ЗАНЬ: часть первая

Регалия – лишь малая часть континента, далёкий от войны Ложных Корон клубок малых государств, утопающий в бесконечных интригах; земля тёплой осени и холодных крепостей, толстосумых вельмож и их нищих подданных. Границы здешних царств переписываются год от года, солдаты крепко верят лишь в звон монет, а о былых военных успехах супротив других государств Регалия помнит только обрывками знамён да мертвым королём в придачу. Регалия лежит раздробленной, но в злорадстве над большим соседом местные царьки да графы чувствовали меж собой подобие единства. Любая власть здесь живёт по воле случая, и новоявленные правители гибнут от кинжала товарища чаще, чем от вражьего меча.

Зань скакала от одного угрюмого городка до другого, едва поспевая менять кляч. Множество зыбких границ пересекла она под покровом ночи, днём смешиваясь с толпой да набирая провизию в дорогу. Пару раз мастерица якобы попадалась за соглядатайством. Гостям из Королевства в Регалии не доверяли и до падения собственного короля, чего уж говорить о теперешних временах. Сбегала Зань из-под стражи ловко и незаметно, случайно обронив золотой-другой перед своим исчезновением… Так, по крайней мере, описывали внезапную пропажу бесхитростные, но корыстные стражники.

Взятками да откупами карманы мастерицы пустели, люди всё чаще узнавали одинокую путешественницу, и всё реже дороги были пусты от личностей тёмных да коварных. Но везение соблаговолило младшей дочери Регола: добротная кобылка доставила Зань в шахтёрский посёлок близ Цынных гор, где и устроилась девушка подмастерьем старого кузнеца, что кирками приторговывал да колёса подбивал.

За наковальней была Зань не крепче, не умнее сестёр, но работала честно, дабы не опорочить род и не подвести владельца кузни. Собственное чутьё отводило мастерицу от плохих заказов, неважных разговоров и мутных затей, коих средь простого народа Регалии было полным-полно, и лишь честным трудом заработала кузнец на последний ход в своём непростом путешествии. Стоя однажды на рыночной площади, она подняла взгляд к вершинам – и содрогнулась, будто спустился к ней мороз с белых скал.

Меж заказами Зань изучала, чем и как шахтёры работают, чтоб твердь земную дробить. Донимала тех, кто ходил в горы, и среди покорителей вершин сыскала компанию: сплошь знатоки и советчики! И правильному дыханию в высоте обучили, и владение инструментом горным передали, чтоб этой самой высоты достичь. Но никто не рискнул пойти с девушкой на город Сиим, что чёрной тенью стоял у самого снежного обрыва.

– Зареклись мы, Заня, к сиимцам мёртвым лезть, – говорил самый бывалый из скалолазов тихо, чтоб чужие уши не греть. – Одним путём туда добраться можно, да боязно: земля там сильнее к себе тянет, ветер рубаху рвёт да горло сводит. Сначала по тропе пойдёшь – смотри с пути не сбейся! К обрыву выйдешь – только вверх ползи, как учили. Иной дороги нет туда!

Немало людей погубил город мёртвый: от храбрых духом воинов до простых крестьян тянулся список погибших иль пропавших без вести. Вновь почуяла Зань холод, но иного толка. Могильным ветром понесло от Цынных гор.

– Коль собралась ты в Сиим, милая моя, – как к дочери родной обращался старый кузнец, – помни: страшнее он всякой высоты. Говорят, там жуть сидит какая, человеку опасная. Берегись и стен его, и потолков и каждый шаг свой разглядывай.

– Спасибо, мастер, – поклонилась Зань, в памяти высекши предупреждения.

Обняв старика, Регола дочь покинула временную обитель, напоследок оставив украдкой добрую часть нажитых денег: то была немая благодарность за место рабочее и тёплый кров. Единственным путём, указанным горняками, направилась младшая сестра в глубь и вверх холодных Цынных гор. Где-то здесь, меж шапок снега и ледяных клыков, стоял недвижимо безлюдный осколок ныне мёртвой империи. Стены его возведены единой линией с обрывом. Башнями пустыми смотрел гранитный город на Регалию, лишённый чувств.

Тропа петляла, шла вверх и вниз, терялась под ногами и чудом находилась вновь. Указательные знаки, измотанные морозами, немыми стрелами вывели мастерицу к подножию высокого обрыва. Железными калёными кирками, что сама она воспитала в кузне, впивалась Зань в скальную твердь, забивая за собою крючья с протянутым меж ними тросом. Всё делалось по заветам горняков, как по учёной строчке.

Она взглянула вниз лишь единожды: тропа пешая завиднелась тонкой белой нитью, протянутой меж россыпи камней. Цынные горы будто момента страха ждали – тотчас попытались сбросить с себя мастерицу! Чуть не сорвалась она, когда ветер схватил её за шкирку и потащил вбок и вниз. Инструмент железный выскочил из плоти гор, Зань до полусмерти испугалась – так и повисла над пропастью, кивая ей всем телом.

– Нет! Нет! – мотала Зань головой. – Не могу погибнуть я здесь и сейчас!

Направила она ладонь свою, вцепилась в скалы пальцами и потянула гору к себе. Так ей, по крайней мере, показалось. Продолжила мастерица своё восхождение, киркой да собственной рукой прокладывая путь. Под ногти лезла стужа с землёй, по всему телу дрожь бежала… Палец немой коснулся глади чёрного гранита, туда же впился железный клюв кирки, ещё немного…

Зань стиснутыми зубами да волей кованой достигла Сиим! Забралась наверх, вбила последний крюк, сбросила с себя мешок заплечный и чуть не рухнула в сон: настолько тяжела была дорога. Члены её дрожали усталостью, тёплые одежды медленно черствели от мороза, а дышать становилось всё сложнее. Цынные горы почти извели девушку, но Зань, презрев собственную слабость, поднялась на ноги.

Встречал каменный мертвец свою измученную гостью распахнутыми вратами, что едва слышно скрипели по воле ветра. Зань подняла взгляд: ещё выше, почти у небосвода, средь белых скал сияли гранитные диски. То были гигантские шестерни неведомого предназначения, уходящие глубоко в горные породы и движения всякого лишённые. Зань с неясным себе чувством обратилась к сиимцам:

– Даже скалы вам подвластны, а вы оставили и их. Где вы, о гранитные мастера? Ушли в глубины земные иль взлетели выше собственных гор?

Ответила лишь вьюга, чуть толкнувшая в спину. «Проходи», – велела она.

Возле порога не страшило девушку брошенное обиталище Сиим. Глубокую тоску нагоняли пустые дома с просевшими от снега крышами, разграбленные стихией улицы, бесхозные вещи в ледяных рельефах. Механизмы могучие, подавившись наледью на зубьях, стояли смиренно, более не пытаясь вершить волю своих создателей. Шла Зань меж этих гранитных гробов как во сне. Слышала она во вьюге детский смех, говор деловой, рыдания разбитых сердец и простую ругань. Побоялась мастерица встретить средь построек призрака, затрясла головой, отгоняя древнее эхо.

– Какое страшное горе, – сказала она сама себе.

Вышла к главной площади: большой, широкой, подобной сердцу паутины из десятков улиц и переулков. Статуя немая, покинув постамент свой, ныне лежала возле него неясной грудой, лишённой даже лика. Рука ещё сжимала кубок, а меж искусных складок мантии поблёскивали золотые нити. Фонтаны вокруг более не вздымали воду, только ледяная корка осталась от их работы, скрывая под собой гранёные монеты да мелкие камушки. В ряде единых видом зданий гостья разглядела высокий храм неизвестного жителя Междумирья. По окаймлённой золотом дороге, по пути громких молитв и босых стоп, направилась девушка к сооружению в надежде найти хотя бы пожитки Зука.

Собственную красоту святое место потеряло. Наружные барельефы храма затёрло ветрами и после забило снегом. Колокольня осколками впилась в гранитную крышу, пустив света в некогда полный трепета сумрак. За прикрытой дверью тянулся длинный зал, уходящий будто в глубь гор. Каменные скамьи, расставленные строгим рядом по левую и правую стороны от металлической дорожки, на ощупь были холоднее льда. Высокие стены гудели эхом при каждом шаге гостьи, колонны недвижимо держали купол небосвода из золотых линий и точек, разбавленных пятнами звёзд. В конце длинного зала стояли громоздкие весы, в пустоте чаш своих нашедшие баланс.

Зань сделала ещё шаг – и что-то зашевелилось в самом тёмном углу с коротким металлическим скрежетом. Девушка обернулась, но не раскрыла личины обитателя храма, а только смутно дорисовала из грубых черт воина в тяжёлых латах. Мастерица нащупала за поясом кирку.

– Кто здесь? – обратилась она громко к неизвестному. Храм дюжину раз повторил за гостьей.

Зажгла Зань лампу и светом нашла источник звука. Некто, широкий в плечах и малый головой, сидел возле сложенных шалашом брёвнышек, держа над ними руки. Искусной работы доспехи скрывали тело целиком, не обнажая в сочленениях даже кольчуги. На вид – медные или в хитром сплаве, угловатые и громоздкие, будто не под человека ковались. Особенно Зань впечатлил шлем: купол его был плоский, формы ромба, спускающийся вниз единой частью, с двумя ломаными прорезями, без отдельного забрала.

– Добро пожаловать. – Обладатель доспехов приподнял голову, глас его не оставлял за собою эха. – Присядьте, отдохните, согрейтесь.

Брёвна давно промёрзли, и даже хороший трут да искра не пробудили бы в них жара.

– Но здесь нет огня, – осторожно заметила Зань.

– Огонь – это к пожару. Костра должно быть достаточно.

Побоялась спорить Зань с неизвестным и присела напротив. Держа наготове кирку, мастерица вгляделась в черты обитателя города. Изморозь мхом росла на угловатом шлеме, сквозь щели которого не выходило ни дыхания, ни взгляда – одна темнота.

– Кто вы? – спросила Зань.

– Солдат, оставшийся без войны. – Он стряхнул с грудной пластины снежную пыль. – Но ныне – только страж. Говоря со мной, вы говорите с нашим славным городом. Вы что-то хотите узнать?

«Рассудок стражника лежит в руинах, – подумала гостья. – Со стороны иной, ведь может он знать, где мастер или его работы. Надо спросить! Но аккуратно!» – она решительно себе кивнула.

– Да. Знаете ли вы… – начала Зань, но почувствовала, что лучше не спешить, – зачем вам тогда доспехи, коль войн нет? В них сейчас, наверное, очень холодно.

– Чтобы быть. Без них я – никто, как вы без мышц и костей. А холода я не боюсь…

– …Потому что костёр рядом… – закончила мастерица и тяжело вздохнула.

– Верно! Моя очередь, – сказал стражник. – Вы кто? На шпиона, вора, убийцу не похожи… Даже подозрительно.