Цитаты из книги «Дети»

Я поражался тому, как горе разных людей, живущих друг от друга за несколько сотен километров, на моих глазах становилось фундаментом их общего счастья. В ту ночь я ещё долго не мог уснуть, а когда усталость всё же взяла верх над желанием размышлять, я заснул сном человека довольного и благодарного Богу за то, что этот мир не лишён торжества справедливости.

Судя по всему, этот зрелый мужчина был полным дилетантом, когда дело касалось ремонта автомобиля.

Я же стоял в стороне и просто наблюдал за происходящим. Все эти автомобильные вопросы были явно не моего ума дело – я совершенно ничего не понимал в машинах, в отличие от Валеры.

Так я ждал, пока Валера заговорит первым. Только это могло означать, что он успокоился и готов обсудить наши дальнейшие планы. – Сколько у нас осталось денег, Ефим? – такой была первая фраза, произнесённая Валерой. – Сейчас скажу точно! – поспешил ответить я и постарался проявить особую учтивость, желая показать, что не безучастен и готов помогать. Я достал всю мелочь из карманов, после чего вынул несколько монет из рюкзака, потряс его и подобрал ещё две выпавшие из него пятирублёвые монетки.

Все последующие дни мы ехали мало, экономили силы, так как при изнурительной езде нам требовалось есть в два-три раза больше, чем обычно, что значительно повышало бы наши затраты на пропитание. Кроме того, почти каждый день проходили кратковременные ливневые дожди, которые вынуждали нас делать остановку в лесу. Остановка эта могла затянуться на несколько часов, если после ливня дорога была залита водой, и нам приходилось ждать, пока она высохнет. Иначе бы многотонные грузовики окатывали нас брызгами с головы до ног, что лишало бы всякого смысла наши старания укрыться от ливня в лесу. А если остановка затягивалась до вечера, мы просто-напросто оставались в лесу на ночлег, потому что не видели никакого смысла покидать насиженное место и искать новое ради каких-нибудь дополнительных десяти километров по направлению к Минску, до которого мы даже не пытались добраться своим ходом.

Я сделал, как он сказал, и мы не спеша закрутили педали дальше навстречу алой вечерней заре. Валерка прекрасно знал, что я совсем никуда не опаздывал, а просто решил не уезжать. Я это понял, как только увидел его лукавую улыбку. Однако любые объяснения были бы излишними, мы и так прекрасно поняли друг друга.

Хоть дружеский долг и вызывал у меня отвращение от одной только мысли, чтобы бросить своего товарища в беде, я начинал понимать, что Валера говорил горькие, но правильные вещи. Действительно, я сказал родителям, что буду отсутствовать только четыре дня. Они, должно быть, и так сильно переживают всё это время, но продолжают держать себя в руках только благодаря надежде на то, что я исполню своё обещание и вернусь вовремя. Кроме того, у нас с Валерой оставалось чуть больше полутора тысяч, и если мы хотели прожить на эти деньги вдвоём ещё неделю, нам бы пришлось полностью перейти на питание крупой и консервами, что нам изрядно надоело и за минувшие четыре дня. А в одиночку на эти деньги Валера мог позволить себе хоть сколько-нибудь достойное существование при нашем кочевом образе жизни.

Должен заметить, что такое длительное молчание, напоминавшее со стороны ссору или скорее даже совместное проживание двух абсолютно незнакомых людей, не знавших одного общего языка, на котором они могли бы общаться, на деле не создавало между нами хоть сколько-нибудь неловкой обстановки. Напротив, мы с Валерой были теми друзьями, которые способны понимать друг друга без слов, которым не нужно постоянно о чём-то говорить, чтобы вербально демонстрировать себе и собеседнику наличие каких-либо дружеских или хотя бы приятельских отношений.

Итак, нелепо потеряв пять рублей, или, если выражаться в более удобной валюте, один потенциальный пирожок, мы медленно поехали дальше по горячему асфальту, везя с собой тяжёлый груз в виде еды, инструментов для велосипеда, палатки, посуды и курток на случай дождя. В тот момент мы были словно не два провинциальных парня, рассекающих на велосипедах посреди дороги, а два заблудших и оставшихся без воды путника, пересекающих раскалённую пустыню на двух верблюдах. Хотя, скорее всего, это усиливающийся зной с новой силой давил на моё и без того чудно́е детское воображение.

Я снова потупил взгляд в стол; я не знал, что мог ответить в данной ситуации, чтобы отец Насти прекратил, наконец, выставлять меня в таком дурном свете.