Айрис шарит в карманах мужчины. Ее тошнит оттого, что приходится прикасаться к телу, но тут удача улыбается ей. Она нащупывает в заднем кармане джинсов что-то тяжелое и после некоторых усилий вытаскивает айфон. Айрис нажимает кнопку «домой». Айфон заблокирован, но она видит несколько пропущенных звонков и две эсэмэски от какой-то Магды. Не читая сообщений, Айрис просто тыкает пальцем на имя Магды в пропущенных вызовах, глубоко вздыхает и, закрыв глаза, слушает гудки. Сигрид спрашивает мальчика, как его зовут, но тот молчит.

– Алло?! – Голос в трубке задыхается и звенит, как струна. – Почему ты не отвечал? Что с Лукасом? Когда ты вернешься… тут такое произошло. В соседнем доме вызвали скорую, и… где ты?

Айрис вздыхает.

– Здравствуйте, – говорит она. – Меня зовут Айрис, и я тут стою рядом с вашим… я рядом с Лукасом, вашим сыном. Мы в песочнице в Сканеглантане.

Она слышит в трубке удивленный возглас и испуганное дыхание Магды.

– С ним все в порядке? Где Николас?

– Он… – Айрис смотрит на Сигрид.

Та молча наблюдает за матерью, и Айрис понимает, что дочь, пытаясь разобраться в происходящем, ловит каждое ее слово. Моя взрослая, моя любимая девочка, с нежностью и болью думает Айрис, наверное, тебе уже никогда не забыть этот день.

– Он болен, – выходит она из положения. – И не в состоянии с вами говорить. Вы можете немедленно сюда приехать? Я должна отвести домой дочь, и… в общем, вы, похоже, уже сами заметили, что кругом творится…

– Я уже иду, никуда не уходите! Я иду!

Женщина бросает трубку.

Айрис подходит к детям и присаживается на корточки рядом с ними. Сигрид насупилась, всем своим видом показывая, что хочет вернуться домой, но пока не жалуется. Айрис хочет только одного: поскорее оказаться дома, в безопасности, и узнать, что все ее страхи были напрасны. Но она не может уйти прямо сейчас.

– Твое имя – Лукас, правда? – спрашивает она мальчика.

Тот вяло кивает и показывает на песочницу.

– Мой папа, – повторяет он.

Айрис кивает:

– Да, там твой папа. И мама тоже скоро придет. Я только что говорила с ней по телефону.

Мальчик улыбается, но почти сразу отворачивается, застеснявшись от такого количества внимания от незнакомых ему людей.

– У тебя есть братья или сестры? – спрашивает Айрис. – Может, старшая сестра? Младший брат?

– Иджа, – говорит мальчик. – Иджа.

Айрис кивает.

– Мама, я хочу домой… – тихонько начинает Сигрид.

– Знаю, – отвечает Айрис. – Потерпи. Уже совсем скоро.

Звуки города едва долетают до них. Слышится отдаленный шум проезжающих машин, где-то воет сирена или даже две. Такое чувство, что это место все покинули, ушли куда-то, бесконечно далеко… но куда?..

– ЛУКАС! – где-то за горкой внезапно раздается женский крик. Айрис оглядывается и видит, что к ним на велосипеде несется женщина. – ЛУКАС!

Айрис встает. Мальчик смотрит с беспокойством сперва на Айрис, затем на Сигрид. Кажется, он не соображает, что происходит, но потом вдруг понимает, кто к ним едет.

– Мама! – кричит он. – Мамочка!

Магда резко тормозит и, отбросив велосипед в сторону, пытается отдышаться. Ее лицо раскраснелось от слез. Она бросается к сыну и подхватывает его на руки, а потом испуганно смотрит на Айрис:

– Что с ним?.. Где он?.. Где Николас?

Айрис переводит взгляд на песочницу, где до сих пор стоит ведерко с лопаткой. Магда сперва ничего не понимает, но потом узнает игрушки сына.

– Он там, – тихо говорит Айрис. – В песочнице.

Прижимая к себе Лукаса, женщина делает несколько шагов вперед и останавливается у ограды. Она тяжело и прерывисто дышит, пару раз кашляет, а потом замирает, не в силах отвести взгляд от тела мужа.

– Спасибо, – еле слышно произносит она. – Приятно было познако… – Внезапно начавшийся кашель обрывает конец фразы.

– С вами все в порядке? – спрашивает Айрис. – Может быть, нам следует…

– Нет-нет, все нормально. Спасибо, – отвечает та, но Айрис видит, что по лицу женщины ручьями льется пот и что ее лихорадит.

Она без конца переводит взгляд с неподвижного тела в песочнице на Айрис и обратно.

– Но…

– Я сказала «спасибо», о’кей?!

Магда ставит сына на землю, поднимает велосипед и сажает Лукаса к себе за спину. Она снова кашляет, на этот раз тяжелее, прочищает горло и, вытирая слезы, смотрит на Айрис и Сигрид с непонятным выражением на лице. И затем, не прощаясь, уезжает.

– Покаааа! – слышат они крик Лукаса, когда Магда на велосипеде огибает игровую площадку.

– А что с его папой? – спрашивает Сигрид.

Айрис берет руку дочери и сжимает ее:

– Мы уже ничего не можем для него сделать. – Она вздыхает и отводит взгляд, видя, что Сигрид вот-вот расплачется. – Пойдем. Пойдем домой.

Они идут все дальше. Парк заканчивается, и они словно снова оказываются в страшном сне. Людей на улицах становится все больше, велосипедистов и машин тоже прибавилось, и никто не обращает на них ни малейшего внимания. Люди обливаются потом, грозят друг другу кулаками и осыпают проклятиями всех, кто попадается им на пути. Айрис тащит Сигрид за собой к переходу. Наплевав на всякую осторожность, они бегут прямо наперерез потоку машин. Их обгоняют три велосипедиста и две машины, которые едут как попало, не разбирая дороги. Айрис стремится убежать со Сканеглантана, чтобы забыть прощальный взгляд мальчика, которого мать увезла на велосипеде. Ее раненая рука взрывается болью, когда она едва успевает оттолкнуть Сигрид на тротуар, чтобы ее не сшиб велосипедист. Айрис слишком измучена, чтобы что-то кричать ему вслед. Вместо этого она опять переходит на бег, таща за собой дочь.

Вперед. Домой.

Машины на Гетгатан намертво застряли пробке, и кажется, что движение остановилось на всем протяжении улицы Гетбексгатан и в южном направлении до самого Сканстулла. Вой сирен, крики, рыдания жутким эхом отражаются от стен зданий, усиливая и без того царящую вокруг атмосферу ужаса. Непрерывно хлопают дверцы машин, которые люди бросают прямо посреди проезжей части. Айрис видит в их глазах ярость, страх и отчаяние, и у всех по лицу ручьями струится пот, так что они не успевают его вытирать. Со всех сторон доносятся кашель и истеричные рыдания. Кажется, до людей начинает доходить, что их ждет. При виде этой картины Айрис едва сдерживает слезы. Но она не хочет поддаваться панике – только не здесь, не перед Сигрид, не посреди Гетгатан.

Какой-то парень выскакивает из торгового центра «Скрапан-плаза» с ноутбуками под мышкой. За ним выбегает охранник, но посреди дороги останавливается и, согнувшись пополам, кашляет, кашляет, кашляет без остановки, а потом садится прямо на дорогу. Не проходит и секунды, как в него врезается велосипедист. Охранник, заорав, падает и снова заходится в кашле, а велосипедист валится на землю в нескольких метрах от него и, распластавшись на асфальте, замирает.

– Смотри, на нем нет защитного шлема, – говорит Сигрид, глядя, как под головой велосипедиста расплывается большая лужа крови.

Айрис поворачивается к ней, чтобы что-то сказать, но внезапно замечает, что поток велосипедистов поредел, и они вместе с Сигрид перебегают дорогу. Айрис кусает губы, чтобы не завыть от боли, но им приходится торопиться – оставаться надолго на дороге опасно. Они пробираются вперед, огибая стоящие машины. В это время какой-то водитель опускает окно машины, чтобы глотнуть свежего воздуха, но вместо этого начинает харкать кровью. Айрис силой разворачивает Сигрид, чтобы та смотрела в другую сторону.

Хватит, думает Айрис. Хватит с нее болезней, смертей, несчастных случаев, искореженных груд металла, раздробленных костей, разбитых сердец.

– Скорее, Сигрид, дом уже близко, – просит Айрис дочь.

Они ныряют в переулок и бегут в сторону Сканегатан.

Дано

Спустя минуту она умирает. Дано слышит ее последний хриплый вздох, словно мама хочет в последний раз наполнить свои легкие воздухом. Короткая пауза, словно она пытается задержать в себе кислород. Каждый мускул ее тела напрягается, и на несколько секунд она застывает в неподвижности. После чего ее грудная клетка опускается, и мама замирает. Уже навеки. Дано остается один.

Он продолжает лежать, обнимая мать и брата, словно пытаясь вобрать в себя их последнее тепло. Дано хочет, чтобы эта сцена навсегда осталась в его памяти. За двенадцать лет своей короткой жизни он еще ни разу не хотел чего-то так страстно.

Наконец Дано встает и осматривается. Никаких признаков жизни вокруг. Все, что он слышит, звук проезжающей машины наверху. Он ничего не понимает. Что происходит?

Чуть дальше вдоль платформы тянется застекленное помещение – что-то вроде небольшого зала ожидания. Дано берет мать за плечи и тянет ее вместе с телом брата по бетонному покрытию, спиной открывает крутящуюся дверь и втаскивает их внутрь. Здесь жарко, как в парилке, совсем скоро тела начнут разлагаться, пойдет запах, но, по крайней мере, здесь их не тронут звери и птицы. Дано возвращается обратно к оставленным на перроне вещам и достает из отцовского рюкзака самое большое одеяло. Он накрывает им трупы, бережно подоткнув края под тело матери.

Дано чувствует себя беспомощным, ему очень хочется сделать для мамы и братика что-то большее – закопать их, помолиться за упокой их души, спеть. Несколько минут он сидит рядом с ними, напевая мелодию, которую они пели на похоронах их двух кузин в январе, прямо перед отъездом. Слов он не помнит, да это и не важно.

Дано идет обратно к рюкзакам, собирает оставшиеся пожитки и делит их на две равные кучки, включая то небольшое количество еды, которое у них еще оставалось. Затем упаковывает все обратно в два рюкзака. Один из них он относит в зал ожидания и оставляет рядом с мамой и Билалом. Из папиного блокнота из маленького рюкзака он вырывает страничку и пишет записку.

Дано решает, что будет ждать отца и Лине здесь, пока не стемнеет. Если они за это время не вернутся, он прикрепит записку к рюкзаку и оставит его.

Он перечитывает написанное: «Со мной все хорошо. Я пошел в город. Попробую найти Ахмеда. Пожалуйста, не теряйте меня. Дано».

И, не выдержав, снова начинает плакать.

Айрис

Пока они бегут по Сканегатан, Айрис так сильно сжимает руку дочери, что ей даже страшно становится – вдруг у нее останутся синяки? Но сейчас некогда об этом думать. Наступает вечер, а сам город тем временем стремительно погружается в хаос. Сейчас перед Айрис стоит одна-единственная задача – спасти своего ребенка и оказаться вместе с ним в безопасности.

На Седерманагатан она видит женщину, лежащую без сознания неподалеку от «Il Caffe». Кажется, Сигрид ее не заметила, так как засмотрелась на пробегавшего мимо пса. Тот держит голову низко к земле – видно, взял чей-то след. Во всяком случае, Айрис очень надеется на то, что дочь не заметила тело, поскольку женщина очень похожа на Стину, воспитательницу из детского сада Сигрид. Когда Айрис, последняя из родителей, наконец-то приехала за дочкой, Стина едва стояла на ногах, настолько ей было нехорошо.

Впрочем, кто знает, возможно, эта женщина действительно Стина? У Айрис нет полной уверенности на этот счет. В конце концов, это может быть кто угодно, но разве Стина не живет где-то рядом? Ведь раньше Айрис несколько раз встречала ее в этом районе, и сейчас ей, конечно, следовало бы притормозить и попытаться помочь женщине. В обычной жизни любой поступил бы так, увидев валяющуюся без сознания воспитательницу своего ребенка. Но сегодня был далеко не обычный день, и к тому же у этой женщины следы кровавой рвоты на лице. Как у того мужчины в песочнице или водителя машины на Гетгатан. Вокруг незнакомки расплывается огромная лужа крови, и Айрис решает не приближаться к ней. Вместо этого она торопит дочь.

Наконец они оказываются у двери своего подъезда, рядом с магазином «Севен-Элевен», что возле парка Ниторгет. Айрис отпускает руку Сигрид, чтобы ввести код на домофоне. Замок щелкает, и Айрис тянет на себя дверь. Боль в руке настолько острая, что ей приходится стиснуть зубы, чтобы не закричать.

Оказавшись внутри, Сигрид подбегает к лифту и нажимает кнопку.

– Нет, мы поднимемся по лестнице, – говорит Айрис.

– Но он же работает, смотри, – возражает Сигрид и указывает пальцем вверх.

– Хм, верно, но мы все-таки пойдем пешком.

Еще не хватало застрять в их шатком допотопном лифте, который, по словам риелтора, якобы «полон деревенского очарования». Нет, только не сегодня. Хватит с них приключений.

Сигрид неуверенно смотрит на маму, словно собираясь поспорить, но, увидев выражение материнского лица, передумывает. Она подходит к лестнице и начинает демонстративно медленно подниматься по ней.

Айрис тем временем пытается взять себя в руки и успокоиться. Что ждет их дома? Все ли в порядке с Филиппом?

Он жив?.. Нет, нет, не надо. Сейчас еще не время об этом думать. Хотя, кто знает, может быть, будет лучше, если она зайдет в квартиру первой, чтобы убедиться, что там всё в порядке…

Айрис внезапно замирает на месте. Несколькими этажами выше раздается кашель. Отражаясь от стен, он звучит как звук иерихонской трубы. Сигрид тоже замирает и в испуге смотрит на нее.

– Еще кто-то болен, мамочка, – говорит она.

Айрис, кивнув, подталкивает дочь. Вперед. Домой. Что бы ни ждало их в квартире, лучше быть там, чем здесь.

Проходя мимо двери на третьем этаже, они вновь слышат кашель. Наверное, ей следовало бы позвонить в дверь, спросить, не нужна ли помощь. Да, она должна это сделать, но не может. И самое главное – не хочет.

Вместо этого она подходит к двери своей квартиры и по привычке принимается нащупывать сумочку, которую всегда носит на плече, но ее нет.

– Что случилось, мамочка?

– Кажется, я забыла свою сумку в больнице, – устало выдыхает она.

– Разве мы не привезли с собой Картмана?

Айрис слышит панические нотки в голосе дочери.

В любой другой ситуации Айрис улыбнулась бы оттого, что дочка называет ключи Картманом. И не потому, что ей было невдомек, как называются ключи. Когда ей было два, Сигрид узнала, что у игрушечного персонажа-брелока, который болтался на связке материнских ключей, есть имя, и связала его с открыванием дверей. С тех пор все ключи стали называться для нее Картманами. Это порой ставило в тупик ее бабушку и воспитательниц в детском саду.

– Похоже на то.

– Что же нам теперь делать?

– Будем молиться, чтобы папа оказался дома, – ответила Айрис.

– Как ты сказала, мо… – переспрашивает Сигрид, но запинается, поскольку Айрис нажимает на звонок.

Через дверь доносится приглушенный сердитый звон. Через несколько секунд Айрис отпускает кнопку, и на лестничной клетке воцаряется тишина. Они молча ждут.

Ну же, давай, мысленно просит Айрис. Открывай, мой милый, мой дорогой.

Но мантра оказывается бесполезной, да и сами слова кажутся ей неестественными.

Айрис поворачивает ручку двери, хотя и знает, что они никогда не оставляют дверь открытой.

– Попробуй снова позвонить ему, мамочка, – говорит Сигрид спустя минуту, которая похожа на целую вечность. – Позвони ему по телефону.

Айрис вытаскивает телефон из кармана джинсов. Ни одной эсэмэски. Осталось двадцать три процента заряда батареи. Она снимает телефон с блокировки и, не глядя, нажимает уже в который раз за день на знакомый номер. Айрис даже не подносит его к уху, а просто безнадежно смотрит на экран. У нее больше нет сил. Черт.

– Он работает, мамочка.

– Да, я знаю, я же звоню ему сейчас.

– Нет, я не про это. Телефон звонит. Он звонит в самой квартире. Разве ты не слышишь?