Цитаты из книги «Мой лейтенант»

Что он мог сказать, если он сам чувствовал, что не научился жить. Есть примеры, но нет рецептов.

И в Гатчине, и в Павловске от былого великолепия не осталось ничего. Все было разрушено, разграблено, вывезено, сожжено, все выглядело непоправимо.

Материнство встречает Творца в своем ребенке. Любовь – самый доступный, короткий путь к Всевышнему.

Блокада открывала человеку, каков он, что он способен выдержать и не расчеловечиться

Пока мы отступали, выяснилось, что, кроме нас, с немцами воюют еще Англия, Америка и еще кто-то. Правда, воевали они незаметно, трудно было обнаружить

Перипетии У комиссара Елизарова все выходило как-то двусмысленно, никогда я не встречал подобных комиссаров, другие комиссары выражались как-то определенно, так, что их слова можно было повторять. Елизаров, например, мог рассказать, как мы здорово сорвали план Гитлера, а потом вдруг обронить: «И что получилось?» То, что говорил комбат, надо было выполнять, то, что говорил комиссар, надо было понимать. А я не понимал, если же начинал понимать, то в голове у меня все срывалось со своих мест.

Тут вмешалась Римма. Она спросила, представляли ли они, немцы, что творилось в городе. – Конечно, представляли. – Вы понимали, что вы душите город голодом, что вы воюете не с солдатами, а с горожанами? – Конечно, Ленинград была не самая почетная операция, – согласился Густав. – Европейские города объявляли в таких случаях себя открытыми городами. Ленинград же упирался. – Да, мы не объявили, – сказал Д., – мы знали, с кем имеем дело. Чем кончилась осада Трои? Враги, когда наконец вошли в город, разрушили его. Гитлер обещал стереть с земли Ленинград

Однажды, когда Римма вышла, Густав, провожая ее взглядом, вдруг прервал их спор. – Завидую вам, – сказал он. – Я старше вас и убедился, что нет ничего важнее семьи и любви. Все приходит и уходит, все эти разногласия, о которых мы говорили, история, музыка – все проходит, а это остается, – он кивнул на кухню, куда ушла Римма. – Это пребывает с нами до самого конца и примиряет нас с кончиной в последнюю минуту. Я знаю, что так со мной будет. Моя покойная жена помогла мне справиться с горечью нашей катастрофы. Вы знаете, как она уходила из жизни? Без единого упрека, ничего плохого обо мне она не вспоминала, измены, обманы, двоедушие – все отбросила, оставила только про нашу любовь, счастливую, без разочарований и слез.

номером смотрели город. То и дело выходили из машины, шли пешком через мосты, машина медленно следовала за ними. Панорама города восхищала Густава, вид на Петропавловскую крепость, на мечеть – все здесь раскинулось так привольно, как нигде, ни в одной столице ничего подобного нет. Он заметил, что город весь стоит лицом к реке. Венеция, та стиснута, там есть ощущение средневековой скученности, здесь же архитектуре дан простор, она сохраняет линию реки. Немудрено, что сюда охотно приезжали архитекторы со всей Европы – итальянцы, французы, немцы, здесь они могли развернуться на этой равнине среди линии воды и неба, поиграть вертикалями, куполами

плохо он любил, с перерывами. Зачем? Потом что-то завертелось, закружилось, появилась карусель, боги уселись в эту карусель, и Д. увидел, как его лейтенант под руку с Риммой идут к этой карусели и тоже садятся в нее, и под звуки шарманки кружатся вместе с богами. Он помахал им, но они не обращали на него внимания