Глава 1. Сковородка

Проснувшись от того, что Ханг пихнул меня в плечо, я все еще продолжал грезить наяву и видеть окровавленные тела друзей. Перед мысленным взором стояло побелевшее лицо Малика – глаза его были закрыты, а ресницы, такие длинные, что кончики их подрагивали от сквозняка, поднятого кондиционером, создавали впечатление, что мой друг жив, просто спит, задремал на мгновение и вот-вот поднимет веки, взглянет на меня с обычным своим смешливым выражением и спросит: «Эй, ты чего выдумал?»

Рядом с ним лежало скрюченное тело Трикси. Из-за горба карлик нелепо свернулся, застыл на боку, но его умиротворенное лицо казалось расслабленным, словно он наконец-то нашел покой, и это было странно, учитывая, в каких муках и с какой болью он погиб, когда сгусток плазмы прожег ему позвоночник и спалил сердце.

Но страшнее всего было видеть безумно красивую Марию. Смерть разгладила морщинки, и она выглядела беззаботной девушкой с мягкой улыбкой на губах; видимо, к ней с окончанием жизни тоже пришло отдохновение. Возле нее находился мешок с телом Роя, чье лицо было настолько обезображено, что узнать мужчину можно было только по широкой груди и мышечному рельефу уже бессильных рук…

Никогда в жизни я не испытывал такой жуткой, чистой, концентрированной ненависти, прожигавшей не только душу, но и, казалось, кожу. Вспомнилось, как вкрадчиво Сесар Кальдерон намекал на то, что все игроки – люди, и он знает, как их найти. Он имел в виду легатов и «Элиту», но ведь «Дети Кратоса» тоже смертные из плоти и крови? Они взаимодействуют с другими людьми, а у Картеля везде агенты… Как говорил Полковник, флаер может внезапно потерять управление, капсула, пусть и премиальная, – засбоить, стена – обрушиться… Да что угодно может случиться…

Но это казалось неправильным. Хотелось сказать ИМ в лицо, за какие именно поступки преступники получают возмездие, и посмотреть, как в ужасе расширяются зрачки… при виде тающего богатства, растворяющейся, утекающей сквозь пальцы власти, ускользающего могущества. Мне хотелось поставить Галлахеров на место неграждан, дать им испытать нужду, боль, страдания, страх… Вот только пока непонятно, как такое сделать. Даже если я стану в Дисе богом, до активов Галлахеров мне не дотянуться – а это компании, капитал в хедж-фондах, недвижимость, коллекции картин, вин и цифровых произведений искусства… Хаотично перебирая в голове способы отомстить «Детям Кратоса», я скрипел зубами от бессилия, так ничего и не придумав, но решимости было столько, что сдаваться я не собирался.

Из-за переживаний и утомления к концу полета кровь гулко и больно стучала в висках. Шатаясь, я выскочил из флаера вслед за Хангом и Тобиасом и чуть не упал – тело еще не пробудилось, слишком глубоким был мой сон, который постоянно прерывали проверками на границе гражданских дистриктов. Друзья придержали меня, не дав упасть.

Ханг заботливо поправил галстук на моей шее, озабоченно всмотрелся в лицо:

– Ты как? В порядке?

– Все норм, не выспался… – Голос звучал сипло, я зевнул, сворачивая челюсть, прикрыл рот, мотнул головой. – Попить есть что?

Тоби покопался в рюкзаке, вытащил и протянул мне бутылку с водой.

– Выспишься, тесты только завтра, – сказал Ханг, пока я утолял жажду.

– Уверен? – сурово рыкнул Хайро. – Слышал, что там, наверху, каждый год извращаются, меняя условия тестирования. Кто знает, может, вас начнут оценивать уже на пороге.

– После регистрации встретимся? – спросил Тобиас.

– Если окажемся в одном блоке, обязательно, – ответил Ханг. – Ты-то сам как, Тоби?

Парень поскучнел, осунулся, весь сжался, как больной воробей.

– После Бездны вздрагиваю от каждого шороха. – Он повел плечами, словно вспомнил что-то страшное. – Ничего не помогает, ни молитвы, ни…

Слушая их, я осмотрелся, сам не зная, что ожидаю увидеть. Чтобы добраться сюда, мы трижды меняли флаер на крытых парковках, пока не долетели до четвертой – в паре кварталов от здания Всемирного центра оценки претендентов на гражданство или смену категории. Даже будучи сокращенным до аббревиатуры, название оставалось слишком громоздким, потому чаще это место называли просто ЦО, то есть Центр оценки.

Мы пересели в очередной неприметный флаер; он поднялся над небоскребами, такими огромными, что некоторые протыкали облака и вершинами устремлялись ввысь. Злость немного отступила. Я глядел по сторонам и ловил себя на том, что соскучился по полетам, по этим просторам, дорожным артериям, соединяющим здания под самыми облаками.

Когда поднялись еще выше, стало ясно, что следующий конгломерат жилых домов последний. Дальше должен быть красивейший парк, похожий на сказочный лес, а в его середине – здание ЦО.

Или, если проще, Сковородка. Так ЦО называли в нашем дистрикте. Здание, если смотреть сверху, и вправду походило на громоздкую посудину – невысокое, круглое и приплюснутое, к тому же строение имело «ручку» – уходящую на север и ввысь взлетно-посадочную парковку, по краям которой тянулись высокоскоростные трассы для тех, кто предпочитал передвигаться наземным транспортом. Хотя бытовало и другое объяснение народному названию – претендентов на гражданство по-настоящему прожаривали, прежде чем взвесить и оценить. Прямо как ощипанную голубоватую тушку цыпленка перед готовкой и поглощением.

Хайро припарковал флаер возле съезда с асфальтовой трассы на парковку, где нас сложно было обнаружить и разглядеть журналистам. Насколько я понял, безопасник активно использовал сеть друзей и знакомых, поручал им разовые задания вроде подготовки сменных флаеров. Один из таких его знакомых стал нашими глазами у десятиэтажного здания ЦО. Пройти неопознанными не получится – на территории вокруг Сковородки запрещены любые маскирующие гаджеты, но хотя бы знать, что нас ждет, было полезно.

Лично меня ждали сразу две «прожарки» – сначала журналистами, потом членами гражданской комиссии. Так что я в какой-то степени должен был стать на этом званом вечере главным блюдом.

– …пресс-конференцию, но вряд ли мы узнаем, что на ней было, пока не выйдем из Сковородки, – бубнил Тоби, но я услышал лишь концовку, потому что вылезал из флаера после них с Хангом. Пришлось переспросить:

– Что?

– Пока ты спал, «Сноусторм» объявил, что завтра они выступят с важным сообщением, касающимся геймплея, – повторил Тобиас. – И еще было что-то про совет директоров.

– Но мы в это время будем на тестах, так что… – Ханг развел руками.

В Сковородке действовало то же правило, что и на Демонических играх: никаких устройств связи на все время тестирования. Причем в куда более жестком варианте – претенденты будут лишены даже новостных каналов. Нас ждали несколько дней тестов с перерывами лишь на сон и еду.

Хайро, задержавшийся во флаере, наконец тоже вылез, отряхнулся, размял шею, потянулся, хрустнув костями, после чего изучил картинку на комме, что транслировал ему знакомый.

– Так, понятно, – сказал он. – Все ждут Алекса, а вместе с ним и его одноклассников – других «пробужденных».

– Откуда они узнали, что мы прибудем именно сегодня? – удивился Ханг.

– Не глупи, парень, – хмыкнул Хайро. – Они пасут вас с первого дня, сегодня финальная волна претендентов на гражданство. Пройти тестирование можно только в дистрикте официальной регистрации проживания. Ну что, сведешь сам два и два?

Здоровяк похлопал глазами, наморщил лоб.

– Ему нужна помощь друга, – улыбнулся Тобиас. – Не тупи, Ханг.

– Да понял я! – обиделся тот. – Просто можно же сменить место прохождения тестов, если дать запрос. Типа в связи с обстоятельствами…

– Можно, – согласился Хайро. – Но эта информация в открытом доступе, списки претендентов вывешиваются в сети, поэтому…

– Нас ждут именно здесь, понял.

– Ну а раз понял, идемте. И без того впритык прибыли, всего час до окончания регистрации…

Хайро продолжал ворчать, бурчать, но я пропускал его слова мимо ушей. Главное, безопасник вроде бы пришел в себя, оклемался, хотя и жутко нуждался в отдыхе. Плохо, что после напряженных суток, проведенных на ногах, он не смог поспать даже в полете – автопилот периодически будил его по требованию пограничной полиции гражданских дистриктов. А ведь у Хайро впереди еще много хлопот, связанных с похоронами павших, восстановлением базы, перевозкой Риты и Эдварда, которую он не мог никому доверить, поисками Мелиссы… Хайро и Вилли не справятся сами, нам точно нужно будет решать вопрос с передислокацией базы и набором новых людей, но в ближайшие дни мне не до этого. Разве что…

Резко остановившись, пока мы не приблизились к площади перед Сковородкой, я взял Хайро за локоть. Он обернулся, недоуменно посмотрел на меня. Ханг и Тобиас, погруженные в свои мысли, ушли вперед, но вернулись.

– Есть идея, – сказал я.

– Вопрос не терпит? – нахмурившись, спросил Хайро.

– Идея, как нам обезопасить клан.

– Говори.

– Давайте купим, наконец, космическую яхту? Деньги позволяют. Помните, вы обещали выяснить, нет ли среди наших бывших силовиков пилотов или ветеранов?

– С действующей лицензией – никого, – покачал головой Хайро. Идея, казалось, не оставила его равнодушной, он вытащил сигару и раскурил ее, затянулся, глядя в небо. – Но нам главное – выйти на орбиту, а потом справятся и те, кто есть.

– Боюсь, у меня уже нет времени, но поговорить с моим дядей Ником можете и вы, Хайро. Контакты возьмете у моих родителей, хорошо?

С мамой и папой я поговорил, когда мы только покидали Калийское дно. Оба выглядели морально измотанными, но порозовевшими, а мать – слегка раздобревшей, что в ее положении нормально. Жаль, что вернуться на Землю им теперь долго не светит – сперва из-за беременности, потом из-за малышки, ведь младенцам противопоказаны космические перелеты. Но я сам смогу к ним прилететь! На нашей яхте! От этой мысли на сердце потеплело, я улыбнулся, представив, как обниму их…

– Не знаю, когда всем этим заниматься, – буркнул Хайро, – но займусь.

В толпу журналистов, заметивших нас издалека, я входил, спрятавшись за спинами друзей. Опустил голову, натянул козырек бейсболки на глаза, набрал полную грудь воздуха и… как в омут нырнул.