Глава 3

Лежу неподвижно, как статуя, наблюдая за перепалкой Влада и Элеоноры Валерьевны, не в силах смириться, что на меня опять пытались напасть.

Я будто попала в остросюжетный боевик с закрученным сюжетом. Кошмар, никогда бы не подумала, что со мной может случиться нечто подобное.

– Свободны. Охрану усилить, свяжитесь с Орловым, прикажите всё тщательно подготовить. Впрочем, я сам ему скоро позвоню.

Влад возвращается в палату, приближаясь ко мне. Его глаза горят ещё пуще, а выражение лица пугает. Весь его мощный вид навевает страх, заставляя ёжиться и забиться куда-нибудь в укромный угол. Мужчина наклоняется, что-то поднимет с пола. Я прихожу в ужас, когда вижу в его руке тот самый шприц.

– Как думаешь, кто желает тебе смерти?

Хмыкаю, пытаясь натянуть повыше одеяло, но тело парализует чрезмерная слабость. Любое действие сейчас кажется мне каким-то подвигом.

– Назови всех, даже если сомневаешься, – требует он, пристально глядя на иглу шприца, яро сжимая флакон пальцами.

Начинаю произносить имена подозреваемых, радуясь, что хотя бы память не потеряла. Я помню практически всё, осознавая, что мне здорово повезло. Врачи говорят – это чудо, что я осталась жива, хотя состояние было критическим. А сейчас понимаю, что меня хотели снова убить… Неужели та молодая медсестра – скрытный убийца?

Трижды. Кто-то трижды пытается отправить меня на тот свет. Я думала, это Влад… Он узнал, что я вернулась, он же предупреждал через своих подельников, если сунусь в город – пощады не будет. Но если бы это был он, не стал бы останавливать мерзавку. Не стал бы держать меня здесь, требуя от врачей моего немедленного выздоровления.

– Если я скажу, что меня намеревается убить твой отец, что ты сделаешь?

Лицо Влада мрачнеет…

Ответ услышать не удаётся, в палату входит Элеонора Валерьевна, держа в руке небольшой листок.

– Владимир Николаевич, результаты готовы, – её речь сбивается от волнения. – В крови найден антиаритмический препарат. Он и вызвал остановку сердца. Как я и думала…

Молвит это дрожащими губами, будто вот-вот упадёт в обморок. Власов стоит ко мне спиной, я не вижу его лицо, зато вижу размашистую спину и сильные предплечья, что почти до треска натянули пиджак от напряжения. Он на грани ярости.

– Можете проверить, что было здесь? – осторожно передаёт ей шприц.

– Д-да, конечно. – Взяв его, пулей выскакивает в коридор.

Следом за главврачом в палату заглядывает мужчина в тёмном костюме с передатчиком в ухе в виде пружинки. Влад переключается на него.

– Ну что, поймали?

– Поймать то поймали, вот только…

– Что?! – гневно рыкает, хватая безопасника за лацкан пиджака.

– Мертва.

– Как это? Разве я отдал приказ стрелять?

– Она пыталась убежать через чёрный вход. Выскочила на лестницу, по ней вниз, потом на дорогу… Мы окружили здание, она бросила через дорогу и… под автобус.

– Проклятье. Она была нашей единственной зацепкой!

– Сожалею, Владимир Николаевич.

– Пошёл вон!

Охранник со всех ног метнулся прочь. Влад выругался едва слышно и обернулся. Посмотрел на меня, молча вышел следом за ним.

* * *

Я пыталась расслабиться, отключить поток мыслей хотя бы на пару минут, но ничего не получалось. Сердцем чувствовала, что это был отец Влада… Он узнал, что я вернулась, с ребёнком от его сына, которого тайно скрывала, решил избавиться, чтобы не навлечь гнев Авдеева. Влад скоро женится, но, если выяснится, что у него есть дочь от служанки, это изрядно испортит репутацию нового будущего президента.

А если Влад и правда привяжется к дочке? Будет всё свободное время ей отдавать, а не будущей жене. Вдруг кто-то запечатлит на камеру его с Верой и эти снимки улетят в интернет, вызвав бурю сплетен? Если Власов Старший найдёт Веру, он не допустит прежней ошибки. Не станет вновь скидывать её в детдом! Рука мерзавца точно не дрогнет, даже если перед ним ребёнок. Он – бездушная тварь.

Я немо всхлипываю, вспоминая о Верочке. Боже, как ты там, моя малышка? Если бы ты только знала, как сильно я хочу к тебе…

В палату заглядывает Элеонора Валерьевна, пытаясь выдавить улыбку.

– Ну как вы себя чувствуете?

– Более-менее.

Подходит ко мне, приступая к осмотру, затем проверяет оборудование.

– Что ж, всё в порядке, я даже удивлена. Вы быстро идёте на поправку, у вас крепкий организм, выносливый.

– Я выросла в детском доме… – не знаю, зачем я ей это говорю. Само вырвалось. А иду на поправку удивительно быстро только из-за Веры. Доченька для меня самая сильная мотивация, чтобы в кратчайшие сроки встать на ноги.

– А жалобы ко мне есть?

– Хочу домой.

Она усмехается, уперев руки в бока.

– Тебе тут минимум две недели придётся лежать, по факту.

– Разве он не отдал приказ готовить меня к выписке?

В дверь стучат. Я вижу медсестру, которая спешит к своей начальнице, протягивая той небольшой листок.

– Элеонора Валерьевна, мы выяснили, что это был за препарат.

Вдумчиво читает заключение, и сама становится такой же белой, как бумага, на которой его напечатали.

– И?

Мы все дружно вздрагиваем от низкого голоса, в палате неожиданно появляется Владимир Власов.

– Вы были правы. Чудо, что вы вовремя заподозрили неладное и выбили шприц из рук негодяйки.

– Это был не шприц, а оружие убийства, – с дрожью в голосе добавляет медсестра.

– Ей дважды пытались ввести антиаритмический препарат, но в первом случае, видимо, дозу недодали, наша команда врачей вовремя пришла на помощь…

– У вас пять минут, – холодно предупреждает. – Мы немедленно уезжаем.

* * *

Влад делает несколько звонков, стоя напротив окна, пока медперсонал за его спиной мечется как угорелый. Закончив разговор, прячет телефон в карман и уверенно идёт ко мне.

Я сжимаюсь, словно пружина, когда огромная тень нависает над моей кроватью, а затем меня насквозь прожигают янтарные бездны.

– Всё готово? – обращается к Ефремовой, та зажато кивает.

Отбрасывает в сторону одеяло, наклоняется и поднимает меня на руки, прижимая к груди.

Сердце пропускает удар от ощущения жара крепкого тела и терпкого аромата одеколона, возвращая в горькое прошлое. В момент, когда он меня поднял, я случайно коснулась губами его шеи… Низ живота томно сжался, я тут же отстранилась, будто меня ударило током.

– Куда ты меня несёшь?

Влад двигается к двери, крепче прижимая меня к себе, от волнения я сжимаюсь в комок, вцепившись пальцами в ткань пиджака, чувствуя себя совсем крошечной по сравнению с его внушительными габаритами. Наверно по весу я для него как котёнок.

– Осторожней. – Мечется следом Элеонора Валерьевна, пытаясь контролировать каждый наш шаг. Представляю, в каком она сейчас пребывает негодовании, но вынуждена вести себя молчаливо. У неё нет выбора.

– Ты же хочешь увидеть дочку?

Сильней сжимаю пальцами его пиджак, мои глаза загорелись надеждой.

– Отвезу тебя в загородный дом, там безопасно.

– Вера там? Она сейчас находится там? С кем?

Наклоняется к моему лицо слишком близко – кончик его носа практически касается моей щеки, а дыхание обжигает кожу.

– Ты должна выдержать всё, Полина.

Вдруг ловит за подбородок, сдавливая его пальцами, заставляя задержать дыхание и покрыться мурашками.

– Я спас тебя. Значит ты теперь принадлежишь мне.

* * *

Оказавшись в коридоре, нас окружает толпа мужчин в тёмных костюмах. Все они ведут себя настороженно: оглядываются по сторонам, общаются через специальную гарнитуру, держатся наготове, чтобы, в случае чего, извлечь из-за пазухи пистолет.

– Владимир Николаевич, нужно положить её на каталку… – предлагает Элеонора Валерьевна, на ходу набрасывая поверх белого халата куртку.

– Нет, времени. Мы уйдём через запасной вход, вниз по лестнице. Всем глядеть в оба.

На данный момент я ощущаю себя комфортно, стойко выдерживаю переезд. Всё благодаря надежде, что очень скоро я увижу дочь. Только эти мощные мысли придают мне сил, блокируя боль и страх.

Пара минут, мы оказываемся на небольшой парковке со служебными автомобилями. В одном из таких дверь нараспашку. Меня вносят туда и осторожно укладывают на кушетку. Влад садится рядом, Элеонора Валерьевна вперёд, с нами в машине находятся ещё три охранника. Наконец, мы трогаемся с места.

Небо затянуло тёмными тучами, в воздухе ощущается морозная прохлада, мелкие снежинки, похожие на пыль, плавно парят в воздухе, покрывая землю. Из вещей у меня с собой ничего нет, только больничная сорочка, поверх которой на меня набросили флисовое одеяло.

Куда делись мои вещи – пока не спрашивала. В день аварии на мне было пальто и сумка. Ничего ценного. Думаю, Влад, или его люди, уже успели покопаться в моём телефоне, поэтому я еду с пустыми руками.

Проводим в дороге минут семь, все молчат. Пока Влад не рушит тишину звонком. Он набирает чей-то номер на дорогом фирменном смартфоне, произнеся в динамик:

– Жень, готов? Действуем как договаривались. Мы будем на месте через три минуты.

Я ёжусь, словно мне холодно, но в машине работает печка. Возможно, у меня поднялась температура, или это нервное, поскольку я прошла через ад, едва не расставшись с жизнью. Если бы не он…

Почему он меня спас? Правда, ради ребёнка? И только? Неужели ни одна струна его чёрствой души не дрогнула, вспомнив то, что было между нами в прошлом? Те самые нежные и тёплые моменты. Он не мог постоянно играть, изображая, что любит меня! Невозможно играть так искренне!

– Влад… Влад… – далеко в подсознании невольно звучат голоса. – И что дальше? Поцелуешь меня?

– Молчи, – раздаётся хриплый рык. – Зря ты сюда пришла!

Бранится на меня, но в горящем янтаре я вижу безумную жажду наброситься на мои губы и остервенело в них впиться. Зачем сдерживается? Если я тоже хочу… Я так сильно его хочу!

– Или трусишь?

– Чего? Я? Трушу?! – злится сильней. Как вдруг стискивает мою талию, прижимаясь пахом к бёдрам.

Мы вдвоем, в тесной кабинке душевой. Мокрые и лишенные рассудка.

Тянусь к нему и касаюсь влажными губами небритой щеки.

– Да. Трусишь, потому что влюбишься в меня и жить без меня не сможешь.

Хочется в это верить, что он был не совсем козлом и у него была очень серьёзная причина так грубо со мной порвать! С другой стороны, зачем верить? Если нельзя изменить ни прошлое, ни будущее. Нам не суждено быть вместе. Мы из разных миров.

Какой же я была дурой, когда думала, что мы – исключение. После его лживых слов…

Власов замечает, что меня колотит. Неужели поэтому он снимает с себя пиджак и заворачивает меня в него.

Дурацкое сердце опять трепыхается в груди, подобно раненой птице. Почему моё тело так странно реагирует на любое его прикосновение? Даже на взгляд. Я думала, будет наоборот. Только ненависть и отвращение…

– Влад… – слабо простонала.

– Владимир. – Внезапно резко поправляет. – Для тебя теперь Владимир или Владимир Николаевич.