Античные легенды

We don't need anybody else

To tell us what is real.

Inside each one of us is love

And we know how it feels.

Paul Maccartney, Somedays

Для финального сражения местность была выбрана крайне неудачно. Сплошные скалы. Ровные участки небольшой площади наглухо отделены ими друг от друга, кругом валяются камни. Здесь проще переломать ноги, чем догнать противника. Лошади в этом бою не участвовали. Драться здесь решился бы только дурак. Или Арес. Он давно присмотрел это плато. Часто муштровал здесь своих солдат. Они учились не скользить на камнях, взбираться на скалы в два прыжка, сохранять баланс на отвесной тропе. Он объездил одному ему известные, а другими богами забытые, деревни краснокрижных фавнов – потомков горных козлов и каменных троллей. Рекрутировал самых сильных и превратил их в первоклассный высокогорный отряд. Этот бой он спланировал качественно. Соперник застигнут врасплох, победа – неминуема. В паре десятков миль начал извергаться какой-то вулкан. Пепел покрыл небо, усыпал золотой шлем Ареса, затмил солнце. Вдруг большая тень скользнула по скале, где расположился главнокомандующий. С неба в доспехах из золотой кожи спустилась девушка. Она легко приземлилась на одно колено, и закашлялась. Видимо, тоже надышалась пеплом. Подбежав к Аресу, радостно обняла его за шею. А он принялся вращаться на месте и весело смеяться. Для воинов же это был страшный грохот. “Дядя, наконец-то, я снова участвую в твоих походах!” – девушка жадно осмотрела сражающихся. “Как крылья? Больше не беспокоят?” – заботливо спросил бог. “Теперь все хорошо. Путь от дома я пролетела очень быстро. Готова вернуться в строй!” Он улыбнулся и потрепал ее за плечи. Мягкие золотые доспехи – королевский подарок Гермеса – очень шли ей. А главное, не натирали крылья. Арес развернул ее лицом к самой широкой равнине, где сосредоточилось основное войско противника. Туда буквально катились человеческие лавины, падая со скал. Кто-то разбивался насмерть, а кто-то скользил по их телам и, тем самым, оставался цел. “Видишь шатер? Твоя цель рядом, на лошади”. “Их полководец решил покорять отвесные скалы верхом?” – оба рассмеялись. “Даже на равнине лошадь не спасет его от тебя. Вперёд!” Девушка вскочила на соседнюю скалу и бросилась вниз с мечом в каждой руке. Через мгновение над полем брани воспарила гигантская птица из чистого золота. Она летела быстро, то вдоль самой земли, то взмывая на несколько метров. Лавировала между сталагмитами. На лету она поражала солдат, безошибочно определяя своих и чужих. Арес любовался этим полетом, похожим на балет. Лошадь первая почуяла угрозу. Рванулась под всадником и встала на дыбы. Человек принялся ее успокаивать и долгое время не замечал ничего вокруг. Но кто-то окликнул его и, подняв голову, он сразу сообразил, в чем дело. Пустил лошадь галопом. Птица без труда догнала беглецов и вырвала наездника из седла. Схватив за горло, подняла так высоко, что они оба казались одной точкой в небе. Человек не вырывался, он уже почти не дышал, но, главное, не мог отвести взгляд от огненных глаз напротив. Перед смертью ему показалось, что его душу сканировали, от чего она превратилась в глину. Потом ее обожгли на огне и поместили в керамический сосуд. Арес видел, как смертный, дерзнувший бросить ему вызов, упал на землю. Позже он победоносным ударом каблука превратил в крошку глиняные черепки на месте падения.

Знакомство её мужчин

В феврале инспектор Калеб Эванс начал своё расследование с пустякового, на первый взгляд, происшествия. Был ограблен сетевой ювелирный магазин в центре Лондона. Ограблен изящно, без улик, можно сказать “ювелирно”. В марте казалось, что дело проиграно, поскольку преступники не оставили мало-мальских зацепок. Недели бессонных ночей и просмотров, кадр за кадром, камер наружного наблюдения ни к чему не приводили. Но, на счастье Калеба, неуловимые взломщики оказались рецидивистами. При попытке очередного ограбления ювелирного бутика восьмого апреля был подстрелен Ник Диксон – новичок в команде, он же – ответственный за сбыт драгоценностей. Двадцатилетний юноша выдал всех подельников уже через два дня, как только очнулся в реанимации. Он активно сотрудничал со следствием, и именно благодаря ему для инспектора Эванса началась эта история.

Вся группа состояла из постоянных участников, за исключением грека по имени Димостенис. Именно он был автором этих вылазок. Его безошибочное планирование, хитрость и скорость, с какой он выполнял поставленные задачи, с первой встречи возвели его в ранг лидера молодой и неопытной группировки. Всего подельников у Ника было семь. Молодые люди, карманники, промышляющие мелкими кражами и случайными перевозками посылок с подозрительным содержанием. Однако в ноябре прошлого года Симу Маунти, главарю воришек, посчастливилось познакомиться с Ди (так они коротко называли грека). Вернее, Сим вытащил у Ди айфон, за что поплатился вывихнутым запястьем, а потом лекцией о правилах карманных краж. Димостенис и не подумал заявлять в полицию. Напротив, выслушал историю Сима, заинтересовался его бандой и пожелал познакомиться с ее участниками. Он рассказал, что недавно приехал в Лондон и как раз ищет себе товарищей по ремеслу. В молодости в Греции он занимался подобными вещами и имел знакомства с полицией с двенадцати лет. За свой двадцатилетний стаж карманника, грабителя и финансового мошенника он сбегал из-под ареста 84 раза. Хотя ловили его всего четырнадцать. Часто он сам приходил с повинной, беря на себя вину авторитетных “учителей”, благодаря чему заручился огромным уважением у преступной элиты. Во всей стране в определённых кругах не было человека, который отказал бы Димостенису в любой просьбе. Своего рода, крёстный отец. Такова была легенда нового знакомого Сима и его команды. Говорил ли он правду, или это была бравада опытного жулика перед молодёжью – неизвестно. Но впечатление он произвёл сильное. Лондонские “ученики”, по инициативе Сима Маунти, выбрали Ди новым главарём и все предстоящие операции доверили именно ему.

Несмотря на многочисленные аресты, у Интерпола не было никаких данных на Димостениса. Сбегая, он всегда прихватывал с собой личное дело. Как ему это удавалось – не мог понять никто. Им, скорее, восхищались, чем стремились наказать по всей строгости закона. Итак, в Лондоне поселился жулик без отпечатков пальцев, без фотографий, без досье. Фоторобот составить также не удавалось. Ди снимал свои многочисленные маски, разве что, оставаясь совершенно один. На улице или в кругу коллег от носил, в основном, больничные марлевые повязки. Непривычным был лондонский смог, ещё не прошла акклиматизация, аллергия на город – так он объяснял окружающим свой образ. Хотя спрашивали редко. Глаза тоже часто прятал за очками или под кепками. А когда не прятал.., что ж Ник Диксон был вынужден признать, он редко смотрел в лицо своего подельника и не очень хорошо помнил его глаза. Высокий, светлые кудрявые волосы, греческий профиль, глаза, вроде, карие – таковы были приметы главаря.

В начале мая группировку накрыли почти в полном составе. Два парня и Димостенис пропали из поля зрения полиции. Сим Маунти признался, что их пути с греком разошлись из-за ссоры, а без него они оказались не способны так искусно заметать следы. Про двух скрывшихся товарищей, Джо и Бонни, он знал только, что те решили покончить с преступным миром и получить образование. Планы грека были ему неизвестны.

Калеб Эванс с коллегами отмечал поимку банды в своем любимом пабе через парк от участка. Семьи у него не было, разделить радость победы он мог только с друзьями. Но, будучи видным мужчиной среднего возраста, а Калебу было 44 года, он пользовался большим успехом у женщин. Чаще всего знакомился в барах и не жалел денег на новых подруг. Это тоже пленяло слабый пол. Однако ни один роман, как бы быстро ни закручивался и каким бы головокружительным ни был, не длился долго. Неделя-две, максимум месяц – и любовь проходила, будто и не было. Назвать Калеба жестоким не могла ни одна из его бывших, он умел расставаться красиво. Да и никогда не давал обещаний на будущее. Он не врал, умел утешать, не подавал поводов для надежд. Кто же виноват, что женщины так любят воображать то, чего нет, и строить планы на будущее с теми, кто с ними всего на несколько мгновений? Инспектор Эванс умел разговаривать с людьми прямо, откровенно, говорить правду. Это помогало ему и в работе и с подружками. Поэтому подлецом его не считали ни женщины, ни преступники. Рост 193 см, спортивное телосложение, зелёные умные глаза, вьющиеся волосы (это не всегда понятно из-за короткой стрижки), профиль – смесь еврейского-греческого-итальянского, волевой подбородок. С первого взгляда люди проникались к нему уважением и интересом. А подружки, все как одна, заявляли, что и любовник он превосходный. Такое досье можно было бы составить на самого инспектора Калеба Эванса, если бы кто-то из посторонних решил опросить его друзей.

Шестого мая она проследила за Калебом от паба до его квартиры на 17 этаже на N-street. Он познакомился с очередной красоткой, которая довольно легко согласилась взглянуть на его домашнюю коллекцию греческих фресок. Естественно, на фотографиях. Да, было у Эванса и такое хобби. В колледже он серьезно увлекался историей Древней Греции, а в младшей школе даже путешествовал с бабушкой в Афины. Но, поступив на службу, постепенно утратил свободное время для своих увлечений и, как следствие, потерял интерес. А, может быть, ежедневные заботы заставили его на время забыть о своих увлечениях. Иногда он встречал в газетах и журналах статьи от Географического общества, проходил мимо галерей с выставками предметов искусства античного мира. В таких случаях Калеб делал вырезки и снимал на телефон, а потом распечатывал “кусочки прекрасного” и складывал их в большую обувную коробку. Но это было редко. Взрослая жизнь и ненормированный полицейский быт сделали его приверженцем утреннего кофе, вечернего пива или виски, женщин и редких поездок за город с семьями коллег.

Но в этот вечер он почти не пил. Его явно интересовало увлечение “женщины”. Хотя, было похоже, что она сама навязалась. В том, что Калеб не может отказать даме без причины и в том, что он романтик, она убедилась воочию. Следить пришлось от самой работы, в баре, а потом и до поздней ночи, пока его новая знакомая не пожелала уехать на такси. Он предлагал остаться, но, получив отказ, такси вызвал без промедления. Выключив свет, Калеб заснул не сразу. Видно, раскрытые дела не были способны успокоить его. Что-то мешало отдыхать безмятежно. В этом она убедилась и на следующий день, и на позаследующий. Она стала следить за ним почти каждый вечер. Одна-две новые подружки за месяц. Плохой сон. Несмотря на частые посещения паба, склонности к выпивки почти нет, просто не хочется готовить дома. Друзья только коллеги. Родственных связей не имеет или не поддерживает. Этих сведений ей было вполне достаточно. Пришло время заявить о себе.

Тем временем, преступная жизнь Лондона шла своим чередом. Грабили банки, магазины, убивали, похищали и причиняли друг другу много зла. Димостенис тоже никуда не делся. Он порхал между преступными группировками, приобретая связи и применяя свои таланты на благо этой категории общества. Он работал практически бесплатно, казалось, будто ему просто интересно проверять себя и придумывать что-то новое. Он творил как художник, не думая о продаже своих картин. Приходило вдохновение – и Димостенис поражал коллег и полицейских. Не зная его имени и не будучи в состоянии зафиксировать внешность, о нём начали слагать легенды по обе стороны закона. Но, конечно же, Ди был обычным человеком. По крайней мере, всё на это указывало. Даже у него случались неудачные дни. Даже неудачные романы, как ни странно. Весь июнь он терзался вопросом, кто такой инспектор Эванс? Во всём Лондоне единственный, кто мог уловить след грека в тех делах, к которым тот прикладывал руку. Уловить, но не доказать. Они оба знали о существовании друг друга, но никому не рассказывали этого. Калеб шёл по его следу, руководствуясь не фактами, а ощущениями. А Ди читал газеты и тайком опрашивал знакомых инспектора, чтобы выяснить природу его прозорливости. Однако это топтание на месте не приносило пользы одному и не грозило другому. Второго это устраивало, лишь слегка беспокоило. Впрочем, уже слишком долго Ди играл без соперника. В глубине души у него зарождалась симпатия к инспектору. Каким бы успешным, непобедимым, талантливым ни был человек, в основе самой его сути лежит азарт и желание расти над собой. А расти можно только относительно чего-то. Рост дерева мы видим относительно земли. А рост человека за счет его превосходства над окружающими. Калеб стал для грека такой точкой отсчёта. Глубоко погрузившись в эти размышления Ди шёл домой вечером четвёртого июля. Вдруг из тупикового переулка его окликнули. Или ему так показалось. В любом случае, какой-то бездомный выкрикивал бессмысленные звуки, напоминавшие греческий язык. Ди прошёл бы мимо, но бездомный размахивал драгоценностью, некогда принадлежавшей семье грека и пропавшей много лет назад. Подойдя поближе, он убедился в том, что вещь его. Второй такой не могло быть. На подвеске из чистого золота величиной с ладошку младенца отчеканен герб – силуэт девушки и четыре головы быка по углам. Прямая отсылка к легенде о Зевсе и Европе. Димостенис вспыхнул в одно мгновение. Никто в Лондоне не мог знать истории его семьи. Да и разве бывают такие совпадения? Он приготовился сражаться за подвеску, даже схватился за пистолет. Но отобрать у нетрезвого бездомного вещицу оказалось легче лёгкого и применять силу не пришлось. Тот повалился на бок, бессвязно бормоча. Ди хотел было дождаться, пока тот протрезвеет и допросить его, либо отвести к себе домой… Но быстро осознал, насколько это бесполезно. Конечно, бродяга не сам украл эту вещицу. Даже в трезвом уме и полной памяти он вряд ли расскажет, кто привёз подвеску в Лондон. Посидев рядом с громко храпящим телом минут десять, Ди положил золото в карман и поднялся.

Следом за ним попытался встать на ноги и бродяга. Глаза его приобрели вид, какой Ди не встречал уже много лет. Чёрные, как подземная пустота, они смотрели прямо в его лицо. Рука крепко сжала его руку. И разборчивый голос, голос бродяги, но как будто вовсе чужой, произнёс на древнегреческом: “Димостенис, зачем ты прибыл сюда?”

Ди испугался не на шутку. Такого он никак не ожидал. Понятно, что кто-то использовал тело лишь как, своего рода, телефон, чтобы донести информацию: “Ди, тебя нашли и раскусили”. Однако на несколько секунд он потерял способность мыслить здраво и выхватил пистолет. Застрелив бездомного, грек побежал домой с одной лишь целью, забыть произошедшее. Причинить ему физического вреда никто не мог. Всё-таки он поселился в цивилизованным обществе, где, пока не будет доказано, что он преступник, закон защищает его, как и любого другого честного гражданина. Но вот от таких посланий он давно отвык и даже забыл, какие сильные психологические волнения они причиняют.

Рано утром бродяга был найден мусорщиками, и, будучи свободным, инспектор Эванс занялся расследованием его смерти. Пистолет с отпечатками пальцев достали из мусорного бака. Однако в базе отпечатков не оказалось. Но это была хоть какая-то зацепка. Камеры соседних учреждений сняли слишком много прохожих в тот день, а в самом переулке, естественно, не было никаких устройств, чтобы понять, кто именно из них заворачивал туда.