– Нет! Просто за время пока мы курим с тобой, я узнала, что ты врун, и к тому же совсем не внимательный! Неужели ты не обратил внимания, когда профессор проводил перекличку?

– Нет! – удивился я. – А он проводил? Я не слышал своего имени!

– Конечно, ты не слышал! Он его и не называл! Тебя, твоего брата и Сержа он отметил еще до переклички. У нас осталось пять минут!

– Как тебя зовут? – уточнил я еще раз.

Мне показалось, что я становился похож на попугая, и это мне не нравилось.

– Роза! – улыбнулась она. – Роза Фреч.

– Ну, вот теперь и мне приятно! – сказал я, кинул бычок и пошел к расписанию.

Роза осталась в курилке, и я чувствовал на себе ее провожающий взгляд. Была ли она удивлена тем, что я ушел? Хотелось ли ей пойти за мной? Я не знал, мне просто захотелось уйти и все.

Следующая лекция была на втором этаже и имела название не менее странное, чем предыдущая лекция – О Разрушении. О каком разрушении? Что за разрушение? Меня смешили все эти названия, я даже не хотел смотреть, что будет следующим, чтобы повеселить себя.

Я неспешно поднялся на второй этаж. Около нужного кабинета крутилась та же куча студентов с первой пары. Дверь была еще закрыта, хоть и до начала пары оставалось всего минута.

– Прогрессируешь, братец! – раздался потешный голос Люца сзади меня. – Я видел вас с той девчонкой! Рад за тебя!

Я ничего не ответил, только с ужасом подумал, что мне еще пять лет сидеть за одной партой с этим остолопом, которого я ненавидел. Внезапно я понял, что могу избежать хотя бы «одной парты» из этого списка.

Среди студентов я искал белоснежную голову, но сумел найти ее только когда открыли дверь в кабинет. Я заметил, куда она села и рысцой подбежал к ней.

– Могу я сесть с тобой? – быстро спросил я, окинув ее взглядом.

Роза улыбнулась и кивнула головой. Я быстро опустился за парту, кинул на стол тетрадь и ручку. Брат проходил мимо. Он сразу же заметил меня, улыбнулся и пошел к последнему ряду. Я даже не посмотрел ему в след.

– Доброе утро! – прозвучала еще одна формальность из уст женщины средних лет, стоящей у огромной черной доски.

У нее были длинные волосы и очки с узкими стеклами, пиджак и строгая юбка. Она вся была миниатюрная и если бы не морщинки на лице, то ей смело можно было дать лет тридцать.

– Профессор Лафортаньяна! Попрошу записать мое имя, потому что оно тяжеловато для адекватного заучивания. Если зимой, на экзамене я услышу какое-то не то произношение моей фамилии, считайте, что одного балла у вас уже не будет!

«Какая сука!», подумал я, глядя на нее. Она выглядела намного лучше, когда молчала. Ее рот во время разговора был просто ужасен. Он был похож на черную пропасть квадратной формы, а брови ползали по морщинистому лбу, как угловатые восьми битные змеи.

– Я полагаю, что на первой паре вас посвятили во все подробности об университете, о выдающихся выпускниках, и о других историях. Также вы должны были познакомиться со своими кураторами и определить старосту каждой группы. Пожалуйста, я хочу видеть вас обоих!

Я помнил, что выбрали только Сержа, как старосту нашей группы, но чтобы появился и второй староста – я не помнил. В другом конце кабинета поднялась девушка с ярко красными волосами. Я невольно спросил себя, за что профессор Трокосто втянул ее в это ужасное занятие.

– Ваши имена? – спросила профессор.

– Серж Сток.

– Марианн Вальд.

– Группы, господи, которыми вы заведуете! – крикнула она и очки свалились на кончик носа.

– 1А

– 2А

– С этим разобрались! Садитесь! А теперь пройдемся по списку студентов! – злобная профессорша начала перекличку.

Студент, услышав свою фамилию и имя, вставал и она, взглядом жабы рассматривала его, затем просила сесть и называла другие имена. Имя моего брата стояло первым, за ним шло мое.

– Прей! Люцифер! – Лафортаньяна нахмурилась и злобным взглядом окинула аудиторию в поисках человека, носящего анти-божественное имя.

Мой брат встал и гордо поднял голову, слегка прищурившись посмотрел на «мисс Цербера».

– Люцифер? – переспросила она, поправляя очки на носу.

– Да, мэм! – ответил он.

– Хо-ро-шо! – медленно сказала она, что-то подписывая в своем листе.

– Прей?! – воскликнула профессор. – Гавриил?!

Ее голос повысился на октаву вверх, пока глаза судорожно искали меня. Я быстро встал, еле сдерживая улыбку. Лицо преподавателя было просто отменным. Она вытаращилась на меня и захлопала глазами.

– Люцифер! Встань! – командирский голос раздался на все помещение.

Люц поднялся и скосил глаза на меня, также пряча улыбку. Я не мог понять, чего хочет от нас крикливая преподавательница. Ее глаза загадочно метались по нашим лицам, жадно выискивая отличая. Но у нас их не было, и если бы мы еще оделись одинаково, то выглядели бы, как человек у зеркала и его отражение.

– Близнецы! – сообщила она нам, наконец – Садитесь, оба!

Я посмотрел на брата. Он с увлечением что-то рисовал, периодически подмигивая какой-то девушки. Я снова уставился на Розу. Она с интересом рассматривала каждого встающего студента. Я не хотел с ней разговаривать, на той паре она мне так не нравилась. Нет, она нравилась, но не нравилось разговаривать.

– Почему ты сел сюда? – шепотом спросила она, когда перекличка закончилась.

Я пожал плечами и даже не посмотрел на нее. Кончено, я мог сказать правду, что первоначально я всего лишь хотел отделаться от брата, но одному сидеть было бы скучно, и я вспомнил о девушке у окна. Но так как я прослыл вруном, то решил соврать еще, поэтому пожал плечами и продолжил смотреть в парту.

– Сегодня мы поговорим, грубо говоря, ни о чем! – открыто заявила Лафортаньяна. – Директор попросил ничего вам не давать в первый день. Обсудим организационные вопросы. Мы будем встречаться два раза в неделю, по вторникам и по пятницам. После каждой лекции у вас будет домашнее задание, которое вы будете обязаны выполнить к следующей паре. Если вы не будете выполнять его, я не допущу вас к экзамену, что значит – вы не переведетесь на второй курс и у вас будет два выхода. Первый – это остаться на второй год, второе – вас отчислят. Попрошу не забывать, что без диплома этого университета у вас не будет возможности поступить ни в какой другой, у вас не будет постоянной работы с хорошей зарплатой. Так что, послушайте моего совета: посещайте все лекции и семинары, готовьте домашнее задание и тогда у вас не будет никаких проблем…во всяком случае с моим предметом.

Гнусавый голос не замолкал на протяжении всей лекции. Я смотрел на женщину, стоящую у доски, на ее выраженную строгость и все больше понимал, что именно с ней у студентов возникает больше всего проблем. Она относилась к той категории людей, где каждый считает себя кем-то или чем-то всемогущим, вокруг нее все должны бегать и давать хвалебные почести, воспевать о том, какая она потрясающая и невозможная. Я бы сказал, мерзкая тварь, вознесшая себя на престол богини мира. Я смотрел на нее и улыбался. Мне было наплевать, что она думала, глядя со своего трона на мою улыбку, хотя не трудно было догадаться.

Периодически Роза доставала меня глупыми вопросами, на которые у меня совсем не было желания отвечать, а мой брат, как заведенная игрушка продолжал рисовать, ни на кого не обращая внимания, кроме той девушки.

– Увидимся в курилке! – кивнул я Розе, как только прозвенел звонок.

Мадам «Самовлюбленность» продолжала что-то говорить, но до нее никому не было дела, все собирались на перемену.

Я выскочил на улицу и засунул сигарету в рот. Виляя бедрами и пытаясь завладеть моим мозгом, ко мне шла Роза. Я усердно боролся с одержимостью, улыбаясь и понимая, что я не могу скрыть улыбку и радость. Как только я оказался с ней на улице, отношение к ней менялось, она интересовала меня. Но вот мой брат, идущий в двух метрах от нее, за весь день совсем меня не заинтересовал.

– Ты так быстро сбежал… – Пробубнила она, картавя из-за сигареты во рту.

– Да! Очень быстро сбежал! – Люц подошел поближе. – У меня сигареты закончились. Угостишь?

Я молча протянул ему пачку. Он взял сигарету, бросил улыбчивый взгляд на Розу и вальяжной походкой пошел дальше.

– Урод! – вырвалось у меня, пока я смотрел ему вслед.

– Ну почему же? – Роза сразу же подала голос. – Вы с братом очень даже милые! Особенно ты!

Я тут же перевел на нее глаза. Безусловно, мне было приятно слышать слова лести, но и сразу же захотелось спросить, а как же она видит разницу между нами? Не может же она только по одежде сказать, кто из нас милее? Или может? Как? Почему ей нравился я, а не мой брат? Она ведь даже не знает, какие мы с ним по характеру, она видела только лица… одинаковые. Я решил не думать об этом.

– Хех… Роза! – почему-то сказал я.

Девушка улыбнулась и снова выпустила мне в лицо дым. Это что, какой-то тайный знак? Или я чего-то не мог понять? Я не очень любил нюхать дым, тем более чужой, но изо всех сил старался не нагрубить девушке.

У нас была еще одна пара, последняя, на которую я уже еле полз. В тот момент я думал, что это был первый и последний день, когда я присутствовал на всех парах. Мне казалось, что Люц вообще больше сюда не придет.

– Пойдем? – спросила Роза.

Я пожал плечами и пошел.

– Эй, эй, эй! – раздался незнакомый мне голос. – Подожди!

Я остановился и обернулся. Ко мне бежал шутник Серж.

– Мне нужно записать твой телефон! Я же староста! – горько добавил он и помахал у меня перед носом листом с цифрами. – Я не смог поймать твоего брата. Вы вместе живете? Если нет, дашь и его номер?

– Да, без проблем! – улыбнулся я, взял у него листок и написал один и тот же номер напротив своего имени и брата. – Еще что?

– Нет! – кивнул он. – Если что, я потом подойду!

– Хорошо! – ответил я и посмотрел на Розу. – Ты уже записала свой номер?

– Да, еще на той перемене!

Я улыбнулся и пошел дальше, точнее пополз. Меня уже тошнило от этого места, и только эта девушка скрашивала мое существование в тот день.

Я даже не хотел смотреть, где был мой брат. Я находился на долю секунды от того, чтобы развернуться и уйти домой, ну и еще прихватить с собой блондиночку, идущую рядом. Но все-таки я повиновался стадному течению к кабинету.

Последняя пара. Еще два часа и свобода – никаких других мыслей в моей голове не водилось тогда. Хотя нет, была одна, дерзкая и максималистская, но была. Когда что-то сидит в голове, становится очень тяжело не думать об этом. Как старый хлам – от него тоже очень тяжело избавиться. Мне казалось, что от мыслей действительно проще избавиться, чем от залежей в шкафах и в гаражах. Ну вот, что-то подобное обживало мою голову.

Пока я думал о своем новом сожителе, в кабинет почти вбежал преподаватель. Он именно вбежал, и что мне понравилось в нем, так это отсутствие формальности в виде «доброе утро».

– Профессор Рэйт! – крикнул он на ходу, – или, если удобно – мистер Рэйт! Мне без разницы! Открыли тетради и пишем: «Определение. Понятие. Что это такое?». Тема сегодняшней пары. Так, старосты обеих групп, попрошу отметить присутствующих.

Я был поражен. Мне показалось, что этот человек разговаривал исключительно скороговорками. Его монолог занял не больше десяти секунд. И плюс, я никак не рассчитывал, что хоть один из «великих умов» университета додумается провести в первый день лекцию. К последней паре я чувствовал себя изнеможенно и совсем не хотел ничего писать, а, услышав с какой скоростью разговаривает профессор, мне вообще жить расхотелось – я представил с какой скоростью он диктует. Зато Роза, как послушная мамина дочка, открыла тетрадь, записала имя этого мудака и тему.

– Как предмет называется? – спросил я у нее, осознав, что не могу тупо подписать тетрадь.

Девушка выглянула из-за пряди седых волос и улыбнулась. Я немного смутился, ибо никак не мог понять, что смешного сказал.

– «Определения жизни» – ответила она и уставилась на профессора.

Я последовал ее примеру. Гном-ворчун из «Белоснежки». Он был не высокого роста, с вечно нахмуренным лицом, что-то бормочущие большие губы, уши, как лопухи и нос, как картошка-переросток. В общем, малоприятная внешность. Естественно, смотреть на него долго мне не хотелось, поэтому машинально вернулся к застрявшей мысли в голове. Я очень хотел выкинуть ту затею, старательно думая о чем-то другом.

Люц сидел на этот раз в другом ряду, поближе к девушке, с которой перемигивался всю предыдущую пару. Его явно не волновал лопоухий профессор и его лекция. Затем я посмотрел на буквы в написанных словах «Определения жизни». Что это за бред? Почему в университете у всех предметов были такие странные названия? Я никак не мог в это поверить и продолжал свято верить, что это был всего лишь розыгрыш в первый учебный день… Но мысль снова стукнула мне по извилинам.

– Роза, – прошептал я. – Какие у тебя планы после этой пары?

Девушка оторвала взгляд от профессора и игриво посмотрела на меня. От ее взгляда у меня пробежали мурашки по всему телу. Роза играла в «соблазняшки» и можно сказать хорошо справлялась с поставленной задачей.

Когда я смотрел на ее черные брови, мне хотелось взять салфетку и стереть с кожи половину жуткого карандаша. Если бы не карандашный татуаж, она бы очаровала меня еще быстрее. Возможно, из-за чересчур броских бровей мне порой даже смотреть на нее не хотелось.

– Ты меня на свидание хочешь пригласить? – промурлыкала она, довольно улыбаясь.

Ее пальцы дергали в разные стороны гелиевую ручку, а на прозрачном стрежне игрались лучи солнца.

– Не знаю! – смутился я. – Это зависит от твоих планов на вечер! Слушай, а ты сразу никогда не отвечаешь на вопрос?

– Нет, почему, иногда отвечаю! – она кинула ручку. – В принципе у меня нет никаких планов на вечер! Так что, можешь приглашать на свидание!

Меня поражала ее откровенность, точнее то, что именно с ее помощью Роза пыталась покорить мой разум. Честно говоря, поначалу меня такой стиль общения больше отталкивал, чем притягивал, но она упорно настаивала на нем.

– Хорошо! Я приглашаю тебя… Нет! Это не свидание! Я просто хочу попить с тобой пива после утомительных занятий. Что скажешь?

Роза улыбнулась и снова схватила ручку. Затем она косо посмотрела на меня и быстро закивала головой. Я тоже улыбнулся, и глаза почему-то перекинулись на брата. Его отсутствующий вид очень раздражал меня, лицо, наполненное нелепой и идиотской независимостью тоже.

– Значит так! – мистер Рэйт окинул аудиторию взглядом. – Что мы можем сказать о «понятии»? Что это такое? Для чего оно нам? Я не хочу нагружать вас кучей философских определений, постараюсь просто объяснить. Ваша задача записать то, что считаете нужным. Когда вы видите предмет, в голове автоматически начинают появляться различные слова, описывающие свойства, качества, возможно даже признаки этого предмета. Люди описывают то, что они видят. А вот, например, философы или ученые, стараются тут же дать определение, красиво изложенное, со множеством лишних слов. Я бы сказал, что «понятие» имеет такой, мелкий, теневой синоним, как «определение». Как вы думаете, для чего нам нужно знать, что такое «понятие»?

Профессор протараторил текст по памяти и уставился на нас. Его безумные глаза судорожно прыгали по головам студентов, пока, наконец, не остановились на рыжем парне. Конопушчатое лицо замерло и удивленно захлопало глазами.

– Вот Вы, мистер… – протянул профессор, вытягивая шею, как гусь.

– Нэст! – представился молодой человек, поднимаясь со стула. – Я думаю, что «понятия» нам особо и не нужны в жизни.

– Как так?– воскликнул профессор, выронив мел из рук. – Обоснуйте!

– Ну, вокруг человека существует множество «понятий», а он не обращает на них никого внимания. В магазине есть продавец, но я совершенно не хочу знать понятия, касающиеся его работы.

– Вот как? – вздохнул мистер Рэйт. – Еще кто как думает?

– Сэр! – прозвучал до боли знакомый голос.

Он принадлежал моему брату.

Я нервно подскочил на стуле и уставился на него. Опять этот сорванец старался обратить на себя внимание.

– Да? – взглянул на него профессор.

– Я согласен с предыдущим ответом, но у меня есть другое обоснование. Я считаю, что «понятия» в жизни можно разделить на «выживательные» и «существующие». То есть, «выживательные» – такие понятия, которые мы запоминаем независимо от нашего желания, мы просто их воспринимаем, как, например понятие «продавец». «Существующие» – все остальные понятия, и уже из них мы абсорбируем то, что считаем нужным. Например, обучаясь определенной профессии, мы запоминаем понятия, имеющие отношение к этой профессии. Но! Есть как всегда «Но»! Человек может знать какое-нибудь понятие, но делать совершенно не так, наплевав на «понятие». Вытекает вопрос: Зачем же нам они? Просто «знать», для общего развития и не более. Получается не зачем!

Как всегда Люцифер старательно набалтывал себе положительные баллы, только на этот раз для преподавателя. Я улыбнулся, разглядывая довольное и нахальное лицо брата и изумленное лицо профессора.

– Молодой человек, у Вас интересная точка зрения! Но мне придется разочаровать Вас! Дело в том, что мы все живем по понятиям в широком смысле этого слова, сами того не замечая. И чтобы каждый из нас смог выжить в обществе, мы нуждаемся в этих понятиях!

– Зачем? Что значит «мы нуждаемся»?…

– Это значит, – перебил его профессор, – чтобы Вас, например, не посадили в тюрьму, Вы нуждаетесь в знаниях об уголовной ответственности, то есть о ее понятиях. А еще было бы прекрасно знать, как, будучи виновным, не оказаться в этой тюрьме!

– Простите, сэр, но, по-моему, важнее быть невиновным и оставаться при этом на свободе, Вы так не думаете? Сейчас каждый дурак может избежать тюрьмы, будучи виновным!

Профессор усмехнулся и опустил взгляд. Я не мог понять, зачем Люциферу понадобилось вступать в спор прямо с первого дня. Роза внимательно наблюдала за моим братом и профессором с загадочной улыбкой на губах, и я даже не знал, как реагировать на нее. Краем глаза она пыталась сравнить наши с братом лица. Люц стоял, убрав одну руку в карман штанов, другой опирался на парту и улыбался такой легкой улыбкой, почти еле заметной. Если хорошо и долго приглядываться, то можно было увидеть, как уголок его губ был слегка приподнят.

Девушки не могли устоять перед его лицом, но я-то знал, что его ухмылка всего лишь показатель того, что ему настолько сильно насрать на предмет, на профессора, да и вообще на все, что его окружало. Я никак не мог понять, почему глупые девчонки, видя лицо безразличия и пофигизма, сразу же расплывались в жирных улыбках и ждали манны небесной. Я боялся, что Роза так же смотрит на него. Я, правда, очень боялся.

К моему великому счастью, как выяснилось чуть позже – это было не так. В ее жженой перекисью голове возникло строгое различие между нами, не только между нашими лицами, а вообще, какое-то чертово духовное различие. Да мне какое до этого было дело? Пусть представляет себе все, что хочет, чертит виртуальную разницу и все такое, главное, чтобы она не представляла его рядом с собой.

Я не стал слушать остаток не нужного мне спора. Вместо этого я написал записку Розе, где указал время и место встречи, но отдать бумажку решился только на перемене. Остаток пары я старательно пел какие-то мелодии в голове, вспоминал картины из фильмов и различных роликов. Проще говоря, сидел и морально бредил, потому что иногда этим полезно заняться.

Как только прозвенел звонок, я схватил тетрадь, сунул Розе записку и выскочил из класса. Я не хотел с ней разговаривать потому, что был уверен, что начнутся совершенно идиотские и глупые вопросы, на которые я не захочу отвечать. Мне просто хотелось увидеть ее вне аудитории, посмотреть какая она на самом деле или какую наденет маску.

Я быстро вылетел из класса и чуть ли не галопом помчался к машине.

Уже сидящий за рулем Люцифер сильно удивил меня. Это что ж получается, он быстрее меня вылетел из университета?! Видимо ему там тоже «понравилось». Я не стал задерживать нас обоих и быстро сел в машину. Люцифер тут же тронулся и поехал в сторону дома.

– О, совершенно вылетело из головы. Твоя очередь, – Люц собрался поменять местами.

– Забей, непринципиально сейчас. Поехали.

– Мне нравится новые люди, куча девчонок…но убогие предметы и такие же убогие профессора чуть не довели до безумия. Какая-то никчемная херня! Я не хочу прибывать завтра ни на одной из этих жутких лекций… – Люцифер гнал, как безумный и кричал.

Я улыбался.