Помахав Марку на прощание, Блейз направилась к лифту. Нет, какой у нее все-таки замечательный помощник!

Был час пик, улицы забиты транспортом, так что домой она добралась лишь через сорок пять минут. Не то что утром от дома до работы. Пока Талли уверенно лавировал в потоке уличного движения, Блейз откинула голову на спинку сиденья и закрыла глаза. Когда они наконец доехали до ее дома, Блейз кивком поблагодарила Талли.

– Увидимся в полдевятого, – напомнила она водителю. Чтобы успеть на лондонский рейс, в аэропорту ей нужно быть в полдесятого. Вылет назначен на половину двенадцатого.

– Буду вовремя, – пообещал Талли.

Блейз поднялась наверх, в свою пустую и тихую квартиру, включила свет и выглянула в окно, выходившее в парк. Было почти семь часов, и она решила принять душ и переодеться. И что-нибудь поесть. Может, до отъезда позвонить Салиме? Или нет, в это время дочь ужинает. Блейз позвонила ей сразу, как приняла душ. Салима взяла трубку после первого же гудка. Система электронного определения номера голосом подсказывала ей имя звонившего. Она могла из любого места в комнате услышать звуковой сигнал и понять, кто звонит. Услышав номер матери, Салима улыбнулась и поспешила к телефону.

– Привет, мам, – радостно произнесла она. Блейз неизменно поражало, что в голосе дочери ни разу не послышалось даже малейшей нотки раздражения или упрека по поводу того, что она звонит ей не слишком часто. Только радость.

– Привет, дорогая. Чем занимаешься? – спросила Блейз, радуясь возможности поговорить с дочерью.

– Уроками, – ответила Салима. Голос у нее был почти детский и тембром напоминал материнский. Когда она приезжала домой на каникулы, люди по телефону нередко путали ее с Блейз.

– Ты собираешься в Лос-Анджелес?

Салима надеялась, что мать будет делать специальный сюжет о трагическом происшествии в университете, однако Блейз считала, что спешить с этим не стоит. Пока это новость номер один, а вот для полноценного репортажа с места событий еще рановато. У Блейз было редкое чутье, в какой момент подавать тот или иной материал, и оно ее ни разу не подвело. По ее мнению, делать репортаж из Лос-Анджелеса пока что преждевременно.

– Нет, сегодня вечером я улетаю в Лондон. Буду брать интервью у премьер-министра.

– Круто, – ответила Салима. Правда, в ее голосе просквозило разочарование. Сюжет из Лос-Анджелеса был бы куда интереснее. Встреча матери с каким-то там премьер-министром представлялась ей сущей скукой.

– Завтра вечером из Лондона лечу в Дубай на встречу с саудовским принцем, управляющим крупной нефтяной компанией. Говорят, он очень интересный человек. Ходят слухи, что его брат – террорист, но точно этого никто не знает.

– И ты непременно его об этом спросишь? – уточнила Салима и рассмеялась собственному вопросу.

– Может быть. Посмотрим, как пойдет разговор. После этого я вернусь домой. Меня не будет всего три дня.

– Не беспокойся, мама. Со мной все в порядке, – заверила ее Салима. Именно она всегда подбадривала Блейз, а не наоборот.

– Когда вернусь, обязательно приеду к тебе. Как дела в колледже?

– Тоска. Пытаюсь разделаться с обязательными предметами. Они ужасны. Сплошной отстой. В этом семестре у меня только один предмет по выбору.

– Какой?

– История итальянской музыки эпохи Возрождения, – ответила Салима с нескрываемой радостью в голосе. Блейз простонала.

– О, господи, какой ужас! Я бы на твоем месте выбрала математику! – с чувством произнесла она.

Салима не удержалась от смеха.

– Зато я этот предмет обожаю. Это такая прекрасная музыка. Когда я прихожу с занятий, я напеваю услышанные мелодии.

– Только ты у нас такая, – невольно улыбнулась Блейз. Салима любила петь и могла исполнить все, что угодно. У нее был прекрасный голос и тонкий музыкальный слух, а также прекрасная память. Этот редкостный дар проявился еще в раннем возрасте.

Они проболтали около получаса. Салима рассказала матери о занятиях в колледже, поделилась слухом о том, что у двух преподавателей, похоже, роман. Нет, она не знает, у кого именно, но время от времени возникали слухи, и они неизменно вызывали у нее интерес. Правда, откуда пошел этот слух, было не очень понятно. Болтать с Салимой было легко и забавно; Блейз в очередной раз испытала укол вины из-за того, что редко общается с дочерью. Впрочем, сама Салима никогда на это не жаловалась, так как была занята собственными делами и всегда пребывала в хорошем настроении. Будучи по натуре независимой, она не сидела на месте в ожидании звонка матери. Блейз тоже вечно была занята, к чему Салима давно привыкла.

– Позвоню тебе, как только вернусь, – пообещала Блейз. – Попытаюсь приехать к тебе на эти выходные.

– За меня не беспокойся, мама. Со мной все в порядке, – заверила ее дочь. – Не приезжай, если сильно устанешь с дороги.

– Посмотрим, – уклончиво ответила Блейз. Она любила приезжать к Салиме в это время года. Ей очень нравилась золотая осень в Новой Англии. Но еще больше ей нравились встречи с дочерью. Хотя Блейз редко виделась с ней, она очень любила Салиму. Салима же прекрасно понимала, как важна для матери ее работа.

– Счастливого полета! – пожелала ей Салима. Положив трубку, Блейз еще с минуту сидела молча, думала о дочери, затем пошла переодеваться. У нее в запасе еще есть время, чтобы перекусить. Потом можно и в аэропорт.

Когда она спустилась вниз, Талли уже ждал ее. Вид у него был усталый, даже более усталый, чем у Блейз, чей рабочий день был таким же долгим, а дел оказывалось гораздо больше. По пути в аэропорт она была непривычно молчалива и постоянно думала о Салиме. В эти выходные нужно обязательно съездить в Массачусетс. Блейз не видела дочь уже целый месяц. В последний раз они встречались в выходные перед Днем труда^[1]. В общем, давно пора проведать Салиму.

Блейз пыталась приезжать к ней регулярно, раз в месяц или, при частых командировках, хотя бы один раз в полтора-два месяца, правда, и это удавалось ей нечасто. Впрочем, Салима никогда не жаловалась. В конце концов, ей уже девятнадцать, она давно не ребенок. Даже в первый раз уезжая в школу, она держалась стойко и ни разу не попросила мать забрать ее домой. Она искренне радовалась, когда Блейз приезжала ее навестить. Никаких упреков, никаких капризов. Было бы неплохо, если бы дочь хотя бы изредка навещал и Гарри, но тот предпочитал сохранять дистанцию.

Так что к Салиме приезжала одна только Блейз. Гарри Стерн был хорошим человеком, но никудышным отцом. После того как Салима в восемь лет пошла в школу, отношения между отцом и дочерью совершенно прервались. Впрочем, если сказать честно, их и раньше не было.

В аэропорту Блейз уже ждали два представителя авиакомпании «Бритиш Эйр». Они проводили ее в зал для пассажиров первого класса, где можно было отдохнуть и расслабиться в ожидании рейса.

Согласно ее пожеланию, она поднялась на борт самолета последней и заняла место в первом классе. Когда Блейз шла по проходу, в салоне возникло легкое оживление: многие пассажиры ее узнали.

В мире, наверно, не было такого человека, который не знал бы, кто такая Блейз Маккарти. Ее было нетрудно узнать, в том числе и по рыжим волосам.

Проводив ее до места, представители авиалинии ушли, вверив важную пассажирку заботам стюарда. Тот первым делом предложил ей журналы, газеты и шампанское. Блейз вежливо отказалась. Вместо шампанского она достала из портфеля подготовленные Марком распечатки, чтобы в полете подготовиться к завтрашнему интервью. Она захватила с собой в салон кашемировый плед и маленькую подушечку и, как только самолет поднялся в воздух, погрузилась в чтение. От предложенного ужина она отказалась, ограничившись чашкой чаю.

Блейз не любила поздние ужины во время ночных полетов. Более того, никогда не понимала, зачем люди запихивают в себя еду в неурочный час. По всей видимости, считают, что, раз за еду заплачено при покупке билета, им нет смысла лишать себя этой радости. Что касается Блейз, то несварению желудка она предпочитала хороший сон. Закончив читать, она выключила лампочку-ночник, попросила стюарда разложить кресло – именно поэтому она и путешествовала первым классом, – надела на глаза повязку и, укутавшись в плед, через пять минут погрузилась в сон.

Она попросила разбудить ее за полчаса до посадки, чтобы успеть почистить зубы, причесаться и выпить чашку чаю.

В аэропорту ее встретил представитель все той же «Бритиш Эйр» и сотрудник службы безопасности. Они помогли ей быстро пройти паспортный контроль и таможню. Блейз была дорога каждая минута. На выходе из терминала ее уже ждал водитель, который доставил женщину в отель. Она разглядывала в окно машины пролетавший мимо английский пейзаж. На ее счастье, пока все шло согласно графику.

Формальности в аэропорту были пройдены за двадцать минут, и уже через сорок пять Блейз была в отеле «Клэридж». У нее оставался ровно час на то, чтобы принять ванну, переодеться, отправить электронную почту, сделать кое-какие записи и добраться до Даунинг-стрит для интервью. Оператор будет ждать ее там.

В отеле Блейз предоставили ее любимый люкс. Она всегда заказывала только его. Номер напоминал гостиную типичного английского загородного дома: светло-желтые стены, обтянутая чинцем в цветочек мебель. Блейз его просто обожала^[2].

Блейз быстро позавтракала, хотя в Лондоне время уже шло к обеду. Впрочем, она никогда не страдала от разницы во времени, так что перелеты не создавали ей особых проблем. Когда она прибыла на Даунинг-стрит, то выглядела свежо и бодро. Оператор и съемочная группа ждали ее в фургоне с оборудованием. Оператор уже показал свои документы охраннику возле входа и пояснил, что они ждут Блейз.

Три секретаря помогли им расположиться в уютной гостиной, и к тому моменту, когда туда вошел премьер-министр, – минута в минуту в соответствии с оговоренным графиком, – все уже были готовы. Блейз легко и непринужденно завязала разговор. Премьер-министр оказался чрезвычайно проницательным, обаятельным и весьма остроумным собеседником. Он тонко, с лукавой искоркой в глазах, уходил от ответов на щекотливые вопросы. На те же, что ему нравились больше, он отвечал обстоятельно. Это была своего рода игра в словесный пинг-понг, которую они вели на равных.

Блейз сразу ему понравилась. Он давно и с нетерпением ждал встречи с ней. Ему сказали, что он будет иметь дело с женщиной умной, и Блейз Маккарти его не разочаровала. Премьер остался доволен встречей. Он довольно полно и, по всей видимости, довольно откровенно ответил на заданные ему вопросы. Интервью с ним стало для Блейз очередным успехом. Она получила то, ради чего прибыла сюда: фигурально выражаясь, заглянула под маску нового премьер-министра.

Их беседа протекала в теплой, доброжелательной обстановке. Блейз сумела расположить к себе собеседника. Она чувствовала, что понравилась ему, он искренне восхищался ею, отвечая на подчас каверзные вопросы, которые в иных случаях наверняка отказался бы даже затрагивать, что, кстати, не раз бывало с Блейз в интервью с другими политиками. В конце беседы премьер-министр поинтересовался, каковы ее дальнейшие планы. К этому моменту камера была уже выключена, и Блейз честно призналась, что завтра вылетает в Дубай. Премьер широко улыбнулся.

– Вот это интервью я бы хотел посмотреть. Ваш саудовский принц куда более колоритная фигура, чем я.

– Скорее, более противоречивая, – лукаво улыбнулась Блейз. – Зато вряд ли столь же интересная и галантная.

Она еще раз поблагодарила премьер-министра, пожелала ему удачи во всех начинаниях, и они расстались; каждый из них чувствовал, что обзавелся новым другом. С Блейз такое бывало часто. Она была лучшей в своей профессии. Неудивительно, что все те, у кого она брала интервью, немножко в нее влюблялись. По крайней мере, мужчины. Перед объективом видеокамеры Блейз буквально преображалась.

Окрыленная успехом, она вернулась в отель. Впрочем, Чарли тоже наверняка будет доволен. Интервью с премьер-министром прошло, как говорится, на одном дыхании.

У нее было достаточно времени на то, чтобы, переодевшись во что-то более удобное, пару часов отдохнуть, прогуляться на бодрящем октябрьском воздухе по Бонд-стрит, наскоро перекусить в отеле и вновь отправиться в аэропорт, откуда она вылетит в Дубай. Лететь ей столько же, сколько накануне из Нью-Йорка в Лондон, точнее, на сорок пять минут меньше. Блейз намеревалась в очередной раз выспаться в самолете, чтобы прибыть на место отдохнувшей и полной сил.

Она не могла позволить себе быть сонной и вялой на встрече со своим новым визави. У принца была репутация человека хитрого, умеющего виртуозно уходить от ответов на ключевые вопросы. Блейз понимала: ей потребуется приложить все силы к тому, чтобы установить с ним контакт. Так что спать она легла сразу, как только села в самолет, предварительно попросив стюарда разбудить ее лишь перед самой посадкой.

В аэропорту Дубая ее снова встретила служба сопровождения важных персон. На этот раз это был лимузин «Роллс-Ройс-Фантом» с шофером в ливрее, который доставил ее в знаменитый отель «Бурдж-эль-Араб». Во время командировок, особенно бывая за границей, Блейз останавливалась лишь в лучших отелях, что было оговорено в ее контракте. Кроме того, ей везде полагался лимузин с шофером. Впрочем, она заслужила все это своим трудом. Так было вот уже двадцать пять лет. За это время Блейз привыкла воспринимать положенные ей привилегии как должное, как неотъемлемый элемент окружающего мира.