощники, но всю мастерскую шитья возглавляла именно Шейн.

Наша новая экипировка включала в себя те же вещи, только теперь они были намного прочнее и удобнее. На ботинках – не такая грубая подошва, из-за чего бегать стало намного легче. Внутренняя сторона кожаных курток была сделана из материала, напоминающего бронежилет, а в локтевые и коленные зоны теперь встраивались тонкие металлические пластины. Они служили некой защитой: металл не поддавался силе Ремали, поэтому был для нас самым прочным материалом.

Вместо кластера на плечо нашили символ Карателей – серебристую механическую птицу. У командиров она располагалась на груди. Мужчины крепили пистолеты на пояс, а женщины – к набедренным ремням.

– Че-е-ерт… Шейн, мне нужен новый костюм, – прохныкала Астрид. – Этот реально никуда не годится.

– Погоди, дай разобраться с одним, – пробурчала она с иголкой во рту, а потом эта игла оказалась угадайте где?

Конечно, у меня в заднице.

Я завыл, как раненый волк, и на мои крики в комнату ворвался взволнованный Феникс.

– Что здесь… О боже, – выдохнул он, стеклянными глазами смотря на задницу Астрид. – Даже она у нее королевская…

– Пошел вон, тюремщик! – заверещала она, бросив в него свою куртку.

Феникс ловко перехватил ее и двинулся к Астрид. Мы с Шейн переглянулись.

– Я не сидел в тюрьме, а помогал людям выбраться из нее, Ваше Величество. И если ты будешь светить своими прелестями перед мужчинами, которые смотрят на тебя как на кусок мяса, ничего хорошего из этого не выйдет. И я говорю не про себя. Повернись.

– Куда? – пролепетала Астрид, подняв голову, чтобы посмотреть на Феникса.

– На Марс.

– Откуда я узнаю, в какой стороне Марс?

– Господи… – Он сжал ее предплечье и развернул к себе спиной. – Нагнись над столом.

– ЧТО? – заорала она во весь голос.

– Я умею шить, а эту дырку можно залатать без особых…

– Смотря о какой дырке идет речь! – хохотнул Джулиан.

– Да боже ты мой! – всплеснула руками Шейн, отчего игла сильнее впилась мне в ягодицы. С уголка глаза потекла слеза. – Ведете себя как подростки в пубертате, а не мятежники, которые собираются устроить переворот. Крэйтон, передай мне беруши.

– Я тут… немного… не могу двигаться.

– Ой! Матерь божья, прости меня, я не заметила!

– Астрид, наклонись над столом.

– Да пошел ты к черту!

Феникс с силой прижал ее к столу и опустился на колени. Обхватив бедра Астрид под ее ругань, начал рассматривать прореху в штанах. Или кусочек нижнего белья. Хлопкового в горошек.

– Господи-господи-господи, какой позор, – проныла Астрид, закрыв лицо ладонями.

– Красотка, как ты заметила, я не особо падок на роскошь. Мне всё равно, в горошек у тебя трусики или в цветочек.

– Феникс! – ахнула Шейн.

– Что? Я взрослый мужчина, который может говорить слово «трусики», – ответил он, орудуя иголкой. – Так, сейчас я откушу конец нитки, поэтому мое лицо будет в опасной близости от твоей королевской задницы. Готова?

– Что ты… Ай! – пискнула она и схватила его за волосы. – Щетина колется. У меня начнется раздражение, придурок!

Мне пришлось навострить слух, чтобы разобрать бурчанье Феникса:

– Прифыкай, потому что шкоро моя щетина будет колоть другое мешто.

– Какой срам, – проворчала Шейн.

И именно в этот момент, когда Астрид стояла, нагнувшись над столом, а Феникс тыкался лицом в ее задницу, в комнату ворвалась моя мама.

– Что вы… Феникс, – протянула она с осуждением. – Ну не здесь же. Я знаю, что ты ухлестываешь за этой девушкой с первого дня, но в комнате есть дети.

Оглянувшись, я понял, что речь идет обо мне. Отлично.

– А ничего, что мы с ним почти одного возраста? И я знаю, как выглядят женские ягодицы.

– Профессорские, – уточнил Джулиан.

– И я не ухлестываю за ней, – пробормотал Феникс с ниткой во рту.

– Я ничего не слышу! – крикнула мама, зажав уши, и попятилась к выходу. – Я вообще пришла позвать вас на обед. Десять минут!

***

Дневной сон – самая большая ошибка человечества.

Я хлопала отяжелевшими ресницами, рот превратился в пустыню Сахару, будто я всё утро обнималась с бутылкой текилы (от чего, конечно, не отказалась бы), а конечности стали ватными. Меня так сильно подкосила подготовка учебного крыла, что я вырубилась посреди дня, только коснувшись головой подушки.

Может, к черту это собрание?

Всех, кто начинал на днях обучение, попросили собраться сегодня в четыре часа в главном зале нового крыла. С самого утра Крэйтон и Джулиан помогали Шейн, а когда я проходила мастерскую, пытаясь не уронить манекен для тренировок, то услышала визги Астрид. Чувствую, без Феникса дело не обошлось.

Они справятся без меня, верно?

Я радостно вздохнула, решив послать в одно место все планы, и перевернулась на другой бок. Однако взгляд тут же наткнулся на настенные часы.

Без десяти четыре.

– Убейте меня, – захныкала я, поднимаясь с кровати, точно мумия из гробницы.

Порой совесть кусала меня за задницу.

Спальню мы делили вдвоем с Рейвен, а Сиера и Астрид жили напротив. Комната была не очень большой, но места нам хватало. Главное, что я чувствовала себя здесь комфортно и в безопасности.

Две односпальные кровати стояли друг напротив друга, около них располагались тумбы, а рядом с дверью – шкаф для вещей. Стены были выкрашены в приятный графитовый цвет, но мы завесили их с Рейвен разными плакатами и фотографиями, придав спальне больше шарма, как говорила моя подруга.

Эти фотографии я взяла с собой на горячую точку, поэтому сейчас они были здесь. На самом деле в академии я носила их с собой всегда, когда нам разрешали брать рюкзаки или сумки. Воспоминания на них стали моим талисманом. Моей надеждой.

Вот мы с Крэйтоном сидим на берегу океана и едим горячие булочки, а Рейвен фотографирует нас со спины. Вот мы с ней улыбаемся в камеру в гараже Крэя, а он высовывает голову, чтобы влезть в кадр.

Снимков было несколько десятков и еще столько же хранилось на моем телефоне, который чудом пережил события на острове.

Только чаще всего там встречался Кай.

Не знаю, когда у меня появилось желание фотографировать его. На встречах с наследниками, во время обеда и занятий, после тренировок по ликгету – мне просто нравилось запечатлевать каждую его эмоцию.