Глава 8

Настоящее

– Лидия Одинцова, – вкрадчиво произнёс незнакомец, хлопнув пухлой ручонкой по портфелю, – позволите?

– Нет! – буркнула, повернувшись к ним спиной, двигаясь на задний двор вместе с коляской.

Я сразу догадалась, что это адвокат. Приступ дурноты подкатил к горлу… Наверное и давление тоже поднялось. Как быстро они нас нашли, изверги!

– Что ж, тогда входим без приглашения. По-плохому, значит?

Ничего не ответила, я только ускорила шаг, максимально ровно выпрямив спину.

– Зря убегаете, милочка, – мужичок всё же меня настигает. Остановился, промакивая пот со лба платком, попытался отдышаться.

– Ну и жарища сегодня.

Он напомнил мне колобка из-за своего круглого живота и такой же круглой, лысенькой головы.

– В ваших же интересах не ссорится с нами.

– Просто уйдите.

– Поймите, я принёс вам важные документы, с которыми вы обязаны ознакомиться в случае, если хотите… остаться матерью.

Мои ноги вросли в землю, перед глазами вспыхнули темные пятна.

Медленно оборачиваюсь, задержав дыхание.

– Меня зовут Михаил Андреевич, я адвокат вашего мужа. Суда можно избежать, если вы подпишите кое-какие бумаги. Условия пустяковые, поверьте, они не стоят той шумихи, на которую вы себя обрекаете. Присядем?

Собираюсь с духом, нехотя киваю на деревянный столик с лавочками под высоким, тенистым клёном.

– Прекрасно.

Располагаемся там. Адвокатишка с умным видом раскладывает на столе свои дурацкие бумажки. Я продолжаю покачивать коляску, вместе с этим изучаю договора. Я больше не беременна, но меня продолжает тошнить. Понятное дело благодаря чему.

Странно, Игнат не подходит. Он продолжает находится рядом с калиткой, присев на скамье возле неё. Делает вид, что любуется табуном, пасущимся неподалёку, я же уверена, он слышит каждое наше слово, предельно сконцентрирован на разговоре. Решил, значит, общаться только через адвоката, пока не задобрю его раздутое Эго?

Адвокат, словно малому ребёнку, объясняет мне на пальцах о том, что меня ждёт, если я не соглашусь на требования бывшего мужа. Проще говоря, запугивает.

– Полное лишение материнских прав!

Тычет мне какие-то законы, от которых голова кругом.

– Невозможность видеться с ребёнком вообще!

Под гнетом страха и жёсткого пресса, приходится согласиться с проклятыми условиям. Только ради сына. Потому что он – моё всё.

– Что он требует от меня?

– Главное условие – Игнат Игоревич проводит время с сыном. Не менее двадцати часов в неделю.

Через силу, через боль и отчаянье я ставлю подписи в нужных местах, еле-еле сдерживая дрожь во всём теле, из-за чего подписи получаются немного корявыми.

– Премного благодарен, – радуется толстый колобок, складывая бумаги в свой отвратительный портфельчик с таким трепетом, будто они золотые. Понятное дело, на сделке он получит жирный гонорар.

– Всего доброго, – откланявшись покидает дворик, неся свою тушку к выходу.

Наблюдаю за ним издали, когда подходит к бывшему мужу, они жмут друг другу руки, толстяк продолжает перед ним выслуживаться.

– Порядок, Игнат Игоревич, всё оформлено официально, – тряхнул перед ним портфельчиком с торжественной улыбкой, – если будут какие-либо вопросы, обязательно звоните. В любое время.

– Спасибо, Михаил, – до меня доносится низкий, наполненный льдом голос, внутренности леденеют. – Через пару минут переводу на твой счет оставшуюся часть суммы.

Как же мне противно вот это всё выслушивать…

– Взаимно, дорогой друг! – выдавливает лыбу и кланяется. – С вами приятно иметь дело.

– Мой человек отвезёт вас обратно в город.

Адвокат удаляется, Игнат разворачивается ко мне лицом. Его лицо такое холодное и жёсткое, словно выточенное из ледяного камня. Я мгновенно замерзаю под гнётом глубоких, грозных глаз, словно невероятным образом перемещаюсь на северный полюс.

Его глаза, дикие и хищные, наполненные бесконечной властью пристально меня изучают, заставляя меня чувствовать себя полностью голой и беззащитной. Холодные, зеленые глаза скользят немного в сторону и застывают на коляске. Игнат начинает уверенно двигаться к ней.

– Ты приняла верное решение, Лида, хорошо, что ты подумала о сыне.

Да пошел ты…

О как я мечтала выкрикнуть это в его ледяное, бездушное лицо!

У меня сработал какой-то рефлекс, я рефлекторно загородила ему путь собой, пряча за своей спиной люльку с малышом.

– Отойди, – мрачно потребовал он, его глаза опасно сверкнули.

– Нет. – Сжимаю кулаки.

– Я могу взять тебя силой…

Неожиданно рука Игната упала на моё бедро, устрашающе и горячо его сжала.

– Не прикасайся ко мне! – попыталась взбрыкнуть, но он шагнул вперёд и вжал моё хрупкое тело в своё – большое и твёрдое. От ядовитой близости закружилась голова, в горле образовалась пустыня, мне стало нечем дышать. Игнат властно прижимал меня к себе, обвил рукой талию и кровожадно смотрел на мои губы.

– Меня заводит, когда ты сопротивляешься!

Господи, что же он делает!!!

Бывший толкает меня в сторону стола и опрокидывает на него спиной, подминая под себя. Хватает за запястья, поднимает их высоко над головой, намертво пригвождая к поверхности стола.

Наши бёдра тесно вжимаются друг в друга, его ширинка беспощадно трётся о нижнюю часть моего живота, щёки вспыхивают пламенем – у меня ужасно сильно начинает гореть лицо, а низ живота взрывается колючими спазмами.

Мужчина наклоняется катастрофически близко к моему лицу, вынуждая задержать дыхание. Жёсткие пальцы сильней сдавливают запястья, отчего кисти рук немеют, мне кажется я их вообще не чувствую.

– Дикая… – прикрывает глаза, касаясь кончиком носа щеки. Медленно проводит по пылающей коже, двигаясь к уху. Миллиард мурашек лавиной обрушивается на моё тело, от макушки до пяток. Накрывает больным каким-то экстазом.

Я ничего не могу! Чувствую себя пустышкой! Парализованной куклой-марионеткой, потому что он ужасно сильный, словно вековой каменный утёс. Как мне с ним бороться? Силы несправедливо неравные.

– Не знал, что ты такая, Лидаааа, – втягивает носом запах моей кожи, я кажется сейчас умру от этой ядовитой близости и от того, как сильно кружится моя голова, дыхание сбивается. – Думал, ты скромная и хрупкая как цветок. А у тебя колючки.

– Ты обломал корни этому цветку! И он превратился в сорняк! – дернулась, пытаясь вырваться, бесполезно.

Нюхает меня…

Жадно обнюхивает с одержимостью волка, чтобы напасть в любую секунду и растерзать.

– Сладкая…

– П-пусти…

– Не могу, – голос Игната охрип. – Ты нужна мне. Я никогда тебя не отпущу.

– Ты такой мерзавец…

– Я болен тобой, Лида, одержим до безумия!

– Хочу, чтобы ты исчез… – дрожащими губами молвлю, пустыми глазами смотрю на верхушку шелестящего клёна над нашими головами.

По щекам катятся крупные капли слёз. Я вспоминаю тот самый день, когда всё рухнуло в ад, моё сердце, моя душа тонет в крови и боли от многочисленных шрамов, что он мне нанёс.

Губы Игната приближаются к моим, застывают в миллиметре, и моё сердце застывает, покрываясь коркой льда. Жаркое дыхание обжигает щёки, губы, даже реснички. Сейчас поцелует… И я его укушу! Буду кусать его дьявольские губы, пока не припухнут, пока он не зарычит от боли и не отпустит меня!

– Я буду идти до конца.

Прошептав это в мой рот, неожиданно отстраняется, слезая со стола. Так и не поцеловал… Ладонью разглаживает складки на костюме, поворачивается к коляске.

– Не трогай его, он спит. Я час пыталась его укачать из-за колик, не надо, не буди.

Молчит секунды три, после гласно произносит:

– Собирайся, мы возвращаемся в город.

Глава 9

Исаев не позволил мне остаться ещё хотя бы на несколько дней на даче из-за загруженности в бизнесе. Причем тут я? Всё просто, он хочет держать меня в поле зрения, как говориться, на коротком поводке, считая меня своей собственностью.

Я подписала документы, к сожалению, теперь вынуждена ему потакать. Но я не могла с этим мириться. Это было безумно тяжело!

– Ну вот и зачем он так с тобой поступает? – шёпотом говорит мне мама, немного отодвинув шторку окна в домике. Мы находимся на кухне, подглядываем на Исаева, что сидит на лавочке под клёном в ожидании нашего выхода. – Настырный какой! Не уходит, и здесь тебя караулит. Так быстро нашёл.

– Надо собирать вещи. Как жаль, что приходится возвращаться из-за этого мерзавца.

Быстро задёргиваю шторку, когда он поднимает голову и бросает взгляд бездонных каре-зеленых глаз прямо на нас, будто знает, что мы его обсуждаем.

– Жалеешь, дочь, что вышла замуж так рано?

– Жалею. Что тебя не послушала. Дурой влюблённой была, что тут скажешь. Первая любовь ослепила меня…

– Все мы дурами такими становимся, когда влюбляемся, – вздыхает она, – мужики кобели, в этом мы не виноваты.

С горечью слушаю маму, сама, тем временем, через силу складываю вещи в сумку. Она спрашивает про адвоката, про договор, сочувствующе меня утешает.

– Это ещё ничего, могло быть хуже. Сколько же у него сейчас денег! Запросто решит любой вопрос в угоду себе. Всегда наверно выходит победителем.

Так и есть. Игнат всегда и во всём был упорным и первым. Я прекрасно узнаю почерк бывшего мужа, поэтому знаю, что показывать зубы бесполезно. У него зубы страшней и острей.

В комнату забегает сестра, хватает со стола пирожок и запихивает его в рот с таким голодом, будто не ела несколько дней.

– А, вот ты где, наконец явилась. Собирай свои вещи, мы уезжаем.

– Как уезжаем? Не хочу!

– Иномарку чёрную и внедорожник видела у дома?

– Как такое не заметить?

– Игнат приехал…

– А, ну ясно. Ладно, пойду с подружкам попрощаюсь.

Аринка махнула передо мной хвостом, в глаза бросилось странное пятно в области её шеи.

– Арин, постой! – хватаю сестру за руку, резко разворачивая. – Что это такое?

Откидываю в бок прядь её светло-каштановых волос и вижу на шее здоровенный синяк. Она фыркает, шлепая ладонь на это место – прячет.

– Да упала я на озере!

– Похоже на засос… – делаю интонацию строже.

– Ой, скажешь тоже! Ты за собой лучше следи, вот надо было тебе ребёнка скрывать от Исаева? И вообще нафига ты залетела, он же не хотел детей! Теперь у нас из-за тебя проблемы.

– Арин, остынь! – предупреждает мама.

– А чего остынь? Меня тоже индюки с камерами донимали, выпрашивая подробностей о вашей Санта-Барбаре.

Я на её язвенные словечки не реагирую, знаю, что она намеренно переводит стрелки, чтобы мы все забыли про засос.

Думаю, Арина мне завидует. Начиная с дня помолвки, когда Игнат пришёл знакомиться с моей семьёй. Потом на шикарной свадьбе на Карибах дулась и показывала характер, мы тогда впервые выехали за границу, впервые увидели мир и потрясающий лазурный океан. То время было для нас незабываемой сказкой… Я догадывалась, что она ведёт себя так колко из-за зависти.

– Девочки, ну не ссорьтесь, и так проблем хватает. Арин, ты веди себя прилично, не то…

– Не то буду как сестра и ты, залетевшая и одна, без мужика.

– Прекрати! – чуть не совершаю ошибку – треснув её как следует. Вовремя остепеняюсь, когда слышу грубый стук кулака в дверь.

– Лидия! Вам пора, выходите!

– Мы позже с тобой поговорим, ясно? – пригрозила сестре, а та глянула на меня исподлобья. – Ты школу скоро закончишь, у тебя экзамены через месяц, а после поступление в ВУЗ, который я тебе оплачиваю. Ты должна быть хоть чуточку благодарна и вежлива с теми, кто с тобой возится.

– Это ваши прихоти, не мои, – сплёвывает она, – я хочу делать татуировки и работать в тату-салоне, а не гнить в офисе и страдать от терзаний босса-тирана.

– Ты не понимаешь, что говоришь! Мы заботимся о тебе и хотим, чтобы у тебя было хорошее будущее.

– Да что вы понимаете! На себя сначала посмотрите, а потом учите! – прыскает. – Обе неудачницы. Одиночки-разведёнки!

Сказав это, Арина выбегает из дома, подхватив свой рюкзак.

– Мам, с этим надо что-то делать, – расстроенно качаю головой.

– Она из-за отца такой стала, после того, как он нас бросил и ушёл к другой. Психологическая травма, как заявил психолог. Нужно больше с ней разговаривать, меньше упрекать. Поумнеет, пройдет.

– Я просто переживаю, как бы она… ну тоже, – сглатываю, – не нагуляла от кого-нибудь из своей придурошной компании.

– Сколько раз мы с ней боролись, мужского воспитания ей не хватает. Мне так жаль! – мама заплакала, опустившись на стул. Переживая, за нее, я погладила её по спине. – Шшш! Всё будет хорошо. Надо верить в лучшее, а с сестрой я ещё поговорю. Не буду на неё давить, устрою разговор по душам. О средствах контрацепции я часто с ней беседую, да и ты тоже.

Через мгновение закричал мой малыш, я побежала в прихожую, где оставила сыночка в коляске, взяла его на руки, поцеловав в пухлую щёчку.

– А кто это у нас тут возмущается? Проголодался, крепыш?

Сейчас я в основном покупала себе удобную одежду для кормящих мам в специализированных магазинах. Расстегнув молнию на бюстике, приложила к груди кричащего Кирюшку и он мгновенно затих, принявшись за дело.

Долго же он спал. Грудь налилась от переизбытка молока чрезвычайно сильно и болела. Даже в прокладках, которые приходилось подкладывать в лифчик, скопилось немалое количество влаги. Я рада, что с молочком у нас всё в порядке, о смесях я даже не думаю. Надеюсь, что полностью вырастем на грудном вскармливании.

Кирюшка распахнул глаза. Махнув длинными черными ресницами, глянул на меня вполне себе осознанно. Мне показалось, он улыбнулся.

– Ты моё чудо, – погладила пальцем его маленький носик, сердце щемило от счастья и тёплых моментов, что я испытывала день за днём, общаясь со своим ребёнком, – как же сильно я тебя люблю!

Прекрасный момент испортил нахальный амбал – прислужник Игната, когда вломился в дом, яро потребовав:

– Игнат Игоревич больше не может ждать! – одной рукой подхватил коляску, второй сумку. – Идёмте.

* * *

Игнат распорядился, чтобы я с Кириллом ехала вместе с ним в одной машине – кто бы сомневался. Мама с сестрой разместились в салоне внедорожника, следовавшего за нами. Юркнув внутрь Мерседеса, я, как обычно, стушевалась, как от пощёчины, столкнувшись с холодными глазами бывшего мужа, смотревшего на меня хищно, в упор.

Словно инстинкт, продолжала прятать Кирюшу, зная, что это бесполезно. Я пыталась надышаться перед смертью. Когда автомобиль плавно тронулся, бывший заговорил.

– Дай мне его, – практически приказным тоном потребовал Исаев.

Я не решалась. Оттягивала до последнего, жадно обняв сладкий комочек руками.

– Ну! Лида, давай же, – Игнат рыкнул, я нехотя протянула ему малыша и он впервые взял на руки сына. Прижал к себе, сурово заглянув в личико. Кирюша открыл глаза, посмотрев на отца. Я замерла, не в силах вдохнуть. Между ними произошло странное притяжение…

– Он чудесный… Я вижу в нём свои черты лица, свои глаза. – На суровых губах мужчины дрогнула едва заметная улыбка.

Меня колотило в ознобе, когда я лицезрела эту картину, как он, такой серьёзный и властный, прижимает к груди крошечного младенца. Его сына. Наследника внушительного состояния.

Игнат качал ребёнка в своих больших, сильных руках, моё сердце то билось, то замирало. Мы могли бы стать настоящей семьёй! Любить друг друга до тех пор, пока смерть нас не разлучит. Судьба решила иначе.

Почему он так со мной поступил? Я была для него всем и всё делала для него. Я хотела стать идеальной женой. Тихой, примерной, послушной, как он и просил. Что же ему не хватало? Вкусно готовила, курсы даже по готовке прошла, убирала в доме каждый день, рубашки его щепетильно наглаживала, специально отказавшись от прислуги, поскольку я хотела это делать сама! Из любви к нему.

И секс у нас был прекрасным… Самым лучшим. Каждый день, если он не уезжал из города! Бывало даже по нескольку раз на день с самыми пикантными экспериментами.

Вот почему мужчины они такие… такие сволочи?

Мама говорила, мы в этом не виноваты, это природа так задумала, что мужчины – полигамны. В них играет инстинкт опробовать как можно больше, но мне эта теория кажется абсурдной! Мы люди, а не животные. У нас есть нечто весомое – наличие сознания, морали, законов. Все остальное – отмазки. Ради того, чтобы получать удовольствие.

– Кирилл, значит? – Игнат подаёт голос, не отрываясь от малыша. Продолжает им взахлёб любоваться. – Я мечтал о сыне.

– Ты говорил, не хочешь пока детей, – попыталась упрекнуть. Сложила руки на груди и отвернулась к окну.

– Хотеть и мечтать – это разные вещи. Тогда я был не готов к пополнению в семье, я знал, что я не смогу уделять достаточно внимания своему чаду. Но меня ждал сюрприз!

Я промолчала.

– Мне нравится имя, с моей фамилией интересно сочетается.