Бывшая гаргулья уловила его настроение. Поспешила сгладить собственные слова:

– Нет! Я об этом даже не думала. Это только сейчас, всего на минуту. Воспоминания, пейзаж и старый друг повлияли на моё воображение, и оно разыгралось.

Девушка сжала ладони мужа. Подставила своё лицо под его взгляд и попыталась поцеловать. Калеб не пошёл навстречу, но и сопротивляться не стал. Размышления привели его в лёгкую форму оцепенения. Глядя на воркующую Гару, Харон в очередной раз получил право предположить, что эта девушка не имеет ничего общего с его давней знакомой. Гаргульи такими не бывают. Стало быть, она либо врёт, либо изменилась так сильно, что их прежние отношения можно предать забвению. Со смертными Переправщик Через Великую Реку не якшается.

– Мне страшно от того, что я не знаю, куда нас везут, – призналась она в конце.

– Туда же, куда и остальных людей. Всё в порядке. – Калеб стал потихоньку “возвращаться” к ней.

– Вдруг нас там разлучат?

Он посмотрел на неё серьёзным, нравоучительным взглядом взрослого человека:

– С чего бы?

– Не знаю. Все возможные варианты лезут в голову. Но всё будет в порядке, если только ты будешь рядом.

– Нас не разлучат ни при каких обстоятельствах. Знаешь, почему? – Она молча посмотрела на него с надеждой. – Из-за нашей свадебной клятвы. Надеюсь, её ты помнишь?

Гару улыбнулась. Как будто и правда забыла. А теперь Калеб дал ей стопроцентную гарантию счастливого совместного будущего. Где бы они ни оказались…

За разговором проплыла оставшаяся часть пути. Пассажиры больше не обращали внимания на беспокойную парочку. Когда лодка причалила к ветхому пирсу, все стали медленно, как при посадке, аккуратно выбираться на берег. Причал упирался в стену пещеры. На её фоне отчётливо выделялись две чёрные массивные створки ворот. Если заглянуть в них с берега, можно разглядеть большой светлый зал. Огонь здесь, как и во всём подземном мире, вулканический, то есть очень жаркий, тяжёлый, света даёт мало. Назвать его играющим, подмигивающим, тем более пляшущим, язык не повернётся. Такие эпитеты характерны для весёлых костров с поверхности земли или с Олимпа. Здесь, по ощущениям, можно увидеть не только, как горит огонь, но и как перетекает с места на место его свет, ощутить его плотность, потрогать. Проходя мимо факела, души увязали в жёлто-красном веществе, которое он излучал. Что ни говори, Чистилище – это место максимального усложнения существования душ. Если не считать Геенны, конечно. Но до неё отсюда далеко.

В конце зала, на удивление, стояли… стойки регистрации. Да-да, как в аэропорту. Ленточками были отгорожены дорожки, в пределах которых вновь прибывшие продвигались вперёд. Порядок образцовый: кругом канцелярская тишина и порядок. Калеб и Гару прибыли не в час-пик, так что они оказались третьими в очереди. Возле остальных стоек народу было не больше. Со своего места они отчётливо слышали, какие вопросы задают душам фурии, выполняющие роль регистраторов. Калеб мог только догадываться, в каком напряжении души подходили к стойкам. Девушки с собачьими головами, которые были не масками, как предполагали соседи, а живым продолжением плоти, задавали вопросы каждому на его родном языке. Пока душа, обливаясь призрачным потом, отвечала на вопросы, змеи, служившие причёсками обслуживающего персонала, протягивали свои тонкие, шипящие тела к лицу опрашиваемого и исследовали, кажется, самые его мысли своими раздвоенными теплочувствительными язычками. Хотя какое тепло может быть у местных обитателей? Возможно, это очередной контроль, чтобы никто живой не проник в запретные области, решил Калеб. Аккуратно сложенные кожаные крылья фурий казались на остальном фоне вполне приемлемым атрибутом, на них, после собачьих лиц и змеиных волос, уже никто не обращал внимание. Первый человек в очереди Эвансов отошёл от стойки с кипой каких-то бумаг. Ему указали, где взять образцы, а писать полагается… любым подручным средством. Чернильниц или карандашей не видно. Поэтому многие, следуя коллективному бессознательному архетипу, писали кровью. Хотя тонкий слой чёрного бетонного песка покрывал здесь пол, и эту пыль вполне можно было использовать, как измельчённый графит.

Очередь продвинулась на одного. В это время в отдалении послышался шёпот, мол, открылась ещё одна стойка. При этом никто не сошёл со своих мест. Одна из фурий целенаправленно двинулась в сторону Калеба и Гару, велела идти за ней и повела их в угол просторного, полутёмного зала. Ещё на подходе к самой крайней стойке Гару различила сгусток темноты в форме знакомого ей силуэта. Подойдя поближе, она перестала сомневаться – возле стойки их встречал дядя, а рядом горела (вот это действительно было неожиданно) неоновая табличка V.I.P.¹ Облокотившись на тумбу, Аид беседовал с подчинённой. Но, увидев приближающихся гостей, легко остановил разговор, как будто тот был несущественным. Разглядев в оранжевом свете улыбку на его лице, Гару первый раз успокоилась.

– Добро пожаловать, родственники! – Так неожиданно бодро начал Аид. Он пожал руку Калеба, обнял Гару. Как всегда в элегантном чёрном костюме на пике моды начала 20 века, он совсем не изменился с их последней встречи. Кудрявые чёрные волосы венчал гранитный обруч с рубином. – Очень рад встрече. Вы ко мне насовсем?

– Дядя, твоя шутка жестока, – притворно нахмурилась Гару, но долго притворяться не смогла, потому что мужчины рассмеялись.

На первый взгляд всё, наконец-то, утряслось. Слова Калеба оказались верны: Харон привёз их к Аиду, и тот явно специально устроил встречу именно здесь. Бог указал на анкеты и образцы для их заполнения, после чего лик его еле заметно помрачнел.

Когда Калеб погрузился в чтение анкеты, Аид поманил Гару в сторону.

– А теперь послушай меня, девочка. Это очень серьёзно.

Он взял её за тонкое просвечивающее запястье и поставил перед собой. Склонился чуть ли не в половину своего роста, чтобы говорить как можно тише прямо ей в ухо.

– Афродита говорит, ты знаешь реакцию Главного дворца на твою выходку с отказом от божественности. – Она кивнула. – И о своём нынешнем положении тоже знаешь?

– Я, вроде как, больше не член семьи.

– Нууу, – Аид смутился, что Гару так легко признала сей факт. Он-то настроился её утешать. Вместо этого начал оправдывать главный дом. – Не все так настроены. Если Гера и Зевс решили не считать тебя своей дочерью, то остальные не изменили отношение к тебе. Нам следует избегать близости на людях. Но с глазу на глаз – совсем другое дело. Если,… – Аид задумался, – если ты не обидешься.

– Как можно, дядя? – Она осеклась. – Владыка. Как можно? Ты – моя последняя надежда, а твой дворец – последний приют. В твоём доме я буду соблюдать любые правила, владыка.

– И об этом я тоже хотел поговорить… – Аид выпрямился, покрутил головой, убедился, что Калеб на своём месте и не слышит их. Он снова нагнулся, теперь уже касался губами самого её уха. – Гера рассердилась намного сильнее, чем ты могла бы подумать. Не только отлучением от семьи она хотела наказать тебя. Твою душу она также решила проучить, для чего велела по прибытии ко мне отправить тебя прямиком в Геенну. – Он чувствовал, как холодное тело Гару бессильно вздрогнуло. (Один раз, но сильно, как в тот миг, когда мы слышим подтверждение настолько сильного своего страха, который, кажется, не способен воплотиться уже по одной причине своей абсурдности и чрезмерной жестокости. Но иногда, чаще всего внезапно, к человеку подходит неизвестный, а может быть близкий, и произносит именно то, о чём никогда не хочется думать. Это выглядит, как укол. Уже потом мозг начинает анализировать. А первые несколько секунд, если человек достаточно силён и не лишился чувств мгновенно, он пребывает в состоянии покорного транса, стараясь по буквам осознать новый мир, который вдруг разрушил привычный и воздвиг вокруг него новые стены неотвратимой темницы). То же, почувствовал Аид, произошло с Гару. Пока она ещё не перешла от стадии осознавания к стадии ужаса, повелитель Чистилища продолжил, попутно ободряюще сжимая её плечи огромными ладонями. – Но я отказался выполнять её волю! Не переживай. Зевс тоже поддержал меня. Вместе мы убедили его жёнушку, что это слишком суровая мера. В конце концов, ты никому не навредила. А распоряжаться своей судьбой каждый имеет право сам.

Гару едва заметно выдохнула. Вернее, сделала бы именно это, если бы в принципе дышала. Но сейчас она просто издала шелест губами, похожий на звук выходящего из глубины груди воздуха. Скорбь в глазах постепенно сменилась благодарностью.

– Но это не значит, что всё решилось благополучно, – с неохотой продолжал Аид. – Гера отказалась от идеи заточить тебя в Геенне и позволила мне взять тебя в свой дворец только при условии, что ты прекратишь любые родственные связи с богами и займёшь самое низкое положение в Чистилище. Как ты знаешь, душа может остаться на этом этапе и не идти дальше только, если будет служить мне. Тебе придётся выполнять самую грязную работу во дворце. Прислуживать всем, потому что все здесь занимают должность выше твоей. Уборка, стирка, содержание в порядке мест общественного пользования – всё ляжет на твои плечи. Такова цена спасения от Тартара.

– Я готова! – Гару моментально решила для себя, что в доме её дяди любые условия будут лучше, чем гореть в самом жарком костре Тартара вместе с поколениями самых отъявленных негодяев. И работка, которую они выполняют там, намного-намного хуже, чем самая грязная, какая только бывает в любом дворце на свете. И потом, право поддерживать порядок даёт женщине ряд преимуществ. Гару усвоила это во время своей смертной жизни. Она сделает Чистилище не только чище, но и светлее. Найдёт возможность украсить чёрные стены, разнообразить унылый декор… Да ведь ей предлагают роль домоуправляющей! Да, с необходимостью убирать отхожие места и стирать на всю ораву прислужников Аида. Но это лишь физические трудности, которые душе, в общем-то, нипочём. Работа эта вполне творческая. Так рассудила Гару и поняла, как удачно всё для неё сложилось. Ведь, если подумать, а чем ещё ей заниматься тут вечность? Права выхода на поверхность всё равно нет.

– И последнее, – произнёс Аид, как только творческий полёт её мыслей, оставляющий отпечаток на её лице в виде расширяющейся мечтательной улыбки, прекратился. – Поскольку Калеб уже бывал здесь, хоть ты и вытащила его, это считается. То, что ты сделала, по сути, было реинкарнацией. Только, вопреки всем правилам, в прежнем теле и с сохранением памяти о предыдущей жизни.

– Ну, да, – подумав, согласилась Гару.

– Так вот. Боги посовещались и решили, что он был идеальным человеком. Теперь ему можно написать заявление…ну, на Олимп. Сначала, разумеется, он пройдёт Лету, потом родится, кем захочет в любом олимпийском городе. С возможностью спуститься на Землю. Это ведь лучше вечного пребывания в Чистилище.

Полупрозрачное лицо Гару побледнело.

– Я хотел обрадовать его, – отводя глаза от племянницы продолжал Аид. – Но Афродита посоветовала сначала рассказать тебе. Чтобы ты сама передала эту новость Калебу. Думаю, она права. Вам нужно обсудить это.

Аид сказал всё, что хотел. Бывшая гаргулья знала, что вариантов у неё немного. Если совсем точно, то один. Скрывать от мужа расположение богов кощунственно, она не имеет на это никакого права. Вот только как быть с их вечной клятвой не расставаться ни при каких обстоятельствах? Гару, в очередной раз в своей смертной земной и загробной жизни, решила довериться совету супруга. Она смело двинулась в направлении круглого столика, за которым Калеб расположился, целиком погружённый в заполнение форм.

– Остановись, – на ходу бросила она. Подвинула к его столику ещё один стул и села напротив. Накрыла бумаги рукой. – Что ты уже успел написать?

– Свои данные и заявление на работу у Аида. – Калеб немного удивился при виде её лица, полного решимости. Он был уверен, что родственники уединились, чтобы поприветствовать друг друга и обменяться новостями. Но быстро сообразил, что Гару услышала что-то не очень приятное от Правителя Чистилища. – А в чём дело?

Она нависла над столом, накрыла его руки своими и прошептала слово-в-слово, услышанное от дяди. Не меняя нависающей над собеседником позы, Гару устремила на него внимательный взгляд. Ещё бы, от решения Калеба сейчас зависело всё её дальнейшее существование. Которое было ей не нужно в условиях его отсутствия в непосредственной близости. И какое же облегчение она испытала, когда Калеб, без тени задумчивости, практически сразу выдал ей свой ответ. Тут стоит отметить, как ловко бывшая гаргулья справилась со своими чувствами, будто вспомнила себя-прошлую. Внутренне она готова была плакать и смеяться, броситься мужу на шею и осыпать его поцелуями, а внешне лишь кивнула, вторя ему, мол, “разве может быть иначе?”

– Да? Они так добры. Надо при случае передать спасибо. Говоришь, тебе точно можно остаться здесь? Уверена? Иначе я перепишу заявление и мы вместе отправимся в Тартар.

Такие были первые слова Калеба. Гару даже показалось, что он не дослушал вторую половину её речи. Предложенный Рай он пропустил мимо ушей и глубоко озаботился только опалой, в которую угодила его жена за свершённое некогда богохульство².

– А ты? – Гару едва не рыдала от умиления. – Ты уверен в своём выборе?

Калеб только улыбнулся в ответ. Не было лучшего момента, чтобы размашисто расписаться кровью в своём прошении принять его в услужение Аиду до конца времён. Калеб, как ему всегда было свойственно, не упустил удачный момент. Жена сдалась. Она обогнула столик и упала в его объятья. Пока она справлялась с подступившим к горлу комом, состоящим из рыданий и весёлого возгласа, её вечный спутник в который раз, как мантру, прошептал ей: “Или вдвоём, или никак. Ты же знаешь”.

Гару знала. А вот Аид немало удивился. Он получил две заполненные формы с прошением служить в его дворце. От Гару – в качестве прислуги самого низкого звания. От Калеба – на усмотрение Правителя. “Пока побудешь в стражах, – коротко сказал он. – Их всегда нехватка. А там посмотрим”. Подписал. Положил в стопку с другими бумагами, ещё раз по-хозяйски окинул зал регистрации и тяжёлым шагом направился к выходу. Новоиспечённые слуги переглянулись. Гару взглядом показала Калебу следовать за Аидом. Она больше не могла идти первой…

На сей раз плыли в парадной ладье. Харон лично вёз их. Сменил свою двадцатиместную на королевскую. Других пассажиров, естественно, не было. Поднимаясь на борт, Гару ехидно улыбнулась в лицо Кормчего. Тот не отреагировал. Единственную уступку приветственному этикету он сделал, когда поклонился Аиду. На корме стоял небольшой трон. Сидя на нём, Хозяин подземного мира взирал на реку впереди, на Харона и на двух своих слуг. Те сидели в обнимку на простой скамье и шептались. О чём – нетрудно догадаться.

– Я – самое последнее существо во дворце. А ты рано или поздно получишь повышение. Здесь, при отсутствии конкурентов, это легко. – Гару объясняла мужу нынешнее положение вещей.

– Меня не волнует ни твой, ни мой социальный статус. Ты, главное, скажи: мы часто сможем видеться? Жить будем в одной комнате?

– Вообще, прислуга живёт в отдельном крыле. Самом густонаселённом, пожалуй. Но в будущем ты можешь попросить, чтобы меня сделали твоей личной служанкой.

– В будущем – это когда?

– После первого повышения. Хотя… внутри дворца за нами никто не следит. Не важно, где ты спишь, главное – вовремя явиться по первому требованию в любое время суток.

– Если не важно, то мы поселимся вместе! – Заявил Калеб. Его не смущали доводы Гару о том, что она будет чрезмерно его беспокоить своим ненормированным графиком.

Калеб ещё надеялся сохранить привычный уклад на новом месте. Вдвоём они и правда не пасовали ни перед какими возможными трудностями. Аид, хоть и был сдержан в комментариях, в душе очень радовался новому приобретению. Парочка отличных работников, каждый в своей сфере, – настоящая роскошь для его Владений. Стоит вспомнить, что добровольно служить Аиду души соглашаются очень редко, возможно, одна раз в сто лет. А всё из-за ложного представления о демонической сути Правителя Подземного Мира. Люди, далёкие от первых мировых религий, тем более атеисты, отождествляют его с Люцифером и боятся. А зря³.

Доспехи подземного мира шли Калебу, как некогда его красила полицейская форма. Сколько жизней назад это было? Выправка, к его удовольствию, никогда не исчезала. Ему выдали хоть и не золотые латы, какие носили герои Политонироона, тем более, наряд его не походил на великолепное облачение гаргулий, но простой лёгкий рыцарский набор тоже можно носить с достоинством и в 22 веке. Особенно в вечном полумраке, особенно, когда на тебя никто не смотрит.

В первые же дни Калебу стало понятно, что его работа проста, как минимум, максимально! Он даже удивился, что Аид называл такое свободное времяпрепровождение высоким словом “служение”. Души бестелесны, значит, они не устают. Подъём в 4 утра (по времени Чистилища, что там на Земле никто не знал и знать не хотел), патрулирование территории дворца, того участка берега Стикса, на котором стоит их новый дом. В дни массовых катастроф, когда вниз одновременно спускалось слишком много душ, Калеба и десяток других охранников Харон брал с собой на противоположный берег – организовывать толпу, чтобы люди не поддавались панике и не спихивали друг друга в уничтожающие воды мёртвой реки. Со своими коллегами Калеб построил график обхода более далёких территорий. В частности, раз в десять дней надо было в одиночку совершать марш-бросок к другим потайным входам в Подземный Мир⁴. Там несли вечную службу гарпии или арендованные у Тартара демоны. Прибыв на место (как правило, на это уходило – до ближайшего входа полдня, до самого далёкого – полтора), требовалось узнать, как дела, были ли происшествия (ответ всегда отрицательный, ибо нет больше героев, пытающихся сгонять к Аиду и обратно за душой своей возлюбленной или должника, например), потом развлечь стражников недолгой беседой, разделив с ними принесённые скудные угощения. И топать обратно. Таким образом, Калеб нёс свою службу с утра до вечера и периодически отлучался в трёхдневные командировки. Кроме как прогулкой он свою деятельность не мог назвать.

Круг обязанностей Гару оказался шире. Куда как шире! С утра до ночи и всю ночь она исследовала все углы дворца. Убирала в столовой, в покоях Господина, в покоях каждого из стражников, в помещениях общего пользования. Стирала⁵, сжигала мусор, меняла факелы, чистила доспехи, шила, помогала на кухне, отправлялась с другими служанками к тем же входам, куда ходили охранники, получать гастрономические посылки от многочисленных родственников Аида с поверхности. Периодически ей давали и другие задания. Смотря, кому в чём требовалась помощь. Остаётся только радоваться, что души не устают. Виделись супруги часто, но урывками. Первые несколько месяцев, пока всё было вновинку, это их вполне устраивало. Но на исходе первого года мысли Калеба в его пеших марш-бросках становились всё тяжелее.

– Смотрю, тебя не радует новая партия вина, – заметил как-то за ужином Аид. Он сидел во главе стола со своими подданными, которых во всём дворце набиралось едва ли человек⁶ тридцать⁷. Калеб, как наиболее интересный собеседник, сидел по правую руку. – Хотя, подозреваю, что дело не в его вкусе, – пожалуй, только с ним одним Аид проявлял и несвойственную ему проницательность.

– Дело в Гару.

– Кто бы сомневался! В остальных сферах загробной жизни у него проблем не было. Бог наклонился в его сторону, предоставив своё ухо для доверительной жалобы. С тех пор, как он сам овдовел, в его владениях пропал любой намёк на романтику. Поэтому к любым откровениям Калеба или бывшей племянницы Аид прислушивался с большим интересом. Втайне он даже жаждал подробностей.

– Нам нужно несколько дней передышки. Хоть парочку. Уже долгое время мы едва успеваем поделиться новостями, и вот, каждому снова нужно куда-то бежать. Не говорю уже о том, сколько времени мы проводим в полном уединении.

– А сколько? – Заметив на себе