Сохраню ль до смертных лет, до старости,До моей предсмертной тишиныГрустный пламень нежной благодарности,Неизбежной боли и вины?
Но грустней, грустней за листопадамиСолнце меркло в поздней синеве…Гном-ноябрь меж грузными громадамиОборотнем шмыгал по Москве
И над срывами чистого фирна,В негасимых лучах, в вышине,Белый конус святыни всемирнойПроплывал в ослепительном сне
Уже вечерело, и дом был близок —Наш старый дом на милом холме:Мы знали: он будет, как добрый призрак,Белеть навстречу в горячей тьме.
День открыт нам всеми гранями:Ритмом волн, блаженным жаром,Родниками, лёгкой ленью,Стайкой облаков, как пух, —Чтоб, влекомые желаньями,Шли мы вдаль, в его селенья,За бесценным Божьим даром —Страстью двух – и счастьем двух.
Он знал, что цветам и любовникамПонятны вот эти мгновенья —Дневное головокруженье,Игра нарастающих сил.
В жгучий год, когда сбирает родинаПлод кровавый с поля битв, когдаШагом бранным входят дети ОдинаВ наши дрогнувшие города