Тео счел мать сумасшедшей, когда она рассказала ему о своих намерениях, но Габриэль убедил парня в том, что это поможет Мейлис вернуться к активной жизни. Ей исполнилось пятьдесят шесть лет, и она не могла оплакивать Лоренцо вечно.

Открытие ресторана подействовало на Мейлис именно так, как и надеялся Габриэль. У нее появился стимул жить. Потребовался целый год на то, чтобы переделать дом с учетом его новых функций. Была построена новая просторная кухня и разбит красивый сад, где летом посетители могли бы обедать. Мейлис наняла лучшего шеф-повара из Парижа, хотя ненавидела этот город не меньше мужа. Она отказывалась его посещать, поэтому все претенденты на место шеф-повара приезжали на собеседование к ней в Сен-Поль-де-Ванс. Мейлис не была в Париже почти тридцать лет и ни разу не видела галерею Габриэля. Она счастливо жила в Сен-Поль-де-Ванс, а Габриэль во время своих частых визитов занимал одну из спален над рестораном, который Мейлис назвала «Да Лоренцо» в честь единственного мужчины, которого любила всю жизнь.

В первый же год после открытия ресторан ждал большой успех. Желающие посетить его бронировали столики за три месяца. Искушенные любители живописи приезжали со всех уголков мира, мечтая полюбоваться работами Лоренцо и насладиться первоклассной едой, сравниться с которой мог лишь ресторан «Золотая голубка». Мейлис наняла профессионального метрдотеля, обслуживающего зал и сад, и высококвалифицированного сомелье, с помощью которого наполнила свой погреб редкими сортами вин. И вскоре «Да Лоренцо» стал лучшим рестораном юга Франции, облюбованным почитателями живописи и изысканной кухни. Царствовала здесь Мейлис. Она рассказывала посетителям о Лоренцо и зачастую самолично обслуживала клиентов, как когда-то друзей своего мужа. Все держалось на ней, самой обворожительной хозяйке ресторана в этом районе побережья. Никто не подозревал, что Мейлис обладает такими талантами, и Габриэль часто повторял, как гордится ею. Они всегда были добрыми друзьями и сблизились еще больше после смерти Лоренцо. Он продолжал давать Мейлис советы и очень помог в обустройстве ресторана.

Через пару лет после открытия «Да Лоренцо» Габриэль набрался смелости, чтобы рассказать Мейлис о своих чувствах, которые питал к ней все эти годы. Он все чаще оставался в Сен-Поль-де-Ванс, проводя целые недели в комнате над рестораном. Предполагалось, что Габриэль помогает вдове друга советами, но правда состояла в том, что он просто хотел находиться с нею рядом.

У него была возможность надолго покидать Париж, поскольку галереей заправляла теперь его повзрослевшая дочь Мари-Клод. Она прекрасно справлялась с задачей, хотя и жаловалась на длительное отсутствие отца, переложившего ответственность на ее плечи. Впрочем, она наслаждалась своей работой и даже представила посетителям двух новых художников, работы которых стали активно продаваться на рынке. Как и отцу, Мари-Клод нравилось открывать новые таланты и продвигать их творения. Она обладала отличным чутьем в том, что касалось спроса на произведения искусства, и отец заслуженно ею гордился.

В один из тихих вечеров после закрытия ресторана Габриэль признался Мейлис в своих чувствах. Он влюбился в нее с того самого момента, как они впервые встретились, и лишь глубокое уважение к покойному другу удерживало его от признания. Но теперь, когда ее жизнь набирала новые обороты, а ресторан обрел успех, Габриэль счел, что пришло время открыться. Сейчас или никогда, решил он, хотя и страшился разрушить дружбу, длившуюся почти тридцать лет.

Признание Габриэля ошеломило Мейлис, и она на следующий же день рассказала об этом сыну. Тео знал, как сильно родители любили друг друга и каким талантом обладал его отец. Однако он прекрасно понимал, что тот вовсе не был святым, портрет которого нарисовала после смерти его жена. Под старость Лоренцо не раз обращался с нею дурно. Но Мейлис посвятила ему жизнь и прощала его недостатки. Тео же обладал более реалистичным взглядом на вещи и считал отца раздражительным, вздорным и эгоистичным тираном. К сожалению, с возрастом эти неприятные качества его характера усугубились. Габриэль же проявлял мягкость по отношению к Мейлис, заботился о ней и ставил на первое место ее интересы в отличие от Лоренцо. Тео давно уже догадался, что Габриэль влюблен в мать, и надеялся, что его догадка верна. Он всегда считал друга семьи прекрасным человеком и поэтому уговорил мать принять его чувства всерьез. Тео не мог представить рядом с ней иного партнера и не хотел, чтобы она провела остаток жизни в одиночестве.

– Но что бы сказал на это твой отец? Разве это не предательство? Ведь они были друзьями. Несмотря на то, что отец порой бывал с ним нелюбезен.

– Нелюбезен? – со смехом переспросил Тео. – Сколько себя помню, он называл его не иначе как жуликом. «Мой жуликоватый арт-дилер из Парижа». Не знаю, кто еще кроме тебя мог бы с ним ужиться. Габриэль нам помогал. Он и сейчас здесь, с тобой, мама. И если он всегда любил тебя, то его молчание, пока папа был жив, делает ему честь. Габриэль был для вас настоящим другом. И если ты ответишь сейчас на его чувства, это будет не предательством, а благословением для вас обоих. Ты не должна жить в одиночестве. Габриэль славный человек, и я очень рад за тебя. Ты заслуживаешь счастья, как и он.

Тео знал, что матери будет проще с Габриэлем – истинным джентльменом. Радовался, что тот наконец рассказал матери о своих чувствах, и молодому человеку оставалось лишь надеяться, что она отнесется к признанию серьезно. И Мейлис действительно восприняла слова Габриэля по достоинству.

Она дала ему ответ через несколько дней, но подчеркнула, что никого не станет любить сильнее, чем Лоренцо. Ей очень нравился Габриэль. Мейлис призналась, что искренне любит его как друга, и возможно, ее чувства со временем перерастут в нечто более серьезное. Однако предупредила, что, если между ними возникнет романтическая связь, чего она не исключала, Лоренцо навсегда останется ее первой и единственной любовью. В этом случае Габриэлю придется довольствоваться ролью второй скрипки.

Но любовь Габриэля оказалась столь сильна, что на первых порах он согласился и на это, втайне надеясь, что однажды Мейлис все же откроет для него свое сердце. Он чувствовал, что подобное возможно, и был готов рискнуть. Габриэль не форсировал события, нежно и романтично ухаживая за любимой. Наконец он пригласил Мейлис на уик-энд в Венецию, где они стали любовниками. Поначалу они не афишировали своих отношений. Габриэль по-прежнему занимал комнату над рестораном и хранил там свои вещи. Однако на протяжении последних нескольких лет ночевал в студии вместе с Мейлис. Они путешествовали, наслаждаясь обществом друг друга, и Мейлис признавалась Габриэлю в любви. Но она, как и прежде, восхищалась Лоренцо, превознося его талант и в большинстве своем выдуманные добродетели. Габриэль же молча соглашался, не желая развеивать иллюзий любимой.

Они были любовниками уже четыре года, и Габриэля устраивали такие отношения без любви со стороны Мейлис. Он не пытался сделать ей предложение и не требовал больше, чем она могла ему дать. Тео же часто бранил мать за то, что та много говорит о Лоренцо в присутствии Габриэля.

– Почему? – спросила Мейлис, с удивлением глядя на сына. – Габриэль тоже любил твоего отца. Он знает, что Лоренцо был великим человеком и значил для меня очень много. Габриэль не ждет, что я забуду своего мужа или перестану рассказывать о нем посетителям, приходящим в ресторан полюбоваться его работами. Ведь они являются в «Да Лоренцо» ради этого.

– Но Габриэль приезжает, потому что любит тебя, – мягко возразил Тео.

Он удивлялся терпению Габриэля и его способности оставаться для Мейлис на второстепенных ролях и играть вторую скрипку при мужчине, скончавшемся двенадцать лет назад и ставшем для своей вдовы поистине святым. Несмотря на любовь к отцу и восхищение его талантом, Тео считал, что Габриэль гораздо лучше Лоренцо. Ведь он относился к его матери гораздо нежнее и уважительнее, чем отец в последние годы своей жизни. Лоренцо был выдающимся художником, но очень сложным человеком. Люди, знавшие его в молодости, утверждали, что ужиться с ним и тогда было непросто. А талант, бушевавший в душе Лоренцо, подобно пожару, зачастую пугал самых близких, беззаветно любящих его людей.

Габриэль всегда проявлял неподдельный интерес и к творчеству Тео. Он не предлагал выставить его работы, полагая, что молодой человек должен создать свою галерею, а не жить в тени отца. Тео вырос талантливым художником, хотя и с отличным от отца мировосприятием, и Габриэль не сомневался, что через несколько лет он станет так же знаменит, как и Лоренцо.

В свои тридцать лет Тео твердо стоял на ногах и серьезно относился к работе. Отвлечь его могли лишь нечастые просьбы матери помочь в ресторане. Такое случалось, если что-нибудь выходило из строя или они не могли справиться с наплывом посетителей. Однако в отличие от матери Тео не получал удовольствия от работы в ресторане. Он ненавидел встречать гостей у порога и слушать, как мать превозносит добродетели отца. Тео наслушался этих рассказов при его жизни и еще больше после смерти. Теперь же ему хотелось закричать. А еще молодого человека раздражала царившая в ресторане суматоха. Он не любил общения и шумных сборищ.

Габриэль продиктовал Тео имена нескольких галеристов, но тот со свойственной ему скромностью заметил, что пока не готов выставляться в Париже и хочет поработать еще год. Габриэль же настаивал, чтобы устроить полноценную выставку. Он всегда поддерживал молодого человека, и тот мог на него положиться или попросить о помощи. Тео редко общался с ним, но был очень рад, что Габриэль нашел свое место рядом с его матерью. Тео надеялся, что Габриэль с Мейлис когда-нибудь поженятся, если она будет готова двигаться вперед, чего, очевидно, пока не случилось.

Женитьба не входила в планы и самого Тео. Его отношения с девушками длились по нескольку месяцев, а иногда и меньше. Он был слишком увлечен работой, чтобы тратить силы на подруг, которые находились рядом с ним. Те жаловались на отсутствие внимания и наконец уходили. А еще Тео опасался охотниц за наследством, кого интересовали лишь деньги его отца. Таких он старался избегать. Со своей нынешней подругой Хлоей он встречался уже полгода. Она тоже рисовала, но не так серьезно, как Тео. Свои работы продавала туристам в галерее Сан-Тропе. Ей было далеко до Тео с его происхождением, дипломом школы изящных искусств, врожденным талантом и амбициями. Хлоя хотела лишь одного – заработать достаточно денег, чтобы платить за квартиру. К тому же в последнее время она постоянно жаловалась, что Тео уделяет ей мало времени и никуда ее не водит. Именно так заканчивались его отношения, и эти, судя по всему, тоже завершались. Хлоя достигла знакомой фазы постоянных жалоб. Тео же работал напряженно как никогда. Он развивал новую технику письма и желал отточить ее до совершенства. Он не любил Хлою, но она обладала прекрасным телом, и они хорошо проводили время в постели. Только Хлоя вдруг начала рассуждать о замужестве, и ее слова звучали для Тео подобно похоронному звону. Он не был готов остепениться и обзавестись детьми. А еще Хлоя резко отзывалась о его работе. Только вот в битве между живописью и женщинами неизбежно побеждала живопись.

Мейлис обходила столики в саду, как делала это каждый вечер. Она проверяла, чтобы на каждом стояли цветы и свечи, скатерти были белоснежными, а серебро блестело. Мейлис установила у себя в ресторане железную дисциплину. За шесть лет его существования она научилась очень многому. И теперь ничто в убранстве «Да Лоренцо» нельзя было назвать прозаичным или скучным. Территория сада поражала изысканностью, равно как и подаваемые гостям блюда и вина. К Мейлис подошел один из официантов. Были забронированы все до единого столики, а ресторан открывался для посетителей через два часа.

– Мадам Лука, вам звонит Жан-Пьер. – Метрдотель никогда не опаздывал на работу, так что телефонный звонок от него не предвещал ничего хорошего.

– Все в порядке? – поинтересовалась Мейлис, все еще в джинсах и белой рубашке.

Она собиралась переодеться через час. Для встречи гостей Мейлис обычно надевала черное шелковое платье и туфли на высоких каблуках. Шею украшала ниткой жемчуга, а роскошные седые волосы собирала в пучок на затылке. В свои шестьдесят три года Мейлис все еще была весьма привлекательной.

– Боюсь, что нет. – Голос Жан-Пьера звучал непривычно глухо. – После сегодняшнего ленча чувствую себя ужасно. Думаю, виной всему не совсем свежие мидии.

– Проклятие, – пробормотала Мейлис, бросая взгляд на часы. У нее было время позвонить Тео, хотя она знала, как он ненавидит подобные звонки. Но ведь это семейный ресторан, и если она сама или метрдотель не могли принять гостей, Мейлис звонила сыну, и тот не отказывал ей в помощи.

– Я болен и не смогу приехать. – Судя по голосу, Жан-Пьер не лгал. К тому же прежде он не отпрашивался с работы, если не был по-настоящему болен.

– Не беспокойтесь, я позвоню Тео. Уверена, сегодня вечером он свободен. – Тео всегда сидел в своей студии. Он не слишком любил общество и по ночам, как правило, работал.

Жан-Пьер извинился, а Мейлис сразу набрала номер сына. Она ждала довольно долго, и наконец он ответил. Его голос звучал отрешенно. Тео вообще не хотел брать трубку, пока не увидел, кто звонит.

– Алло, мама? Что случилось? – Прищурившись, он посмотрел на холст, не зная, нравится ли ему творение собственных рук или нет. Тео очень критично относился к своей работе. Совсем как отец.

– Жан-Пьер заболел. Сможешь меня выручить?

– Вообще-то, я работаю, и мне не хотелось бы прерываться. К тому же я обещал поужинать сегодня с Хлоей.

– Накормим ее здесь, если она готова немного подождать.

Тео знал, что это означает. Поесть они смогут лишь ближе к полуночи, после того, как уйдут последние посетители. А до тех пор у него не будет ни минуты, чтобы посидеть с Хлоей. Ему придется следить за работой официантов и обслуживать наиболее важных посетителей. Мать будет суетиться у столиков лишь самых известных гостей. Но и он не останется в стороне. Только вот Тео никогда не признавался в том, что он сын Лоренцо Луки. Помогая в ресторане, он предпочитал хранить свое имя в тайне, и мать не возражала, хотя считала, что сын должен гордиться происхождением. По просьбе Тео она не говорила никому из посетителей, что он ее сын, и была благодарна ему за помощь. Тео был внимателен и терпелив по отношению к ней и никогда не отказывался приехать, если она звонила с подобной просьбой. Тео считал это своей обязанностью. Ведь он был единственным сыном и очень любил мать, несмотря на ее причуды. Они прекрасно ладили, хотя Мейлис волновалась из-за того, что Тео все еще один. К тому же ей не нравились его подруги.

– Как скоро я должен приехать?

Тео явно не испытывал энтузиазма при мысли о работе в ресторане. Он уважал мать за то, что она добилась успеха, и искренне восхищался ею, однако ненавидел помогать ей в «Да Лоренцо». К тому же ему не хотелось надевать костюм и галстук в такую жару и мило улыбаться людям, которых он никогда больше не увидит. Мать была гораздо более общительна и обожала шумные сборища. Ресторан компенсировал ей отсутствие друзей и давал возможность знакомиться с интересными людьми.

– Приезжай к половине восьмого. Первые посетители придут в восемь, – ответила Мейлис.

Иногда столики бронировали американцы, которым хотелось поесть пораньше. Но сегодня таких не оказалось. Все гости были европейцами, кроме Владимира Станисласа – самого важного гостя, еще ни разу не посещавшего ресторан прежде. Мейлис хотела, чтобы ужин прошел идеально, особенно для него. Она слышала об обширной коллекции предметов искусства, принадлежавшей Станисласу, и надеялась, что он заинтересуется работами Лоренцо, ради которых, скорее всего, сюда и приехал. Он забронировал столик на двоих через постоянного клиента «Да Лоренцо».

– Хлоя меня убьет, – произнес Тео, размышляя над тем, как объяснить ситуацию подруге. Лучше всего, наверное, сказать правду о том, что матери требуется помощь в ресторане. Только вот Хлоя наверняка сочтет это отговоркой.

– Можешь отвести ее на ужин завтра, – жизнерадостно посоветовала Мейлис.

– Вряд ли. Я хочу поработать. – У Тео возникли сложности с картиной, над которой он сейчас трудился, и ему не хотелось тратить впустую два вечера. В этом они с отцом были схожи. В мире Лоренцо тоже не существовало ничего, кроме полотна, над каким он работал. – Ладно, не бери в голову. Я с этим разберусь. Жди меня к половине восьмого. – Тео еще ни разу не подводил мать.

– Спасибо, дорогой. Если приедешь в семь, поешь с официантами. У них сегодня буйабес¹ с острым соусом. – Мейлис знала, что сын любит это блюдо. Несмотря на то что он мог заказать в ресторане все, что угодно, Тео никогда не пользовался статусом хозяйского сына. Он предпочитал есть вместе с остальными и был весьма неприхотлив, как и отец.

Тео позвонил Хлое сразу после разговора с матерью и сообщил ей новость, которая отнюдь ее не порадовала.

– Мне жаль. – Тео пообещал подруге накормить ее сокка – похожими на пиццу лепешками из нутовой муки, которые оба очень любили.

Это местное блюдо подавали в кафе на площади. После ужина Хлое нравилось играть в буль с завсегдатаями заведения, и мужчинам весьма льстило присутствие такой красивой девушки. Тео тоже любил вечера, когда можно было позволить себе сделать перерыв в работе. Но сегодня он мог лишь угостить Хлою ужином в полночь. Да и то если она согласится ждать так долго.

– Я обещал помочь матери. Заболел наш метрдотель. Она сказала, чтобы ты приехала на ужин. Надеюсь, мне удастся освободиться в одиннадцать, если к этому времени посетители разойдутся.

Однако оба знали, что в «Да Лоренцо» гости задерживаются надолго. Убранство ресторана навевало романтическое настроение, а персонал вел себя настолько доброжелательно, что никому не хотелось уходить. Все это также способствовало успеху заведения.